Виктория Шваб - Архив [litres]

Он суживает глаза:

– Я думал, ты не знаешь, как ее зовут.

У меня перехватывает дыхание. Я и не должна знать. Это рассказал мне Оуэн. Но я не могу объяснить Роланду, что в данный момент укрываю в Коридорах ее брата.

– Не ты один ведешь расследование, забыл? Мне удалось выйти на жительницу Коронадо, мисс Анджели, слышавшую об убийстве.

Это не ложь , – оправдываюсь я сама перед собой. Просто манипуляция.

– А что еще ей известно? – с нажимом спрашивает Роланд.

Я качаю головой, стараясь выглядеть как можно более непринужденно:

– Не так много. Она не любит говорить на такие темы.

– А у Регины есть фамилия?

Я колеблюсь. Если я назову ее, Роланд выйдет на Оуэна, который, очевидно, отсутствует. Я понимаю, что стоит рассказать ему об Оуэне – мы ведь и так нарушили все запреты, но существуют просто правила, а существуют и Правила. Даже если Роланд смог пренебречь первыми, вряд ли он будет рад тому, что я нарушила главный принцип Архива и укрываю в Коридорах Историю. К тому же у меня еще множество вопросов к Оуэну.

Я качаю головой.

– Анджели с трудом расстается со своими секретами. Но я попробую ее уговорить.

В крайнем случае, я выиграю время. Я пытаюсь свести разговор к цепи странных смертей.

– Получается, между убийством Регины и этими смертями – пять месяцев, Роланд. С чего мы вообще решили, что они как-то связаны между собой?

Он хмурится:

– Мы не можем этого утверждать. Но такое количество ошибок и нарушений кажется подозрительным. Сначала я подумал, что это зачистка, но…

– Зачистка?

– Иногда, если дело принимает совсем тяжелый оборот – если Истории удается бежать во Внешний мир, и случаются человеческие жертвы, Архив делает все, чтобы исключить риск раскрытия.

– Значит ли это, что Архив покрывает убийства?

– Не все свидетельства могут быть уничтожены, но некоторые можно исказить. От тел избавляются. Смерти обставляют так, чтобы они выглядели натурально.

Наверное, я сильно побледнела, потому что Роланд поспешно продолжил:

– Мисс Бишоп, я не говорю, что это нормально. Я имею в виду, что люди не должны знать об Историях и об Архиве. О нас.

– Но разве члены Архива могут прятать свидетельства от самих себя?

Он снова хмурится:

– Я видел, как во Внешнем мире применяли подобный метод. Пользовались форматированием. Я знаком с сотрудниками Архива, считающими, что прошлое должно храниться в стенах Архива, а не за его пределами. Во Внешнем мире они не признают ничего святого. Им кажется, существуют вещи, о которых не должны знать даже Хранители и Отряды. Но и они не стали бы так поступать. Они не стали бы скрывать правды от нас .

Говоря о «нас», он имеет в виду не меня. Он говорит о Библиотекарях. Кажется, он считает, что его предали.

– Получается, кто-то из местных стал по другую сторону баррикад, – подытоживаю я. – Остается единственный вопрос – почему?

– Не просто «почему». Важно, кто это сделал. – Роланд опускается в кресло. – Помнишь, я сказал, что у нас проблемы? После того как я разыскал Элейн и Лайонела, я вернулся за Маркусом, чтобы еще раз посмотреть его воспоминания. И мне это не удалось. Кто-то покончил с ним. Стер его полностью.

Мои пальцы впиваются в ручки кресла.

– Получается, это сделал ныне действующий Библиотекарь. Он среди нас.

Я радуюсь, что не успела выдать Оуэна. Если он как-то связан со всеми этими происшествиями, то обладает одним очень большим преимуществом по сравнению с остальными – он в сознании. У меня больше шансов узнать о том, что случилось, из его уст, вместо того чтобы превращать его в недвижное тело. А если он действительно имеет отношение к этому делу, с того самого момента как я включу его в игру, появится опасность, что неизвестный Библиотекарь уничтожит его память.

– Судя по поспешности работы, – замечает Роланд, – они поняли, что за ними следят.

Я качаю головой:

– У меня в голове не укладывается. Ты сказал, что Маркуса Эллинга отформатировали сразу после того, как он поступил в Архив. Это произошло более шестидесяти лет назад. Зачем какому-то Библиотекарю прикрывать работу своего предшественника?

Роланд устало трет глаза.

– Незачем. И никто этого не делает.

– Я не понимаю.

– Каждое форматирование отмечено особой подписью. Воспоминания, вычищенные разными людьми, выглядят как одинаковая чернота, но читаются по-разному. Ощущения другие. Пустая История Маркуса Эллинга читается так же, как и раньше. И воспоминания двух других – тоже. Их всех отформатировал один и тот же человек.

Один и тот же за шестьдесят лет.

– Разве Библиотекари работают так долго?

– Не существует принудительной пенсии, – говорит он. – Сами Библиотекари выбирают срок своей службы. Пока мы работаем здесь, мы не стареем… – Роланд замолкает, а я пытаюсь вспомнить лица Библиотекарей, которых когда-либо встречала в нашем отделении. Здесь работает около дюжины. И только некоторых я знаю по имени.

– Все не так просто, – будто самому себе говорит Роланд. – Библиотекари – единственный элемент Архива, который не может быть полностью записан. За нами нельзя проследить. Если бы кто-то долго работал в одном месте, любое незаконное действие тут же привлекло бы внимание. Но проблема в том, что существует постоянный обмен, поток кадров. Члены Архива никогда не работают вместе долгое время. Люди приходят и уходят. Каждый может свободно перемещаться по отделам и ветвям. Над этим стоит поразмыслить…

Я вспоминаю о том, что Роланд работает здесь с момента моего назначения. Но все остальные, в том числе Патрик, Лиза и Кармен – пришли намного позже.

– Но ты был здесь всегда.

– Нужно же кому-то следить, чтобы ты не попала в передрягу.

Роланд нервно постукивает носком кеда.

– И что нам теперь делать?

– Нам – ничего. – Роланд резко вздергивает голову. – Ты просто будешь держаться подальше от всей этой галиматьи.

– Ни за что.

– Маккензи, именно по этой причине я тебя и вызвал. Ты уже и так слишком много рисковала…

– Если ты говоришь об Архивном листе…

– Тебе вообще повезло, что я увидел его первым.

– Это была случайность.

– Это было чистое безрассудство.

– Если бы я знала, что такая операция возможна, если бы у Архива не было столько секретов от собственных сотрудников…

– Хватит. Я знаю, что ты хотела помочь, но тот, кто это делает, очень опасен. И совершенно ясно, что они не хотят быть пойманными. Ты просто обязана уйти с…

– Уйти с дороги?

– Уйти с опасного перекрестка, скажем так.

Я вспоминаю о ноже Джексона и драке с Хупером. Слишком поздно.

– Пожалуйста, – говорит Роланд. – Тебе есть что терять. Позволь мне самому все решить.

Я сомневаюсь.