Виктория Шваб - Архив [litres]

Я не думала, что за столом, как ни в чем не бывало, будет сидеть Лиза. Она меряет меня взглядом поверх очков в роговой оправе и спрашивает, что мне угодно.

– Роланд здесь? – нервно спрашиваю я.

Она возвращается к работе.

– Он говорил, вы должны зайти.

Я переминаюсь с ноги на ногу.

– Больше он ничего не сказал?

– Попросил впустить вас. – Лиза выпрямляется. – Все в порядке, мисс Бишоп?

В приемной стоит тишина, и я боюсь, Лиза услышит, как бешено бьется мое сердце. Я сглатываю и с усилием киваю. Он ей ничего не сказал. И тут в приемную врывается Эллиотт, и я замираю, испуганная, что сейчас он ей все расскажет и уведет меня на разбирательство. Но, склонившись к ней, он говорит только одно:

– Третий, четвертый, шестой и с десятого по четырнадцатый. – Лиза тяжело вздыхает. – Понятно. Убедись, что они все вычеркнуты.

Я хмурюсь. Так вот что за технические проблемы!

Эллиотт уходит, и Лиза смотрит на меня так, словно уже позабыла, что я здесь.

– Единицы, – говорит она, имея в виду первое крыло, первый коридор и первую комнату. – Сможете добраться сами?

– Думаю, справлюсь.

Она кивает и раскрывает на столе сразу несколько массивных фолиантов. Я иду в Атриум. Посмотрев на сводчатый потолок и витражи, я задумываюсь – удастся ли мне когда-нибудь испытать здесь такой же покой, как и раньше? Представится ли мне шанс?

Вдали раздается грохот, за которым следует долгое эхо. Я подскакиваю от неожиданности и в дальнем конце Атриума замечаю Патрика. Услышав шум, он вскакивает, спешит в ближайшее крыло и плотно прикрывает за собой двери. Я прохожу мимо стоящей у полок Кармен, которая коротко кивает, увидев меня.

– Мисс Бишоп, – говорит она. – Вернулись так скоро?

На мгновение я останавливаюсь и растерянно смотрю на нее. Я думала, все мои грехи написаны у меня на лице, но, судя по тону, она ничего не подозревает. Неужели Роланд ей ничего не сказал?!

– Зашла поговорить с Роландом, – говорю я наконец так непринужденно, как только могу. Она указывает мне направление, и я сворачиваю в первое крыло, затем в первый коридор и останавливаюсь перед дверью в первую комнату. Она закрыта, и я прижимаю кончики пальцев к древесине, собирая остатки сил и храбрости, прежде чем отправиться на гибель.

Когда я вхожу, на меня смотрят две пары глаз: одни серые, очень строгие, и другие – теплого коричневого оттенка с прожилками.

На столе посреди комнаты примостился Уэсли.

– Я уверен, вы двое хорошо знакомы, – говорит Роланд.

Я собираюсь соврать, ведь Хранители работают в одиночку и не должны знакомиться друг с другом. Но Уэс кивает:

– Привет, Мак.

– Что он тут делает? – не выдерживаю я.

Роланд решает прояснить ситуацию:

– Мистер Айерс будет помогать тебе работать на твоей территории.

Я поворачиваюсь к нему:

– Ты решил найти мне няньку?

– Эй, полегче! – Уэс соскакивает со стола. – Мне больше по душе термин «партнер».

Я хмурюсь:

– Но только Отряды работают в паре.

– Я решил сделать исключение, – говорит Роланд.

– Ладно тебе, Мак, – встревает Уэсли. – Это будет здорово.

Я вспоминаю об Оуэне, притаившемся в сумраке Коридоров, но выбрасываю эту мысль из головы.

– Роланд, но почему?

– Ты же заметила, как подскочило количество Историй на твоей территории.

Я киваю:

– И возраст сильно изменился. Лиза и Патрик говорили, у вас небольшие технические проблемы.

Роланд скрещивает руки на груди:

– Это называется обрушение.

– Мне кажется, обрушение – это вовсе не небольшая техническая проблема.

– Вы замечали, какую тишину поддерживают в Архиве? И знаете почему?

– Потому что Истории просыпаются, – говорит Уэсли.

– Именно. Когда слишком шумно и стоит суета, те, кто спит некрепко, начинают пробуждаться. Чем больше шума, тем больше суеты и больше Историй. Так могут проснуться даже самые спокойные и стабильные.

Это объясняет присутствие взрослых Историй на моей территории.

– Обрушение происходит, когда просыпающиеся Истории будят остальных, и так до бесконечности. Эффект домино. Все больше и больше, пока процесс не остановят.

– Или все окончательно обрушится.

– Как только это началось, мы приняли меры и стали вычеркивать целые комнаты. В первую очередь более беспокойных. Этого должно было хватить. Обрушение начинается с одного места, как возгорание, и у него есть ядро. Если следовать логике, затушив самую жаркую часть, ты обезвреживаешь и вторичные очаги возгорания. Но здесь это не сработало. Каждый раз, стоит нам разобраться с проблемой, как новое обрушение происходит в совершенно неожиданном месте.

– Это выглядит не очень естественно, – замечает Уэс.

Роланд многозначительно смотрит на меня. Потому что сейчас это не естественный процесс, а дело чьих-то рук.

Неужели кто-то вызвал обрушение, чтобы отвлечь нас от стертых Историй? Или чего-нибудь пострашнее? Мне хочется спросить, но, судя по тону Роланда, я не могу задавать лишних вопросов при Уэсе.

– А Коронадо, – продолжает Роланд, – сейчас пострадал намного больше остальных территорий. Так что, Маккензи, до тех пор пока эта небольшая техническая проблема не решена и количество Историй не сократилось, Уэсли будет помогать тебе на твоей территории.

Я ничего не понимаю. Я пришла сюда, чтобы распрощаться с работой, с самой собой, а вместо этого мне нашли партнера.

Роланд протягивает мне Архивный лист.

– Ваш лист, мисс Бишоп.

Я беру его, не сводя с Роланда взгляда. Что же насчет прошлой ночи? Насчет Бена? Но я знаю, эти вопросы не стоит задавать вслух. И вместо этого спрашиваю другое:

– Что-нибудь еще?

Роланд некоторое время пристально смотрит на меня и достает что-то из кармана. Сложенный вчетверо черный платок. Взяв его, я чувствую неожиданную тяжесть. В него что-то завернуто. Развернув платок, я вытаращиваю глаза.

Это ключ.

Не простой медный ключик, какой я ношу на шее, и не тонкий, изящный и золотой, каким орудуют Библиотекари, а большой, тяжелый и холодный. Темная, почти черная вещица с острыми зубцами, проеденными ржавчиной. Меня осеняет догадка. Я уже видела этот ключ и держала его в руках.

Уэсли изумленно смотрит на нас.

– Это что, ключ Отряда?

Роланд кивает:

– Когда-то он принадлежал Энтони Бишопу.

– А почему у тебя два ключа? – спрашиваю я.

Ты смотришь на меня с таким удивлением, будто не ожидал, что я замечу второй шнурок у тебя на шее. Затем снимаешь один через голову и протягиваешь мне. Шнурок сильно натянулся под весом металла. Я беру его в руки и разглядываю. Ключ ледяной на ощупь и странно красивый. С одной стороны у него небольшая ручка, а с другой – острые зубцы. Не могу себе представить замок, к которому должен подойти этот ключ.