Наталия Московских - Последний

Джеймс Харриссон припарковал машину и направился к корпусу студенческого общежития, где — судя по словам детектива Стивена Монро — жила Ривер Уиллоу. Он не знал, сколько ему понадобится прождать девушку у входных дверей, но надеялся, что сумеет застать ее и сделать ей сюрприз. В глубине души стучала паническая мысль о том, что она может не обрадоваться его появлению, но он старался не думать об этом. Он чувствовал острую потребность увидеть Ривер. История, окончившаяся на краю обрыва над рекой Шелл-Крик, никак не давала ему покоя, и он чувствовал, что никто не сможет понять его чувств относительно всего произошедшего, кроме этой девушки. Равно как никто, кроме него, не сможет понять ее.

Сегодня был ее день рождения. Джеймс не знал, сможет ли она уделить ему хоть немного времени, но он привез ей подарок и хотел вручить его. Даже если после этого она даст понять, что не хочет его видеть… так тому и быть.

Он простоял у входа в общежитие два с половиной часа и уже начал думать, что местные принимают его за маньяка, выбирающего себе жертву, когда Ривер Уиллоу появилась в поле его зрения. С момента их последней встречи волосы ее стали длиннее. Джеймс отметил, что она чуть похудела и сменила стиль одежды. Блуза, простые джинсы, сапоги на каблуках и бежевое пальто, чуть завитые волосы — все это смотрелось на ней очень гармонично, но Джеймс несколько опешил, увидев ее такой. Он помнил Ривер Уиллоу несколько другой.

Тем не менее, он решил не пасовать. По правде говоря, он корил себя за то, что не приехал к ней раньше.

— Ривер! — окликнул он и приблизился.

Девушка замерла, услышав свое имя. Она начала усиленно озираться по сторонам в попытке отыскать того, кто к ней обращается. Джеймса, подходившего к ней с небольшой подарочной коробкой, перевязанной белой лентой, она заметила не сразу, а лишь когда он оказался на расстоянии в десять футов от нее.

— Джеймс, — изумленно воскликнула она, — вы!

— Здравствуй, Ривер, — улыбнулся он.

— Не ожидала вас увидеть.

Он вздохнул.

И правда, с чего бы ей ожидать?

Почувствовав себя неловко, Джеймс едва не пожалел, что приехал сюда, однако взял себя в руки, качнул головой и протянул Ривер небольшую подарочную коробочку.

— Знаю, мой визит и впрямь неожиданный… и все же я хотел сегодня тебя увидеть. Я знаю, что сегодня твой день рождения. Мне хотелось тебя поздравить, так что… — он передернул плечами и отвел взгляд.

Ривер приняла подарок и уставилась на упаковку с легкой рассеянной улыбкой.

— Спасибо, Джеймс, — покачала головой она.

— Скажешь, мне не стоило? — неловко спросил он. Ривер снисходительно усмехнулась.

— Нет, мне… мне очень приятно, правда. Что бы там ни было… я ведь еще не знаю, что там.

Обстановка все еще казалась напряженной. Джеймс перемялся с ноги на ногу, не зная, что сказать. Слова словно разлетелись прочь и оставили его наедине с волнением.

— Я… слышал, ты сменила факультет? Решила стать переводчиком.

— Да уж, то, что юрист из меня получится никудышный, я поняла еще тогда, на дороге в Сент-Фрэнсисе, когда вас хотели арестовать агенты ФБР. Так что теперь я хочу быть переводчиком. Решила, что не поздно поменять специальность.

— Французский? — спросил Джеймс, тут же пожалев об этом, потому что в собственном голосе он услышал укор, которого совсем не хотел показывать.

Ривер прищурилась.

— La langue française est pas pareille à toute les autres [20] Франузский — такой же язык, как и все остальные (фр.) , — холодно ответила она.

— Ты прекрасно знаешь, что я ни слова не понял, — он попытался улыбнуться, но взгляд Ривер остался прохладным, и Джеймс понял, что она вот-вот просто уйдет, и на этом их разговор закончится. Последний разговор. Тяжело вздохнув, Джеймс кивнул. — Он гордился бы тобой, — тихо произнес он. — Валиант.

От этого имени Ривер вздрогнула, глаза ее, казалось, блеснули от слез, но она не заплакала.

Несколько секунд она молча смотрела на него, а затем:

— Полгода, Джеймс, — почти осуждающе произнесла она. — Полгода вы наблюдали за мной глазами детектива Монро, но не желали видеть лично. Я уже и не надеялась вас встретить.

— Да уж, я припозднился, — не без досады проговорил он. На этот раз взгляд Ривер чуть смягчился, и Джеймс заговорил с б о льшим жаром. — Ривер, послушай… мне жаль, что я не навещал тебя. Ты права, я долго оттягивал момент встречи, я опять не успел, как будто я все делаю с опозданием. Но… может, все-таки лучше поздно, чем никогда?

Ривер округлила глаза от изумления.

— О чем вы?

— Послушай, может… ты была бы не против сходить со мной куда-нибудь сегодня вечером? Мы могли бы обо всем поговорить. Если ты, конечно, еще хочешь со мной разговаривать.

Ривер нервно усмехнулась.

— Черт, Джеймс, да вы единственный , с кем я могу обо всем этом поговорить! Вы единственный, кто может понять, что именно я пережила и при каких обстоятельствах, ведь вы… — она осеклась, почувствовав, что неправильно будет договаривать «пережили то же самое». Однако он понял и кивнул.

— Да, в этой истории мы оба потеряли близких людей, и никто не сможет понять нас лучше друг друга. Так… значит, ты согласна? Ты поужинаешь со мной сегодня вечером?

Ривер качнула головой.

— Нет, я пообедаю с вами сейчас , — улыбнулась она и вдруг тепло обняла его, уткнувшись лицом ему в грудь. — Я рада, что вы приехали, Джеймс, очень.

Он осторожно обнял ее, словно боясь, что при любом неосторожном движении она исчезнет.

В Драматическом Театре играли Шекспира. Ривер любила читать его пьесы, и «Гамлет» был ее любимой. Джеймс не раз видел эту книгу, оставленную в разных уголках дома, раскрытой на случайной странице. Такими же хаотичными перемещениями по дому грешили и некоторые книги Мэри Локленд-Уиллоу. В особенности одна из них. С разрешения дочери Мэри описала в своей книге «Особенное Рождество» события, которые пережила ее дочь в 2003 году. Джеймс тоже читал эту книгу и — как он ни пытался абстрагироваться от пережитых событий и не пропускать их через себя — он все равно чувствовал неприязнь, которую автор испытывала к Джиму Андерсену. Герой по имени Джим был точной копией Харриссона, и его образ едва не поселил в Джеймсе комплекс по поводу его внешности: Мэри Уиллоу особенно сделала акцент на большом, гротескно-длинном носе Джима Андерсена, и Джеймс после прочтения этой книги не раз смотрелся в зеркало, чтобы понять, могут ли люди в действительно так акцентировать внимание на его носе.