Роберт Хайнлайн - Марсианка Подкейн. Гражданин Галактики (сборник)

Через два года грянул космодесантный скандал, и Хайнлайн покинул «Scribner’s», хлопнув дверью. Издательство «Putnam» тут же схватило «Космический десант», а после проглотило и «Чужака». Но выяснилась одна неприятная вещь: после ухода из «Scribner’s» все редакторы радостно пожимали Хайнлайну руки, улыбались и кивали, выслушивая его планы, а после говорили: «Да-да, Боб, это замечательно, Боб, ну а когда ты напишешь для нас подростковый роман ?» «Дверь в лето», «Двойную звезду» или того же «Чужака» книжные боссы считали не более чем курьезными развлечениями «популярного детского писателя» Хайнлайна.

И осенью 1961 года скрепя сердце Хайнлайн поддался на уговоры.

21 ноября 1961 года

Роберт Э. Хайнлайн – Говарду Кади

Дорогой м-р Кади!

У меня нет секретаря, и я не могу быстро отвечать на письма, за исключением действительно срочных вопросов. Время от времени я получаю от Вас вырезки из обзоров печати и благодарен Вам за Вашу заботу. Но я не могу на них быстро реагировать.

Я получил довольно много писем по поводу «Чужака», и они в большинстве своем совпадают с обзорами: читателям книга либо сильно нравится, либо сильно не нравится.

Мне также очень жаль, что болезнь и слишком плотный график (его еще больше уплотнил ураган Эстер, сожравший 24 часа) не позволили нам увидеться во время моего краткого визита в Филадельфию. И мне особенно жаль, что я, видимо, не смогу совершить более долгий визит этой зимой. Сейчас меня удерживают один взрослый и один детский роман, которые нужно закончить, прежде чем я смогу куда-то отправиться или заняться чем-то еще. Оба для «Putnam», разумеется, если «Putnam», как я надеюсь, в них заинтересован.

Счастливого Дня благодарения и всех благ .

Упомянутым взрослым романом была «Дорога славы» – чистый эксперимент на поле фэнтези для писателя. Разумеется, и в детском романе ничего традиционного a la «Scribner’s» Боб писать не собирался. Он вернулся к прежней революционной задумке – «Космической кадетке», «Девушке в небе», «Марсианке Подди».

Но изначальную идею романтического путешествия с приключениями он отверг. Вместо этого он обратил внимание на весьма актуальную в начале 60-х тему безнадзорных детей. «Latchkey kids» – «дети с ключами» – так называли детей вполне благополучных, но полностью занятых родителей, которые оставляли детям ключ и допоздна оставались на работе. Эти дети представляли собой ходячую психологическую проблему, и Хайнлайн не преминул вставить ее в роман, показав два крайних результата такого воспитания: законченного социопата Кларка, замкнутого в мире личных интересов, и наивную доверчивую Подкейн, полную жажды общения.

Теперь он назывался «Подкейн Фрайз, ее жизнь и ее время» – это название превращало обычную маленькую девочку «с сильными эмоциями и мыслями, которые, как кузнечик, постоянно перескакивают с предмета на предмет», в свидетеля эпохи, потому что фоном романа служили события накануне серьезного межпланетного кризиса.

И заканчиваться эта история должна была шекспировской драмой: в результате политического заговора Подкейн гибнет – причем по вине собственного брата.

14 января 1962 года роман был дописан – и шекспировская концовка никому не понравилась . Она не понравилась Джинни, она не понравилась Питеру Израэлю, сменившему Говарда Кади на посту главного редактора «Putnam», она не понравилась даже литературному агенту Хайнлайна.

8 марта 1962 года

Лертон Блассингейм – Роберту Э. Хайнлайну

Дорогой Боб!

Это действительно хорошая работа; Фрайз Подкейн мне понравилась вся – за исключением окончания. Она была таким милым ребенком, что теперь я ненавижу Вас за то, что Вы ее убили. Чувствую в этом руку Хайнлайна [38] That is the Heinlein touch – подозреваю, что это намек на «The Midas touch», «Прикосновение Мидаса», из античной легенды о жадном царе, обратившем своих родных в мертвое золото. – С. В. Голд . , скажите Джинни, чтобы остерегалась. В любом случае это хорошая история. В «Putnam» теперь новый редактор детской литературы, или, по крайней мере, они ищут кого-то на это место, но я не думаю, что нас задержат с контрактом. Если у Вас есть хорошая копия, отправьте им ее. Тогда я смогу использовать оригинал, чтобы попробовать продать права на журнальную публикацию, пока жду, что в «Putnam» утвердят решение по детскому редактору.

Хайнлайн отчаянно спорил, пытаясь доказать свою точку зрения, – в конце концов, он выводил такой милой девочку Подди именно для того , чтобы ее убить и заставить читателей сожалеть о ее смерти.

10 марта 1962 года

Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингейму

Лертон, вот уже несколько лет я просто пишу истории, без оглядки на рынок, пишу, не следуя никаким критериям, храня непоколебимое убеждение, что история, которая мне интересна, и ее развязка, которая меня удовлетворяет, будут интересны и удовлетворят достаточный процент читателей, чтобы сделать эту историю коммерчески годной к употреблению. Возможно, в этом я не прав, возможно, я должен изучать рынок и изо всех сил пытаться скроить что-то, что соответствует текущей моде. Но мне кажется, что, если я должен выпускать продукт (действительно) непреходящей ценности, мой собственный вкус (проверенный Вашим и Джинни) – это все, чему я должен следовать. Конечно, это может привести меня к полной потере рынка, но я надеюсь, что это приведет к лучшим результатам, чем если бы я пытался «повторять проверенные рецепты».

Я знаю, что смерть Подди шокирует. Однако эта смерть, как мне кажется, именно то, что мне нужно. Сюжет следует определенной последовательности: вначале беззаботный ребенок-девочка с нелепыми амбициями… затем, шаг за шагом, она растет и открывает, что реальный мир более сложен и не столь сладок, как она себе представляла… и что забота о детях всего лишь основная норма для взрослых.

О, я могу за пару часов приделать к последней главе «счастливую» концовку – Подди останется в живых, раненая, но с обещанием полного выздоровления, и подразумевая, что в конце концов она выйдет замуж за богатого и красивого парня, который возьмет ее с собой к звездам… ну и попутно задать ее дурно воспитанному младшему братцу хорошую взбучку (и это вполне возможно, – по крайней мере, я имею в виду это сделать, если ни один редактор не рискнет издать роман в том виде, в каком он есть). Но я не хочу этого делать. Я думаю, что это разрушило бы историю, – это будет все равно как переделать «Ромео и Джульетту», чтобы юные влюбленные «жили долго и счастливо».

Но смерть Ромео и Джульетты была нужна, чтобы показать семьям Монтекки и Капулетти, какими чертовыми придурками они были. Смерть Подди (как мне кажется) точно так же обязательна в этой истории. Истинная трагедия этой истории кроется в характере матери, очень успешной работающей женщины, которая не нашла времени, чтобы воспитать своих собственных детей, – и тем самым позволила своему сыну вырасти инфантильным монстром. Он больше не часть рода человеческого и безразличен к благополучию других… пока смерть его собственной сестры не падает на него грузом вины – вины, от которой он уже никогда не сможет избавиться, и это дарит некоторую надежду, что теперь он, возможно, повзрослеет.