Виктория Шваб - Архив [litres]

– Это посох бо.

– Это палка. Лучше убери ее. Большинство Историй уже и так напугано, Уэс. Ты только все испортишь.

– Ты говоришь о них так, будто они живые люди.

– А ты говоришь так, будто они ими не были. Убери палку, сказала!

Уэсли ворчит, но складывает посох и прячет его в карман.

– Твоя территория, – уступает он, – твои правила.

Снова раздается стук и тихое: «Эй, есть кто-нибудь?» Мы поворачиваем за угол и останавливаем-ся.

В тупике стоит девочка-подросток с рыжими волосами и с ногтями, покрытыми синим облупившимся лаком. Она изо всех сил колотит по двери кулаком.

Уэсли подходит к ней, но я останавливаю его взглядом. Она резко оборачивается и смотрит на меня глазами, заполненными чернотой.

– Мэл, – говорит она. – Бог мой, как ты меня напугала!

Она на взводе, но ведет себя не враждебно.

– Я сама еле держусь. Здесь страшно, – пытаюсь я подыграть.

– Где ты была? – резко спрашивает она.

– Искала выход, – говорю я. – И кажется, один нашла.

Она с облегчением смотрит на меня:

– Вовремя. Показывай где.

– Видишь? – говорю я, опираясь на дверь на Возврат, за которой скрылась девочка. – И никакой палки не понадобилось.

Уэсли улыбается:

– Впечатляет.

И тут кто-то страшно кричит.

Один из тех криков, какие можно услышать только в психбольнице. Животный, отчаянный.

Мы идем назад, выходим на т-образный перекресток, поворачиваем направо и оказываемся в одном холле с неизвестной женщиной. Она очень худа. Коротко стриженную голову она склонила набок и стоит к нам спиной. Судя по сумасшедшему крику, который мы слышали, она, без сомнения, взрослая. Значит, перед нами Дина Блант, 33 .

– Моя очередь, – шепчет Уэсли.

Я ухожу в сторону, вглубь прохода, и слышу, как он с громким стуком бьет в стену. Я не вижу женщины, но легко могу себе представить, как она рывком оборачивается к Уэсли.

– Почему, Иэн? – начинает канючить она. Ее голос приближается. – Почему ты заставил меня это сделать?

Я прижимаюсь к стене и жду.

Краем глаза я вижу в глубине прохода какое-то движение и, обернувшись, замечаю блеск серебристых волос в темноте. Я качаю головой, надеясь, что Оуэн меня видит, а если нет, что ему хватит ума не показываться.

– Я тебя любила! – Ее голос все ближе. – Я любила тебя, а ты заставил меня это сделать.

Уэсли делает шаг назад и показывается из-за поворота, слегка косится на меня и останавливает взгляд на женщине. Я могу слышать ее шаги.

– Почему ты меня не остановил? – ноет она. – Почему не помог мне?

– Позволь мне помочь тебе сейчас, – говорит Уэсли, стараясь копировать мой ровный тон.

– Ты заставил меня. Заставил, Иэн, – говорит она, словно вообще не слышит его, словно зациклилась на своем кошмаре. – Это все твоя вина .

Она говорит все громче и громче, пока слова не перерастают в крик, затем в вопль, и потом она появляется из-за поворота, протягивая к нему руки. Они проходят мимо: Уэсли пятится, а она наступает на него шаг за шагом.

Я крадусь за ней по проходу.

– Я могу тебе помочь, – говорит Уэс, но, судя по выражению его глаз, он не привык к таким напряженным ситуациям. Не привык использовать слова вместо силы.

– Успокойся, – в конце концов говорит он, – просто успокойся.

– Что с ней не так?

Этот вопрос задает не Уэс. За его спиной, в тупике, стоит мальчик на несколько лет моложе меня.

Уэс на мгновение отвлекается, а Дина Блант пользуется моментом, чтобы броситься на него. Когда она хватает его за руку, я настигаю ее. Она теряется, и я использую ее собственную силу, чтобы развернуть ее назад, прикладываю руки к ее голове и резко дергаю.

