Виктория Шваб - Архив [litres]

– Маккензи, – говорит он. – Здесь тоже не мое место.

И я ему верю. Его нет в моем списке, и если бы не существовало неопровержимого доказательства, я ни за что бы не поверила, что он – История. Я заставляю себя сосредоточиться. Он рано или поздно сорвется, это должно произойти. И тогда разбираться с ним придется мне. Лучше я сделаю это сейчас.

– Как ты сюда попал? – спрашиваю я.

Он качает головой:

– Не знаю. Я спал, потом проснулся, потом пошел. – Очевидно, что он вспоминает об этом только сейчас. – Потом я увидел тебя, и тебе нужна была помощь…

– Мне не нужна ничья помощь, – огрызаюсь я, и тут он делает то, чего не могут делать Истории.

Смеется. Это тихий, приглушенный звук, но сомнений быть не может.

– Ладно, что ж, – поправляет он сам себя. – Ты выглядела так, что не отказалась бы от небольшой помощи. Как ты сама сюда попала?

– Через дверь.

Он смотрит на вереницу помеченных дверей.

– Одну из этих?

– Да.

– И куда они ведут?

– Наружу.

– А я могу выйти? – спрашивает он. В его вопросе нет никакого нажима, чистое любопытство.

– Не через эти, – говорю я. – Но я могу провести тебя через дверь с белым кругом…

– Такие двери не ведут наружу, – спокойно перебивает он, – они ведут назад. Лучше, чем возвращаться, я останусь здесь.

Следует короткая вспышка гнева, но он тут же берет себя в руки, несмотря на то что Истории никогда не берут себя в руки.

– Ты должен вернуться, – говорю я.

Оуэн слегка суживает синие глаза.

– Позволь тебя немного смутить, – говорит он. – Почему должен ?

Он что, пытается меня прочесть?

– Потому что ты…

В проходе раздается звук шагов.

Я достаю из кармана Архивный лист, но на нем нет записей. К тому же в данный момент я стою рядом с Историей, которой, согласно этому листку, не существует. Теперь я вряд ли смогу верить системе, как раньше.

– Прячься! – шепчу я.

Оуэн не двигается и смотрит в сторону:

– Не заставляй меня возвращаться.

Шаги все ближе, всего в нескольких поворотах отсюда.

– Оуэн, прячься скорее!

Он смотрит мне в глаза:

– Пообещай, что ты не станешь…

– Не могу, – шепчу я, – это моя работа…

– Прошу, Маккензи. Дай мне один день.

– Оуэн…

– Ты у меня в долгу. – В его словах нет вызова, нет обвинения или требования. Простое холодное наблюдение. – Ты сама это знаешь.

– Ты о чем?

– Я помог тебе с тем убийцей, Хупером.

Поверить не могу – он еще и торгуется.

– Всего один день.

Шаги уже совсем близко.

– Ладно, – шиплю я, махая в сторону прохода. – А теперь прячься.

Оуэн делает несколько бесшумных шагов назад и растворяется во мраке. Я разворачиваюсь и бегу к повороту, за которым все громче раздаются шаги.

И вдруг останавливаются.

Я прижимаюсь к стене и жду, но, судя по тишине, там, за углом, тоже поджидают.

Кто-то должен выйти первым, и я поворачиваю за угол.

Из ниоткуда вылетает кулак и проносится мимо моей щеки. Я приседаю и перекатываюсь за спину моему противнику. На мой живот стремительно опускается посох, но я успеваю задрать ногу и затормозить его. Посох со стуком падает на мокрый пол. Я ловлю его и тут же приставляю к горлу атакующего, прижав его к стене. Только после этого я смотрю ему в лицо и вижу знакомую хитрую улыбку. Я опускаю посох.

– Ты уже второй раз за день нападаешь на меня.

Я роняю посох, и Уэсли выпрямляется.

– Что за черт, Уэс? – рычу я. – Я могла тебя покалечить.

– Ну, – потирает он горло, – в каком-то смысле ты это уже сделала.

Я легонько толкаю Уэсли, и в мгновение, когда мои ладони касаются его тела, его внутренняя рок-группа начинает грохотать: « нужно убраться от нее от них слишком большой дом огромная лестница противный смех везде стекло прочь отсюда ». Я отскакиваю, переводя дыхание. Мне становится дурно. С Оуэном я позабыла о нерасторжимой связи между картинкой и тактильным ощущением – хотя он выглядел живее все живых, его тишина свидетельствовала об обратном. А Уэса можно назвать каким угодно, но только не тихим. Интересно, он успел что-нибудь увидеть, когда мы соприкоснулись? Если да, он ничем этого не показывает.

– А знаешь, – задумчиво говорит он, – для девушки, которая ненавидит прикосновения, ты находишь просто бесконечное количество поводов меня потрогать.

– Что ты здесь делаешь? – огрызаюсь я.

Он кивает на пронумерованные двери:

– Забыл свою сумку в кафе. Хотел вернуться и забрать.

– Через Коридоры?

– А ты как думаешь? Я ведь живу в другом конце города!

– Не знаю, Уэс! Может, проще на такси или автобусом, как все нормальные люди? Или пешком?

Он стучит по стене.

– Конденсированное пространство, понимаешь? Самое лучшее средство передвижения – это Коридоры.

Я протягиваю ему посох:

– Держи свою палку.

– Это не палка, а посох Бо.

Он несколько раз покручивает его в руках. В глазах появляются искорки радости – видно, ему нравятся подобные штучки. Ох уж эти мальчишки! Уэс делает неуловимое движение запястьем, и посох щелкает, превратившись в маленький цилиндр, похожий на эстафетную палочку для бегунов.

Он выжидательно смотрит на меня. Очевидно, должна последовать какая-то реакция.

– О-о-о-ох ты! – без особого энтузиазма выдаю я, он ворчит и убирает свое оружие. Я оглядываюсь в поисках Оуэна, но тот исчез.

– Как прошла охота? – интересуется Уэс.

– Хуже, чем я думала, – говорю я. Кажется, на листке уже скребется новое имя. Я даже не достаю его из кармана. – Когда ты здесь дежурил, Историй было столько же?

– Не могу такого сказать. Немного странно, но ничего экстраординарного и неподконтрольного. Не знаю, возможно, мне доверяли работу не полностью, а только частично.

– Что ж, теперь все иначе. Я разбираюсь с одной Историей, а вместо нее на листе появляются три новых. Прямо как это древнегреческое чудовище…

– Лернейская гидра, – подсказывает он и, увидев выражение на моем лице, добавляет: – Опять ты со своим скептицизмом. Однажды я заглянул в Смитсоновский музей. Попробуй как-нибудь. Приложи руки к старинным экспонатам. Это намного приятнее, чем читать книги.

– А разве все они не под стеклом?

– Да, но… – Он пожимает плечами, когда мы подходим к двери. – Ты закончила на сегодня?

Я думаю, что где-то во тьме притаился Оуэн. Но я пообещала ему день отсрочки. И мне ужасно хочется в душ.

– Да, – решаюсь я. – Пойдем.

Мы прощаемся в вестибюле, и я уже собираюсь подняться вверх по лестнице, но, повинуясь странному чувству, сворачиваю в студию.

Анджели мне никак не помогла, если не считать помощью отповедь «Оставьте прошлое в покое». Я не могу этого сделать, пока не узнаю, что на самом деле произошло. Должны быть какие-то улики. Я не знаю, где их искать, но представляю себе, откуда можно начать.