Александра Гринберг - Жнец крови и пепла [СИ]

Она отчетливо услышала, как Марк, до этого всё же старавшийся сохранять невозмутимость, скрипнул зубами. А скосив взгляд, увидела, как тот сжал руки в кулаки. Ей даже показалось, что на кончиках его пальцев полыхнули крохотные искры. Неужели его и впрямь так беспокоила её жизнь?

— Об этом варианте можешь забыть сразу, — строго проговорил он, вызывая желание проклясть как следует. За поражающую воображение наглость и невесть откуда взявшееся собственничество.

— Наглость — второе счастье, — ласково протянул Дальгор, не дав Киаре разразиться гневной тирадой. — Сразу видно, Альфардов сынок… Уймись, защитничек. Никто никого убивать не будет, нам это невыгодно. Попробуем осуществить призыв. Киара, как думаешь: удастся тебе примагнитить эту тварюгу на расстояние удара?

— Вполне, — пожала плечами она. — Если тварь будет в радиусе двухсот миль. А она будет.

— Думаешь?

— Уверена. У неё привязка на ментальном и метафизическом уровне, и если я правильно поняла специфику нашей связи, то находиться далеко от меня она физически не способна.

— Отлично, тогда моя задача — отыскать подходящее место для ритуала. Нужна открытая местность, в идеале — освященная жрецами Пресветлой, чтобы эту дрянь перекосило заранее. Дрянь будет злая и сильная, так что в одиночку ты никого не призываешь. Киара, без глупостей! Я ещё прикину, сколько некромантов потребуется, но в любом случае иду я и Фалько.

— Я тоже иду, — безапелляционно заявил Марк. — Как показывает практика — Киара, при всех её достоинствах, против этой твари не слишком действенна. А Фалько я банально не доверяю.

Сказать, что Киара в бешенстве, было бы преуменьшением века.

— Ты… ты… — кое-как выдавила она, задыхаясь от возмущения и силясь выбрать из многообразия матерных слов наиболее подходящее. — Никуда ты не пойдешь! Ну да разве кто слушает смазливых дурочек?.. — Она беспомощно воззрилась на Дальгора: — Алистер, скажи ты ему!

Алистера неприкрыто забавляло происходящее: едва они уйдут, тот непременно помчится к старинному другу Ларссону и начнет зубоскалить про разврат в морге да скорую свадебку.

— А мне-то что? — наконец, выдал он. — Не мой же подчиненный? Значит, и забота тоже не моя. Приходи, Маркус, развлечемся от души. Но давай на этом берегу договоримся: когда твой папенька прибежит ко мне в кабинет и начнет визжать, как торговка рыбой, то я ему, стало быть, скажу — не виноватый я, был всячески против, твой безмозглый отрок по своей воле поперся на нежить девятого уровня.

Судя по тому, что Маркус в первую очередь обратился не к нему, а к Киаре, приоритеты его были вполне понятны. И, чего греха таить, немало радовали. В отличие от самих слов:

— Я никогда не считал тебя смазливой дурочкой. Ты выдающийся маг, и никто это не оспорит. Но прекрати строить из себя неизвестно кого и взгляни правде в глаза— ты не справляешься, — говорил он спокойно, но было заметно — вся эта ситуация и разговор его не сильно радуют. Да что там — обычно терпеливый Эйнтхартен явно в бешенстве. — Тебе нужна помощь, пусть и такого папиного сынка, как я.

До этого дуралея, похоже, ни в какую не доходило, что речь идет о нежити девятого уровня и что в одиночку Киара так и так никуда не пойдет. (Ей бы и в голову не пришло, что бы там ни болтали о её безбашенности.) Эта демонстративная невнимательность к чужим словам, типичная для боевиков, злила неимоверно: Эйнтхартен-то казался разумным… до недавних пор. Ну и куда ему, капралу-полицейскому, идти на доппельгангера? Опыта в борьбе с нежитью у него нет — три паленых трупа не в счет, невелика опасность, — зато есть весьма подозрительная защита, а ещё — если Киаре не показалось, — трудности с калибровкой заклятий. А случись с ним что, с кого потом спрашивать?..

Собственное беспокойство за Марка стало последней каплей. Это в самом деле ужасно — когда тебя предает собственный разум. Что ей вообще за печаль до каких-то наглых сопляков из боёвки?!

— Похоже, меня здесь не хотят ни слушать, ни слышать. Ну и в Бездну! — Она картинно всплеснула руками и развернулась в сторону двери. — Делайте что хотите. А глупая женщина наденет красивое платьишко и пойдет на кухню!

— Ага, в чьих-то мечтах, — пробормотал Дальгор с желчным весельем. Мысленно отправив шефа в далекие нецензурные дали, Киара от всей души вмазала дверью об косяк.

— Милостивая госпожа! — Недди уронил на стол камешек, демонстрирующий проекцию некой женщины, и с напускным ужасом выставил руки перед собой. — Не ешьте меня, я тощий! То есть, хм, жилистый. Да, точно.

— Тебя покуда слопаешь, уши в трубочку свернутся, — проворчала Киара, впрочем, беззлобно — по друзьям-коллегам она успела соскучиться. На работе нынче не было нужды засиживаться: ни тебе подозреваемых, ни свидетелей, ни улик для изучения. Скрупулезный убийца не оставил сержанту Блэр ничего, кроме треклятых рун. (И целой уймы вопросов, уж как иначе…) А поиграть в крутого рунолога можно было и дома. Ну, или в компании братца Лайама.

Периодически ещё приходилось навещать архимага Джердиса, которого Киара — в отличие от его любимчика Карима, — никогда не считала приятным знакомством. Но она здраво оценивала свои возможности и свой опыт, а посему недоумевала: отчего бы почтенному архимагу, превосходящему её по всем пунктам, не заняться рунными заклятьями самому?

«Мне несложно сказать, что означают эти знаки, девочка, — отвечал Джердис в обычной своей манере — холодно-витиеватой и до Бездны снисходительной. — Но лишь ты сможешь понять своего врага и прочесть его послание. Кроме того, девочка, тебе однажды предстоит стать Первой-в-круге. А это значит, что пора уже повзрослеть и научиться отвечать за последствия своих проступков».

Киара скрипела зубами, но исправно глотала очередную «девочку», кивала и шла работать дальше. Как бы ни раздражал её отставной некромант Его Величества, а всё же колоссальный опыт и ясный ум двухсотлетнего мага — нечто, далеко выходящее за пределы обычной человеческой интуиции.

— Ну, как там наш безумный рунолог? — полюбопытствовал Глуни, рассеянно глядя на проекцию. Женщина — потрясающей красоты светлоглазая блондинка с очень смуглой кожей, — равнодушно глядела перед собой и беззвучно шевелила губами. Запись голоса, видимо, шла через ментальный артефакт — простенькую сережку, посверкивающую у рядового в хряще левого уха. У Киары была точно такая же, но справа.

— Ох, не спрашивай. Ты сам-то как?

— Я? Я это… дело раскрыл, не сходя с места преступления! — Он гордо выпятил тощую грудь. Ну, с виду тощую. Оперативник-дохляк — это нонсенс, вот и нарядные рубашонки Глунвича скрывали под собой весьма неплохой рельеф.