Виктория Шваб - Архив [litres]

– Она залила кровью пол в гостиной, – шепчет он, – а меня не было рядом.

Он опирается о стену и сползает вниз.

– Это моя вина, – говорит он. – Как ты думаешь, я могу быть здесь поэтому?

Я опускаюсь рядом.

– Оуэн, ты ее не убивал. – Я это знаю. Ведь я видела, кто это сделал.

– Я был ее старшим братом. – Он погружает руку в свои спутанные волосы. – Я был обязан ее защитить. Ведь это я познакомил ее с Робертом. Я привел его в ее жизнь.

Его лицо темнеет, и он смотрит в сторону. Я хочу разговорить его, но царапанье в кармане возвращает меня к реальности, напоминая, что, кроме Оуэна, есть еще Коридоры, полные других Историй. Я достаю Архивный листок, ожидая увидеть новое имя, но вместо этого на нем появляется надпись:

Явись немедленно. Р.

– Мне пора, – говорю я.

Оуэн касается моей руки, и все вопросы и переживания испаряются. Их вытесняют тишина и спокойствие.

– Маккензи. Мой день уже закончился?

Я встаю, и его рука сползает с моей, забирая с собой тепло и покой.

– Нет, – я отворачиваюсь. – Еще нет.

Когда я вхожу в Архив, мои мысли все еще крутятся вокруг Оуэна и его сестры. Как же они похожи! Но, увидев стол, как всегда, стоящий в приемной, я останавливаюсь, пораженная. Весь стол завален книгами, фолиантами и стопками бумаг. В узком пространстве между двумя исполинскими стопками поблескивают очки Патрика. Вот черт!

– Если вы хотите установить рекорд по длительности пребывания здесь, – говорит он, не поднимая на меня глаз, – думаю, уже не стоит утруждаться.

– Я просто искала…

– Вы ведь понимаете, – перебивает он, – что, несмотря на мой титул, это не обычная библиотека! Мы не выдаем, не ведем учет, и у нас нет читального зала. Эти постоянные визиты не просто утомительны, они недопустимы.

– Да, я знаю, но…

– И разве вы не загружены более чем достаточно, мисс Бишоп? Когда я проверял последний раз, на вашем листе значилось… – он проверяет по бумажке, – пять Историй.

Пять?

– Вы ведь понимаете, зачем вам выдали Архивный лист?

– Да, – шепчу я.

– И почему вы обязаны его очистить?

– Конечно.

Существует одна причина, по которой мы вынуждены постоянно патрулировать Коридоры и не пускаем все на самотек. Если там соберется слишком много Историй, и они застрянут в пространстве между мирами, не понадобится уже никаких Хранителей и ключей, чтобы выбраться на свободу. Они просто силой откроют нужные двери. Любой замок можно отпереть двумя путями , – так говорил дед.

– В таком случае, почему вы до сих пор стоите…

– Меня вызвал Роланд, – сдаюсь я и в доказательство помахиваю Архивным листком.

Патрик вздыхает и откидывается на спинку стула, смерив меня долгим тяжелым взглядом.

– Ладно, – говорит он и возвращается к работе, слегка махнув рукой в сторону дверей.

Я обхожу стол и замедляю шаг, пытаясь подглядеть, что он пишет в огромном старинном фолианте, и, не отрываясь, параллельно – в дюжине крошечных книжечек. Я впервые за все время вижу этот стол таким заваленным.

– Кажется, вы очень заняты, – невинно замечаю я.

– Потому что я всегда занят, – отрезает он.

– Сегодня сильнее, чем обычно.

– Как вы наблюдательны.

– И я тоже загружена больше, чем обычно, Патрик. Я никогда не поверю, что пять имен подряд – это норма. Даже для Коронадо.

Он даже не смотрит на меня.

– У нас небольшие технические проблемы, мисс Бишоп. Прошу прощения, что мы затрудняем вам жизнь.

Я нахмуриваюсь:

– А что за технические проблемы?

Призрачные имена? Вооруженные Истории? Неизвестные парни в Коридорах, которые не срываются?

– Небольшие, – скупо отвечает он, ясно давая понять, что не хочет продолжать беседу.

Я решаю оставить его в покое и отправляюсь на поиски Роланда.

Оказавшись в теплом свете Атриума, я чувствую прилив сил. Это тот самый вселенский покой, о котором столько рассказывал дед.

И тут раздается оглушительный треск, будто рухнуло что-то большое.

Не здесь, в Атриуме, а где-то в соседних коридорах. Металлический звук ящика, упавшего на каменный пол. Несколько Библиотекарей оставляют работу и спешат туда, где раздался шум. Они закрывают за собой двери, а я остаюсь на месте, остолбенев, вдруг вспомнив о том, что полки, что меня окружают, заняты спящими мертвецами.

Я слушаю, затаив дыхание. Ничего не происходит. За закрытыми дверьми не раздается ни звука.

И тут на мое плечо опускается ладонь. Я резко разворачиваюсь, пытаясь вывернуть неизвестную руку, но одним невидимым глазу движением мой противник словно ускользает сквозь пальцы, и я почему-то упираюсь лицом в стол, с заломленной рукой.

– Полегче тут, – бурчит Роланд и отпускает меня.

Я опираюсь спиной о стол и делаю несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя.

– Зачем ты меня вызвал? Удалось что-нибудь найти? Слышал, что-то обвалилось только что?

– Не здесь, – шепчет он и указывает в сторону бокового крыла Архива. Я иду за ним, потирая вывернутую руку.

Чем больше мы отдаляемся от Атриума, тем древнее выглядит Архив. Роланд уводит меня узким извилистым проходом с низкими потолками, похожим на Коридоры. Комнаты у нас на пути становятся маленькими, тесными и пыльными, похожими на склепы.

– Что это было? – не унимаюсь я, но Роланд ведет меня дальше и не отвечает. Пригнувшись под низкой каменной аркой, мы проходим в странный альков. В комнате царит полумрак, но я могу разглядеть, что полки заняты не ящиками с Историями, а старыми картотеками. Это заброшенная приемная вроде той, где я проходила собеседование.

– У нас проблема, – тут же начинает он, закрыв дверь. – Я нашел людей, которых ты записала. В большинстве случаев я не выяснил ничего интересного, но пара имен кое на что меня навела. В августе в Коронадо в одно время с Маркусом Эллингом погибли еще два человека. И обе Истории были отформатированы. Данных об их смерти не сохранилось.

Я устало опускаюсь в кожаное кресло, а Роланд прохаживается туда-сюда по комнате. Он выглядит крайне измотанным, в его речи появляется незнакомый акцент.

– Поначалу я не смог их найти, потому что их разместили не на тех полках. Во входные регистраторы занесено одно место, в каталогах – другое. Кто-то очень не хотел, чтобы этих людей нашли.

– Что это за люди?

– Элейн Хэринг, дама в годах, и Лайонел Прэт, парень лет двадцати. Они жили одни, как и Эллинг, но больше у них нет ничего общего. Я даже не могу точно сказать, в Коронадо ли они умерли, но последние их нетронутые воспоминания связаны с отелем. Элейн выходила из своей квартиры на втором этаже, Лайонел сидел в саду и курил. Ничего подозрительного. И тем не менее обоих отформатировали, стерев подробности их гибели.

– Маркус, Элейн и Лайонел умерли в августе. А Регину убили в марте.