Роберт Хайнлайн - Марсианка Подкейн. Гражданин Галактики (сборник)

Я мог бы заявить, что суть истории в том, что смерть является единственным местом назначения для всех нас, и что единственная долгосрочная перспектива для любого взрослого человека – в детях, и что для этого им нужно вырасти, повзрослеть и выбросить детские игрушки. Но я не мог сказать этого вот так прямо – только не в беллетристике! – и мне показалось, что мне нужна смерть Подди, чтобы выразить все это. Если Подди получит свой кусок пирога и съест его (а в придачу брак и звездные странствия), если этот маленький монстр, ее брат, выйдет из передряги невредимым, чтобы продолжить свою умную, но асоциальную карьеру, если их мать минуют неприятные последствия ее пренебрежительного отношения к воспитанию детей, тогда мой рассказ – всего лишь цепочка умеренно авантюрных эпизодов.

Но нажим на писателя продолжался.

Хайнлайн изначально не планировал журнальной публикации (контакты с редакцией скаутского журнала «Boy’s Life» он разорвал, а прочие журналы прогорали на глазах, как бенгальские огни). Тем не менее он направил (чисто по привычке) рукопись Джону Вуду Кэмпбеллу в «Astounding». По мнению Хайнлайна, Кэмпбелл не мог ее принять, потому что зациклился на своих излюбленных темах: а) «псионика»; б) «ортодоксальная наука подавляет гениев»; в) «демократия – дерьмо, и наша система ничуть не лучше русской» – и заполняет журнал написанными под заказ рассказами на эти темы. Но в романе была одна идея, которая, несомненно, понравится Кэмпбеллу, – идея целой планеты (Венера), существующей как частная собственность, где нет ни закона, ни правительства, кроме тех, что предоставляются частными совладельцами.

«Он может принять роман из-за этой темы. Или может попросить, чтобы эта функция была усилена. Или может попросить написать другую историю, объясняя, насколько прекрасна такая идея. С Джоном невозможно заранее догадаться. Но он действительно платит хорошие ставки».

Кэмпбелл прочел рукопись и предсказуемо разнес ее, как выразилась Джинни, «в нескольких тысячах тщательно подобранных слов». Разумеется, Кэмпбелл, у которого были две дочери, имел собственное видение проблем воспитания (в отличие от бездетного Хайнлайна), но формулировка «что ты можешь понимать в воспитании молодых девушек?» выглядит излишне резко. Зато внезапно к рукописи проявил интерес Фредерик Пол, предложивший напечатать роман в журнале «Worlds of IF».

19 марта 1962 года

Лертон Блассингейм – Роберту Э. Хайнлайну

Дорогой Боб!

Фред Пол говорит, что из-за героини-девушки он не сможет использовать твой роман в «Galaxy», хотя ему очень нравится эта история. Он делает предложение использовать его в «IF». Это его менее успешный журнал, который обычно платит только 1 цент за слово, но он согласен заплатить 1800$ за роман.

Я попросил его вернуть рукопись, чтобы посмотреть, не сможем ли мы получить в другом месте 5 центов за слово вместо 3 центов, и сказал ему, что, если я не получу цены лучше, я тут же верну ее ему. Надеюсь, ты возражать не будешь.

Как Джинни? Передай ей от меня всего самого лучшего и скажи, пусть выздоравливает.

От всего сердца – Лертон.

(Наверное, следует упомянуть, что Фред Пол зажал рукопись и не возвращал ее Блассингейму, чтобы она не досталась конкурентам. Блассингейм прокомментировал в следующем письме эту неуклюжую тактику с легкой насмешкой: Пол не знал, что у Лертона есть еще один экземпляр рукописи, с которым он ходил к Кэмпбеллу. Иногда мне кажется, что во многом великие редакторы золотого века были сущие дети малые.)

Хайнлайн счел продажу романа в журнал маркетинговым чудом Лертона Блассингейма. Однако его радость была немного подпорчена: получив согласие на публикацию, Фред Пол тут же подключился к хору защитников Подди. Теперь против ее смерти выступали два редактора, литагент и жена. В конце концов Хайнлайн не выдержал и сдался:

9 мая 1962 года

Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингейму

Пожалуйста, скажите Питеру Израэлю из «Putnam», что я займусь правками, которые он хочет видеть, очень скоро, речь идет о начале недели. У меня есть кое-какая другая работа, которую я должен сначала закончить. Я все еще серьезно сомневаюсь относительно художественной и драматической необходимости хеппи-энда в этой истории – но я буду стараться изо всех сил.

Роберт произвел с текстом мастерскую хирургическую операцию: он вычеркнул несколько слов и добавил несколько абзацев и превратил драматическую развязку в хеппи-энд. Он считал, что эта правка нарушит весь замысел романа, так что основная его мысль перестанет быть понятной. Лертон Блассингейм предложил ему решить эту проблему простой вставкой, где эта мысль проводится открытым текстом. Хайнлайн считал, что это невозможно по целому ряду причин: Боб опасался делать подобные вещи, потому что, как только он в своих текстах вставал в позу и начинал проповедовать , его начинала ругать Джинни, – она не одобряла лобовых решений. Кроме того, он был ограничен в тексте голосом самой Подкейн, которая не могла сказать подобных вещей. Лертон разрешил эту проблему, предложив ввести в роман подслушанный одним из подростков разговор двух взрослых людей. Так в последней главе появился телефонный диалог-монолог дяди Тома, предельно четко поясняющий основную мысль Хайнлайна.

В результате писатель удостоился похвалы агента:

25 мая 1962 года

Лертон Блассингейм – Роберту Э. Хайнлайну

Красивая работа по переделке.

Это действительно красивая работа, я вставил текст оригинальной концовки в конец статьи, чтобы вы в этом убедились. Но Хайнлайн отнюдь не был доволен «красивой работой». Позже он жаловался своей коллеге-писательнице:

8 августа 1963 года

Роберт Э. Хайнлайн – Мэрион Зиммер Брэдли

…В оригинальной рукописи «Подкейн» главная героиня должна была умереть, и ее брат должен был дописать ее дневник сам… Роман заканчивался в тот момент, когда завершалась перемена его собственного характера. Я ослабил концовку – потому что моя жена, мой агент и оба моих редактора, журнальный и книжный, просто не могли мне позволить убить такую хорошую девочку. А в результате практически ни один человек не понял, к чему я вел эту историю.

Разумеется, после правки текста редактор также предпочел изменить название романа. Но это уже были сущие пустяки.

20 мая 1962 года

Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингейму

Дорогой Лертон!

1. Рукопись «Дороги славы» отправилась машинистке.

2. В приложении – ревизия последней части истории Подди, которая позволит Подди ее пережить. Пожалуйста, перешли ее мистеру Израэлю в «Putnam», кстати, я по достоинству оценил Ваше восхищение тем, как я его переделал, ведь это была в первую очередь Ваша идея. Я даже не слишком недоволен тем, что пришлось это править, – потому что и ты, и Джинни, и четверо человек в «Putnam», и Фред Пол – все настаивали на одном! Поэтому Подди должна жить.