Дэн Браун - Инферно [litres]

Где-то вдалеке позади них послышался вой сирены, и Сиенна, повернувшись, бросила взгляд на бульвар Макьявелли, по которому они только что проехали. На ее лице отразился страх.

Нас загнали в капкан , подумал Лэнгдон, лихорадочно глядя по сторонам в поисках выхода – другой дороги, парка или проезда, – но слева были только частные дома, а справа тянулась высокая каменная стена.

Вой сирен приближался.

– Туда! – показал Лэнгдон на безлюдную стройплощадку в тридцати ярдах впереди. На ней стояла передвижная бетономешалка, которая могла послужить хоть каким-то укрытием.

Резко рванув с места, Сиенна съехала на обочину, и через мгновение они оказались на стройплощадке. За бетономешалкой можно было спрятать только мопед – для них места уже не оставалось.

– За мной! – скомандовала Сиенна и бросилась к маленькой кладовке для инвентаря, приткнувшейся к каменной стене.

Это не кладовка , догадался Лэнгдон по запаху, стоило им оказаться ближе. Это переносной туалет.

Вой полицейских сирен раздавался уже совсем рядом. Сиенна рванула ручку двери туалета, но та не распахнулась – на ней висела массивная цепь с замком. Лэнгдон схватил Сиенну за руку и увлек за собой, показывая на узкий закуток между кабинкой и каменной стеной. Задыхаясь от зловония, они с трудом протиснулись в него и замерли.

В этот момент на дороге показался блестящий черный внедорожник с эмблемой и надписью «CARABINIERI» на борту. Машина медленно продолжила свой путь.

Итальянская военная полиция , подумал Лэнгдон, не веря своим глазам. Интересно, есть ли у них приказ сразу стрелять на поражение?

– Кому-то очень важно нас найти, – шепотом заметила Сиенна. – И им это удалось.

– Джи-пи-эс? – вслух предположил Лэнгдон. Может, в проекторе есть маячок?

Сиенна покачала головой.

– Поверьте, если бы эту штуку можно было отследить, то полиция нас бы уже схватила.

Лэнгдон пошевелился, пытаясь поудобнее расположить свое крупное тело в узком пространстве, и прямо под носом у него оказались неожиданно изящные рисунки, украшавшие заднюю стенку туалета.

Итальянцы есть итальянцы.

В Америке подобные туалеты были чаще всего разрисованы примитивным изображением огромных женских грудей или мужских гениталий. Но здесь граффити больше походило на наброски начинающего художника – человеческий глаз, умело прорисованная рука, профиль человека и сказочный дракон.

– В Италии не везде портят имущество с таким вкусом, – заметила Сиенна, явно прочитав его мысли. – Просто прямо за этой оградой располагается Академия изящных искусств.

Будто в подтверждение ее слов, вдалеке показалась группа студентов, которые направлялись в их сторону с альбомами для эскизов под мышкой. Они болтали, курили и бросали удивленные взгляды на столпотворение у Римских ворот.

Лэнгдон и Сиенна пригнулись пониже, чтобы студенты их не заметили, и неожиданно Лэнгдону пришла в голову одна любопытная мысль.

Закопанные вниз головой грешники с торчащими из земли ногами.

Возможно, его осенило из-за жуткого запаха человеческих испражнений, а может, причиной послужили босые ноги, которыми крутил педали встретившийся им велосипедист, но он вдруг вспомнил зловонный мир восьмого круга ада на рисунке и торчавшие из земли ноги и резко повернулся к своей спутнице.

– Сиенна, в нашей версии «Карты» торчащие ноги были в десятой Злой Щели, верно? Самой нижней в восьмом кругу ада?

Сиенна посмотрела на него с недоумением, не понимая, как можно об этом думать в такую минуту.

– Да, в самом низу.

На долю секунды перед глазами Лэнгдона вновь возник зал в Вене, где он читал лекцию, и его последние комментарии после показа слайда с гравюрой Доре, изображавшей Гериона – крылатое чудовище с ядовитым шипом на хвосте, которое обитало над восьмым кругом.

– Прежде чем мы встретимся с Сатаной, – разнесся по залу голос Лэнгдона, усиленный динамиками, – нам предстоит пройти через десять рвов восьмого круга, где кара настигает обманщиков – тех, кто виновен в умышленном совершении зла.

Показав слайды с изображением восьмого круга, Лэнгдон провел слушателей по всем Злым Щелям.

– Если идти снизу вверх, мы видим следующее: сводников и обольстителей бесы хлещут кнутами… льстецы плавают в человеческих нечистотах… святокупцы закопаны вниз головой с торчащими наружу ногами… у прорицателей головы вывернуты назад… мздоимцы кипят в смоле… лицемеры изнемогают в свинцовых одеждах… воров жалят змеи… лукавые советчики охвачены языками пламени… зачинщиков раздора бесы разрывают на части… и, наконец, лжесвидетелей терзают страшные недуги. – Лэнгдон повернулся спиной к залу. – Скорее всего Данте приберег последний ров для лжесвидетелей, потому что именно ложные слухи стали причиной изгнания его из любимой Флоренции.

– Роберт? – окликнула его Сиенна, возвращая к реальности. – Что с вами?

Он поймал на себе ее вопрошающий взгляд.

– Наша версия «Карты ада», – взволнованно ответил он. – Ее изменили!

Он вытащил из кармана пиджака проектор и принялся трясти его, насколько позволяла теснота. Шарик внутри послушно загремел, но вой сирен перекрывал этот звук.

– В этом изображении порядок Злых Щелей восьмого круга ада изменен!

Убедившись, что прибор зарядился, Лэнгдон направил луч на стенку кабинки, и на ней высветилось яркое изображение «Карты ада».

Боттичелли на стене туалета , со стыдом подумал Лэнгдон. Более неподходящее место для демонстрации шедевра великого художника было невозможно себе представить. Лэнгдон вгляделся в десять рвов восьмого круга и возбужденно закивал.

– Точно! – воскликнул он. – Тут все неправильно! Последняя Злая Щель должна быть с лжесвидетелями, а не с закопанными вниз головой. Десятый ров уготован не для святокупцев, а для лжецов!

Сиенна явно заинтересовалась.

– Но… зачем кому-то понадобилось изменять порядок?

– Catrovacer, – прошептал Лэнгдон, разглядывая маленькие буквы, добавленные на изображение. – Думаю, что эти буквы говорят о другом.

Хотя полученное ранение и стерло воспоминания о последних двух днях, сейчас память работала очень четко. Закрыв глаза, Лэнгдон представил себе обе версии «Карты» и постарался найти между ними отличия. Изменений в восьмом круге оказалось меньше, чем он ожидал… и с его глаз словно спала пелена.

Все вдруг встало на свои места.

Ищите и обрящете!

– Что? – не выдержала Сиенна.

Во рту у Лэнгдона пересохло.

– Я знаю, зачем я оказался во Флоренции.

– Знаете?!

– Да, и знаю, куда должен идти.

Сиенна схватила его за руку.

– Куда?!

Лэнгдон чувствовал, что впервые с тех пор, как он очнулся в больнице, у него под ногами вновь оказалась твердая почва.