Габриэлла Зевин - Право на рождение [Дилогия]

— Это шутка, да?

Я сделала свой голос легким как перышко.

— Кузина София, происходят престраннейшие вещи. Я гуляла по Музейной миле, там мужчина торговал шоколадом. И, разумеется, я попросила у него «Особый Темный Баланчина». Он же мой любимый, ты знаешь. С тех пор, как бабушка умерла, а Джекса упекли в тюрьму, мне домой его никто не приносит. — Я прервалась, чтобы взглянуть на Софию. Выражение ее лица было пустым, как и мое собственное, но мне показалось, что зрачки ее чуть расширились. Что там доктор Лау говорила на этот счет? — Так вот, я купила плитку и забыла о ней, пока моему парню, Вину — помнишь его? — не захотелось шоколада. Ты ни за что не догадаешься, что я обнаружила под оберткой Баланчина. Это оказалась плитка шоколада Биттера. Точнее, я думаю, что Биттера. Семьи кузины Софии. Как странно, что плитка Биттера оканчивает путь под оберткой Баланчина.

София открыла рот, чтобы ответить, и на секунду я даже подумала, что у нее есть вполне логичное объяснение случившемуся. Мимо нас проходили другие прихожане. Она решительно захлопнула рот и улыбнулась шире, чем прежде.

— Это все мед, — фыркнула она.

— О чем ты говоришь?

— Это все мед. А он должен быть у пчелы. — София поправила нелепую шляпку и сощурившись, пристально уставилась на меня. — Итак, мы впервые смотрим друг на друга, — сказала она и сняла свои перчатки. — Какое облегчение. Конечно, я в курсе того, о чем ты говоришь. Так уж вышло. Рабочие должны снимать оба слоя с обертки, но они ленятся, Аня. Иногда забывают.

— Но зачем выдавать шоколад Биттера за Баланчина?

София на мой вопрос не ответила. Вместо этого она по-дурацки загремела, почти как змея хвостом.

— Ты подстроила нападения на нас с Нетти?

София ничего не ответила.

— Ты убила Лео?

— Лео убила бомба в машине. Так сказал Юджи Оно. Я тут ни при чем.

Я пыталась сдерживать свой голос.

— Ты подстроила нападения на нас с Нетти?

— А что, если я скажу, что это я подстроила нападение на тебя? Ущерб станет меньше? Ты глупая девчонка, Аня Баланчина. Юджи Оно отзывался о тебе хорошо, но я ничего не обнаружила в тебе, кроме разочарования.

— Я не собираюсь нравиться тебе. Мне нужно только узнать, ты подготовила убийство или нет.

Уголки нижней губы Софи опустились вниз, выражая поддельный ужас.

— Воскресенье, Аня. Мы же в церкви! — она прерывалась. — Никто помимо Лео не погиб; возможно, ты приняла случившееся за предупреждение.

— А что насчет твоего собственного кузена? Тео очень пострадал.

— Он не должен был вмешиваться. Я всегда ненавидела эту семейную ветвь, и они всегда ненавидели меня. — Это не может быть правдой. Почему тогда они были добры ко мне, заставившей верить, что я подруга Софии? — Но все это в прошлом, Аня. А что ты собираешься делать сейчас? Если убьешь меня, это будет пустая трата усилий. Мои родственники из Германии придут за тобой и Натальей, и мы, Биттеры, заставим Баланчиных выглядеть крольчатами.

Она обнимает меня и шепчет на ухо: — Я ничего не предпринимала насчет смерти Лео. Это мой муж. Он сентиментален и идиот. Раз уж ты не согласилась выйти за Юджи, он не преминул воспользоваться случаем и узнать у него, где Лео и убить его. — София отошла от меня на шаг, но снова придвинулась поближе поцеловать меня.

— Какая утрата. Юрий был стариком, а Лео никого в Японии не тревожил.

— Я не понимаю. Зачем убивать нас? Никто из нас не занимается шоколадом.

София рассмеялась.

— Ты знаешь о проблемах «Шоколада Баланчина»? Не то, что это организованная преступность, а то, что не организована твоя семья. Такая неорганизованная компания как «Шоколад Баланчина» наслаждается преимуществом на рынке беспричинно. Ты хоть представляешь, как мне было трудно? Я думала, выйдя замуж за твоего кузена, получу шанс прибрать все к рукам…

Однажды «Шоколад Биттера» провалился, — сказала она. На немецком рынке было слишком много конкурентов, а единственный способ спасти бизнес — это перевезти его на чужую территорию. После смерти моего отца они узнали о беспорядках в «Шоколаде Баланчина», потому очевидный выбор пал на Америку. Она со своим приятелем из старшей школы Юджи Оно задумали план, согласно которому оба создают на американском рынке хаос и устремляются делить плоды. Она сделала ход с отравлением. Свадьба Софии и Микки была другой частью стратегии, разработанной Юджи Оно. Испорченные продукты питания Баланчина нужно было чем-то заменить — а почему бы и не маркой Биттеров? Простаивали целые склады, забитые несъеденным горьким шоколадом.

Была только одна проблема: в какой-то момент Юджи Оно передумал насчет желания уничтожить Баланчиных.

София при этом закатила глаза.

— Он разглядел в тебе потенциал. И убедил Микки тоже его увидеть. Поэтому вместо того, чтобы погрести Баланчина под землей, он намеревался его сохранить. Для тебя, Аня. Я тогда подумала, как все было неправильно. Я торчала в этом ужасном городе замужем за скучным человеком. И поэтому делала все, что было в моих силах.

— Ты все еще не ответила, ты ли это пыталась убить нас с Нетти.

София тряхнула головой.

— Вы обе живы, ведь так? Какая разница, если попытки были неудачными? Это в прошлом, я так скажу.

— Твоего кузена почти убили! Моя подруга Имоджен погибла! А все из-за чего? — Я обхватила ее шею, но не сжала, а она не закричала.

— Из-за вполне обычных вещей, Аня. Из-за денег. И крошечной частички любви. — Она прервалась. — Что, если я пообещаю уехать? Что, если я вернусь в Германию и мой брак с Микки будет расторгнут? Можешь расправиться с ним за смерть брата без меня. Или просто позвонить сегодня же днем.

Брата за отца. Что, если мы никогда не увидимся снова?

— А почему я не могу просто убить тебя?

— Здесь? В соборе святого Патрика? Такая хорошая католичка как ты? Я поверю, если увижу собственными глазами.

София рассмеялась.

— Ты не хочешь меня убивать, потому что ты не убийца. Вот что я сказала Юджи Оно, впервые увидев тебя. Этот ребенок может быть смышленее наших кузенов, но у нее кишка тонка для нашей стратегии.

— Это не так.

— Считаешь себя крутой, отрезав руку наемнику. Травмировать кого-то недостаточно жестко, особенно когда вообще-то собирался его убить. Сейчас умным решением было бы вытащить из-под пальто мачете и ударить меня прямо в сердце, либсен. Но ты не хочешь. Не завидую тебе. Дочери полицейской и преступника. В твоем сердце полным ходом идет война с самой собой. Итак, ты меня отпустишь. Считаешь, что ты в раздумьях, но решение принято.

Я убрала с ее шеи руки и она начала потихоньку пятиться от меня.

Я подбежала и вонзила мачете в бок, лезвием рассекая ее кашемировое пальто.

— Черт. Это было любимое, — сообщила София.