Треск ее шеи четко раздается в Коридорах, и с глухим стуком она падает на пол.

Мальчик издает что-то среднее между хрипом и вскриком. Широко раскрыв глаза от ужаса, он бежит прочь и скрывается за поворотом. Уэсли не гонится за ним, даже не двигается с места. Он смотрит на бездыханное тело Дины Блант. И потом на меня.

Я не могу понять, он онемел от ужаса или от восторга.

– Куда делся твой гуманный подход?

Я пожимаю плечами:

– Иногда его недостаточно.

– Ты чокнутая, – говорит он. – Ты потрясающая девушка. И ты напугала меня до чертиков.

Я улыбаюсь.

– Как ты это делаешь? – спрашивает Уэс.

– Новая фишка.

– Где научилась?

– Случайно. – Это почти правда. Оуэн мне ничего не объяснял.

Тело Истории начинает содрогаться.

– Это долго не продлится, – говорю я, взяв ее за руки. Уэс берет ее за ноги.

– Так вот как ведут себя взрослые? – спрашивает он, пока мы тащим Дину Блант к ближайшей двери на Возврат.

Ее веки начинают дрожать. Мы прибавляем ходу.

– О нет, – говорю я, когда мы подходим к двери, – обычно все гораздо хуже.

Я поворачиваю ключ, и холл заполняют лучи белоснежного света.

Уэс угрюмо улыбается:

– Прекрасно.

Дина Блант начинает всхлипывать, когда мы втаскиваем ее внутрь.

– Ну, – говорит Уэсли, когда голос женщины затихает за дверью и сменяется абсолютной тишиной, – кто следующий?

Спустя пару часов лист становится безупречно чистым, а мне удается провести один час пятьдесят девять минут, не размышляя о Бене и о том, как его ящик скрылся в стене. Не думая о загадочном Библиотекаре-нарушителе. И о смертях в Коронадо. Охота и погоня вытесняют все, но стоит нам остановиться, беспокойство охватывает меня с удвоенной силой.

– Закончили? – спрашивает Уэс, устало опираясь о стену.

Я смотрю на пустой лист и складываю его прежде, чем успевает появиться какое-нибудь новое имя.

– Кажется, да. Все еще хотел бы получить мою территорию?

Он улыбается:

– Для себя одного – нет, а в комплекте с тобой – с удовольствием.

Я пинаю его ботинок своим, и, как ни странно, обувь образует преграду, через которую почти не пробирается шум Уэсли. Небольшая вспышка, только и всего.

Мы шагаем назад через Коридоры.

– Я бы не отказался от какой-нибудь выпечки от Бишопов, – признается он. – Как думаешь, у твоей мамы что-нибудь найдется?

Мы подходим к отмеченным дверям, и я вставляю ключ в скважину двери I – той, которая ведет в холл на третьем этаже. Хотя это большой риск, я так устала и так хочу в душ, что не могу идти окольным путем. Я поворачиваю ключ.

– А овсяное печенье с изюмом подойдет? – спрашиваю я, открыв дверь.

– Конечно. – Он придерживает ее для меня. – После вас.

Все дальнейшее происходит безумно быстро.

Из ниоткуда появляется История.

С потрясающей прытью, будто я прокручиваю воспоминания. Но это не воспоминания, это реальность, и у нас нет времени. Тело кажется размытым от быстрого движения, как клякса: копна рыжих волос, зеленое пятно толстовки, худые руки подростка. Я помню, как отправляла его на Возврат. Но это не мешает шестнадцатилетнему Джексону Лернеру с силой врезаться в Уэсли и отбросить его в сторону. Я тянусь, чтобы закрыть дверь, но Джексон ногой бьет меня в грудь. Меня пронзает боль, и я падаю, судорожно пытаясь вдохнуть. Пальцы Джексона хватают дверь, и она захлопывается.