Екатерина Белецкая - Насмешники. Дело в шляпе

— А как должно быть? — прищурился Аквист.

— На порядок меньше. И смертность, и рождаемость должны быть ниже в десять раз. А разумные должны жить дольше. Подумай сам, парень. За столь короткую жизнь невозможно ничего толком успеть. А что может дать пятнадцатилетняя или двадцатилетняя мать ребенку, когда она сама, по сути, еще подросток? В том-то и дело, что ничего. В мирах с нормальными демиургами детей рождают в сорок, в пятьдесят, в шестьдесят лет. И живут по четыреста-пятьсот лет, а то и больше. Причем живут много лучше, чем вы. И счастливее. Потому что та же мать, которая действительно хочет ребенка, осознанно, не инстинктами, способна дать ему много больше. И мужчина, и гермо — они сумеют реализоваться, найти себя, и тем самым показать своему потомству положительный пример. А у вас что? Больше половины населения даже читать не умеют! Родился, вырос, родил, заболел, умер. И так по кругу, до бесконечности. Чудо, что еще как-то существуют такие, как вы — пусть во лжи, пусть ограниченно, но всё-таки думающие, пытающиеся подняться над этим болотом. Но даже вы… Вот ты, Фадан. Если бы не случилось это всё, ты бы заключил брак с Шини и Аквистом, они бы женились, через год появились бы дети — и еще через два года ты бы обнаружил себя работающим вместо своего университета в каком-нибудь месте, типа фабрики, потому что прокормить семью на преподавательскую зарплату ты бы не сумел. И они оба работали бы, не покладая рук, причем образование было бы брошено, а когда разумный перестает учиться, он начинает быстро деградировать. Что, скажешь, я не прав?

Фадан молчал. Да, Остроухий говорил жестокие вещи, но он был прав — Фадан прекрасно помнил, как уходили из университета коллеги-преподаватели, которые обзавелись потомством. Оставались единицы, и они, нужно признать, влачили весьма жалкое существование.

Деньги.

Деньги, деньги, деньги.

От твоего желания ничего не зависит.

Да, были такие среди его, Фадана, коллег, которые не обзаводились семьями. Собственно, в подавляющем большинстве работали именно они. Но и им приходилось трудно, потому что на них давили, равно как давили и на самого Фадана. Вступи в брак с хорошими, чистыми, домашними гермо. Жени гермо. Заведи деточек. Как — не хочешь? Тогда мы тебя премии лишим. Или расписание сделаем такое, что тебе несладко придется. Или еще что-то учудим. Ты — должен. Ты — обязан. Почему? Потому что все так делают. Кто — все? Ну, все. Почему?! Потому что так положено…

— Мне еще повезло, — пробормотал Фадан. — Сорок пять лет, это же немало…

— Да, верно. Другим повезло меньше, — согласился Остроухий. — Прости, Фадан, но я немножко следил за ветвями рода Лердуса. Ты мне показался достойным, именно поэтому я и отважился сделать то, что сделал. И, кажется, я не ошибся.

— А мы тоже потомки его рода? — с интересом спросил Шини.

— Да, но не по мужской ветви. Ты, Бонни, по линии гермо. В вы двое — по женской линии. Очень дальние потомки, очень. Вас даже сложно назвать родственниками.

— Сколько же детей было у Лердуса? — спросила Бонни.

— Пятеро. От двоих гермо и трех жен. Они дали начало пяти родам, но они скрылись, когда поняли, что дело их старшего отца стало опасным. Меняли имена, уезжали. И сумели выжить. И сегодня оказались у меня в гостях, — Остроухий улыбнулся.

— Простите, а можно вопрос? — Бонни подняла руку, как в школе. — Что у вас на голове такое?

— Вот это? — Остроухий снял с головы непонятный предмет, и протянул Бонни. — Мне немного неловко, но это просто шляпа. Я, когда принимаю материальное обличие, всегда ее делаю. Я вообще люблю шляпы, признаться. А эту особенно. Эти штучки — ушки. Есть такая раса, называется люди…

— Слыхали, слыхали, — покивал Фадан.

— И эти люди держат домашнее животное, оно называется кошка. У кошки ушки именно такой формы. Очень хорошее животное, забавное и красивое. Ну и вот… кошек тут нет, и быть не может… и я себе придумал шляпу. А что?

— Спасибо, — с чувством сказала Бонни. — Как же приятно осознавать, что я не одна такая.

— Какая? — растерялся Остроухий.

— Шляпы люблю, — пояснила Бонни. — Хотя последние дни нам не до шляп.

Кир закрыл блокнот, и вернул его Иту.

— Ну, что скажешь? — спросил тот.

— Графомань, — честно ответил Кир. — Полная фигня. Но местами забавно.

— Ну хоть местами, — пробормотал Ит, пряча блокнот в свою сумку. — И на том спасибо.

— Ты чего, обиделся? — Кир нахмурился. — Ну, прости, псих. Я врать не умею, ты меня знаешь.

— Да знаю, знаю, — Ит был явно расстроен. — Теперь еще скажи, чтобы я Дашке не показывал.

— И скажу, — тут же подтвердил Кир. — Не позорься перед дочерью.

— Я и не собирался, — Ит вздохнул. — А Фэб сказал, что нормально получается.

— Фэб тебе правду не скажет, — Кир ткнул Ита пальцем в бок. — Фэб ради тебя убьется. Соврет, украдет, солжет, да что угодно сделает, лишь бы тебе было хорошо.

— Ну, это ты загнул, — хмыкнул Ит. — Если речь идет о работе, он скорее меня убьет…

— Не сравнивай, — покачал головой Кир. — Слушай, я вот чего на самом деле хотел-то. Если по делу — кто этого гада будет в лесу подбирать послезавтра?

— Да у кого получится, — пожал плечами Ит. — Кто первый подхватит. Если честно, я больше всего боюсь сорваться, и что-нибудь ему сделать. Что-нибудь, что не входит в наши планы. Меня что-то слегка вынесло, честно говоря.

— Не тебя одного. Хотя Зараза вроде бы получше, — Кир задумался. — Ит, а ты домой хочешь?

— Я?.. Да, наверное. Не знаю, — Ит нахмурился. — У меня последние месяцы странное ощущение. Которое не так давно подтвердил Илья.

— Ты о чем? — не понял Кир.

— Долго рассказывать. Слушай, давай потом поговорим? — попросил Ит. — Не хочу про это сейчас.

— Ну, потом так потом, — пожал плечами Кир. — Пошли обедать.

— Взяли? 2/8 взяли? — голос Ильи был полностью лишен каких бы то ни было эмоций. Всё как всегда, обычная работа в поле. Ничего особенного.

— Взяли, идем на базу, — отозвался Скрипач точно таким же будничным голосом. — Еще выходим?

— Нет, у нас комплект, — ответил Илья. — Потом становитесь на дубль.

— Есть.

2/8 — это вполне приличные показатели. Неприятно, но не смертельно. Да, собственно, они не делали, чтобы получилось смертельно — при их прежней боевой практике сделать подобное было совсем несложно. Первый раненый, в правой капсуле, был четным — его взяли из боя очень вовремя, парню не повезло. Второй… второй как раз и был «клиентом».

Тем самым.

— Стрела четыре, заходим в шестой и седьмой приемники, — произнес Ит.

Всё штатно, всё по плану. Никаких сбоев и форсмажоров. Вот только седьмой шлюз держали под эту задачу и не занимали с самого начала операции. Там дежурили Саиш, Поль, и Фэб.