Виктория Шваб - Архив [litres]

– Да, – с откровенной горечью говорю я. – Думаю, ты совершенно права.

В этот самый момент мне хочется кричать.

Мне хочется показать ей все, через что я была вынуждена пройти.

Просто швырнуть ей это прямо в лицо.

Сказать правду.

Но я не могу.

И не смогу никогда.

Ведь я знаю, чем это кончится.

И я делаю единственное, что могу: ухожу.

Анджелу Прайс не так уж сложно найти. Хотя она ужасно расстроена и принимает меня за погибшую лучшую подругу, что только усугубляет ситуацию, мне с помощью вранья, уговоров и объятий удается водворить ее на Возврат.

Тощий Эрик весь бурлит гормонами, и, состроив ему глазки и позволив себе пару обещаний, которые никогда не выполню, я выпроваживаю его в ближайшую дверь с белым кружком.

Покончив с охотой и доставив на Возврат Пенни Уолкера, я чувствую себя так, будто пробежала настоящий марафон. Голова болит от чтения стен, мышцы – от постоянного напряжения. Кажется, мне даже удастся сегодня нормально уснуть. Проходя мимо вереницы дверей, я краем глаза замечаю что-то новое.

Белый круг одной из дверей на Возврат кто-то трогал. На белом меловом фоне кто-то нарисовал пару вертикальных линий и один полукруг, так что получился… смайлик? Я подношу ладонь к двери, закрываю глаза, и из темноты передо мной возникает рослая статная фигура в черном. Серебристые волосы мерцают во мраке.

Оуэн.

Я прокручиваю картинку вперед, и его рука движется в полумраке, рисуя веселое личико. Потом он сдувает мел с кончиков пальцев, засовывает руки в карманы и движется дальше по проходу. Но дойдя до конца, он не огибает угол. Повернувшись на каблуках, он направляется назад.

Что он здесь делает? Не охотится, не выслеживает. Просто… прогуливается.

Я наблюдаю, как он шагает в мою сторону, опустив глаза к полу. Остановившись в сантиметрах от меня, он поднимает глаза и взглядом ищет мое лицо. Я не могу избавиться от ощущения, что, несмотря на завесу времени между нами, он видит меня оттуда, из прошлого.

– Кто ты? – спрашиваю я.

Он молчит, пристально глядя мне в глаза.

И потом я слышу его.

Тихий напев. Это не гул наэлектризованных стен под моими руками, не шорох воспоминаний, а настоящий человеческий голос, совсем рядом.

Я отстраняюсь от двери и моргаю. Коридоры обретают свои очертания в реальности. Мелодия плывет по воздуху. Она доносится от пронумерованных дверей неподалеку, и, повернув за угол, я вижу Оуэна, опирающегося на дверь со значком «I» над ручкой.

У него закрыты глаза, но как только я подхожу, он распахивает их и смотрит на меня своим холодным синим взглядом.

– Маккензи.

Я скрещиваю руки на груди.

– Я уже всерьез задумываюсь о том, существуешь ли ты в реальности.

Он удивленно изгибает бровь.

– А как же иначе?

– Фантом? – предполагаю я. – Воображаемый друг?

– В таком случае, неужели я – верх твоего воображения?

Его губы изгибаются в полуулыбке, и он отталкивается от двери мне навстречу:

– Ты правда сомневаешься в моем существовании?

Я не свожу с него глаз и даже не моргаю:

– Ты всякий раз очень странно исчезаешь.

Он разводит руками:

– Ну что ж, теперь я здесь. Все еще не передумала?

Я оглядываю его сверху донизу: светлые серебристые волосы, волевой подбородок, черная одежда. Кое-чего не хватает.

– Где твой ключ? – спрашиваю я.

Он похлопывает себя по карманам:

– Его нет.

Это невозможно.

Наверное, я сказала это вслух, потому что он сузил глаза.

– Что ты имеешь в виду?

– Хранитель не может пройти в Коридоры без ключа…

Если только он Хранитель. Я преодолеваю оставшееся между нами расстояние. Он не отступает, я прикладываю ладонь к его груди и вижу…

Ничего. Ничего не чувствую. Ничего не слышу.

Только тишину. Мертвую тишину. Я роняю руки, и тишина растворяется в тихом гуле Коридоров.

Оуэн Крис Кларк – не Хранитель. Он даже не живой человек.

Он История.

Но это невозможно! Он находится здесь уже несколько дней и даже не пытается срываться. У него такие яркие глаза, что даже малейшее увеличение зрачка становится сразу заметно. Он смотрит на меня своим невозмутимым синим взглядом. Все, что с ним связано, – такое нормальное, обычное, человеческое. А он сам – не человек.

Я вспоминаю, как он сломал Хуперу шею, и невольно делаю шаг назад.

– Что-то не так? – спрашивает он.

Все, хочется мне сказать. У Историй существует определенный сценарий поведения. С того момента, как Истории проснулись, они становятся все более напуганными и агрессивными. Те ощущения, что они испытали в момент пробуждения, обостряются и становятся невыносимы. Они никогда не бывают вменяемыми, спокойными и рациональными. Почему, в таком случае, Оуэн ведет себя так, будто он человек на прогулке, а не История, застрявшая в Коридорах? Почему его нет в моем списке?

– Ты должен пойти со мной, – говорю я, вспоминая, где находится ближайшая дверь на Возврат. Оуэн делает маленький шажок назад.

– Маккензи!

– Ты умер.

Он хмурит брови.

– Не говори чепухи.

– Я могу это доказать.

Доказать нам обоим. Нож, примотанный к голени, сам просится в руки, но я не столь безрассудна. Я уже видела, как Оуэн им владеет. Вместо этого я достаю ключ деда. Его зубцы заржавлены, но при желании им можно поцарапать кожу.

– Дай свою руку.

Он хмурится, но не протестует и протягивает мне правую руку. Я прижимаю ключ к его ладони – дед убил бы меня, ведь я сама кладу ключ в руку Истории – и резко его дергаю. Оуэн шипит от боли и отступает, прижав ладонь к груди.

– Я достаточно живой, чтобы это ощутить, – рычит он, и я уже боюсь, что ошиблась, но тут он смотрит на свою ладонь, и его лицо вытягивается от удивления.

– Позволь мне посмотреть, – прошу я.

Оуэн показывает мне ладонь. На коже остался тонкий порез, рваная линия, но кровь не идет. Он поднимает на меня глаза.

– Я не… – начинает он и снова смотрит на свою руку. – Я не понимаю. Я ведь все чувствовал.

– А сейчас больно?

Он потирает ладонь:

– Нет. Что со мной?

– Ты – История. Знаешь, что это значит?

Он молчит и разглядывает свои руки, ладони, свою одежду. По его лицу пробегает тень, и, сделав над собой заметное усилие, он отвечает:

– Нет.

– Ты – запись той личности, которой был при жизни.

– Призрак?

– Не совсем. Ты…

– Но я и есть призрак, – перебивает он. Его голос звучит громче, и я уже готовлюсь к тому, что он сорвется. – Я не из плоти и крови, не человек, я не живой, и я не реален…

Тут он останавливается, тяжело сглатывает и смотрит в сторону. Когда он поднимает на меня глаза, они абсолютно спокойны. Невозможно.

– Ты должен вернуться, – говорю я.

– Куда?

– В Архив. Это не твое место.