Владимир Корчагин - Тайна таёжного лагеря

— A-а, Ольга Павловна! — пропустил ее вперед, к столу Сергея, директор. — Вот, познакомьтесь, пожалуйста: наш старший редактор Сергей Владимирович Гнедин. Будете работать вместе. Для начала над этой вот книгой, — кивнул он на разложенные перед Сергеем листы рукописи. — Сергей Владимирович введет вас в курс дела, а я, простите, побегу, там люди ждут.

Директор поспешно вышел. А Сергей не знал даже, что сказать, пораженный столь неожиданной встречей. И только Ольга как ни в чем не бывало протянула Сергею обе руки, сияя неизменной обворожительной улыбкой:

— Здравствуйте, Сергей Владимирович. Недаром говорят: гора с горой не сходится, а человек с человеком…

— Да, прямо как в сказке…

— Но я рада такой сказке. А вы?

— Я тоже рад вас видеть, — коротко отозвался Сергей, хотя все в нем так и рванулось ей навстречу, подобно огненному фейерверку, взметнувшемуся в небо, и только невероятным усилием воли смог он вернуть себя в прежнюю колею и сказать почти ровным голосом:

— Присаживайтесь, Ольга Павловна. Вы, значит, новый художник издательства?

— Да, теперь так.

— А как же газета?

— С газетой я рассталась, поняла, что это не моя стихия: слишком все там сухо, не романтично. То ли дело — художественная литература! Здесь я скорее смогу самовыразиться. Ну, а то, что я снова встретила вас… Скажите, вы верите в судьбу?

— Я как-то не задумывался об этом…

— Я тоже не задумывалась. Но когда неожиданно увидела вас в своем доме, потом встретилась в газете и вот теперь снова… Тут уж не хочешь да поверишь. Но все это я так, между прочим… Перейдем к делу. Так что за работа мне предстоит?

— Вам предстоит оформить и иллюстрировать вот эту книгу, — окончательно взял себя в руки Сергей. — Я просмотрел рукопись. Вещь стоящая. И автор — человек известный. Так что…

— Понятно. Я постараюсь. Вы дадите мне рукопись?

— Да, вот этот экземпляр я приготовил специально для вас. Почитайте, подумайте, потом посоветуемся. Сколько времени вам понадобится на ознакомление с материалом? Рукопись большая.

Она прикинула папку на вес:

— Ну… Дня три-четыре.

— Хорошо. Дня через четыре я вас жду. До свидания, Ольга Павловна.

— Счастливо оставаться, — она поднялась со стула и направилась к двери. Не оглядываясь, не произнося больше ни слова. А он не мог отвести глаз от ее стройной, будто летящей фигуры, столь необычной в этих казенных стенах, заставленных стеллажами с папками и ворохами бумаг.

Но дверь закрылась, и он снова остался наедине с чужими рукописями и собственными думами, полными глухой безысходной тоски.

В самом деле, что он видит в жизни, кроме чужих рукописей и этого залитого чернилами стола? А Ольга… Она как была, так и осталась миражом в пустыне. Уж лучше бы она не появлялась здесь, оставалась только в его воображении. А теперь…

Теперь он только и делал, что пересчитывал дни, оставшиеся до встречи с нею, хотя и не очень надеялся, что она состоится. Слишком часто обманывала его жизнь.

Однако она пришла. Пришла в точно оговоренный срок. И принесла не только совершенно готовый, безукоризненно оформленный макет будущей книги, но и целую дюжину прекрасных рисунков, как нельзя лучше отражающих замысел произведения. А ее суждения о языке рукописи, построении сюжета, образах героев романа были столь оригинальны и метки, что он просто не мог не проникнуться уважением к этой во всех отношениях незаурядной женщине.

Но она снова ушла, исчезла на несколько дней. И снова он считал и пересчитывал дни, оставшиеся до встречи с нею, стараясь работой заглушить непроходящую тоску. Так было и на следующей неделе и в следующем месяце. А ведь она явно симпатизировала ему и не скрывала этого. Но и только! Словно какая-то стена стояла между ними, не позволяя ни ему, ни ей сделать хоть шаг к сближению.

Впрочем, он догадывался, что могло быть тому причиной. Дело было скорее всего в его проклятом прошлом и том письме, которое вручил ему сержант-конвоир для передачи Петру Ильичу. Ведь для Ольги он по-прежнему оставался Сергеем Гнединым, братом ее покойного мужа, долгое время работавшим «где-то в тайге», на каком-то «сверхсекретном объекте» и не пожелавшим почему-то поведать о некоей истории, связанной с этим письмом.

Но разве мог он рассказать ей, что тогда произошло, признаться, что он даже не Сергей Гнедин, а письмо было вручено вовсе не ему. Одно время он решил вообще ничего ей не рассказывать, посчитав, что она уж и забыла о письме, тем более, что лично ее оно совершенно не касалось.

Но однажды вечером, возвращаясь с совещания у главного редактора, Ольга неожиданно завела разговор об их первой встрече и как бы между прочим заметила:

— Помните, вы тогда еще собирались рассказать мне какую-то историю о том, где и как затерялось письмо, адресованное Петру.

Опять это письмо! Больше всего не хотелось Сергею ворошить события того далекого прошлого, но делать было нечего.

— Да, — сказал он, чуть помедлив, — я хотел рассказать о том, почему у меня не оказалось тогда с собой письма, и почему мне пришлось спрятать его подальше от людских глаз.

— Значит, вы спрятали его? И так и не удосужились удостовериться, сохранилось ли оно там?

— «Там» — это в Восточной Сибири.

— В Сибири?!

— Да, именно в Сибири, точнее, при отъезде оттуда мне пришлось пережить очень неприятную историю, связанную с этим письмом. Но мне не хотелось бы и сейчас возвращаться к ней.

— Ну так и не надо, — поспешно согласилась Ольга.

Но он видел, чувствовал, что это было сказано, чтобы только не показаться навязчивой, что эта недоговоренность так и будет стоять между ними.

Так прошла зима, наступило лето, пришло время подумать о летних отпусках. Ольга не раз заводила об этом разговор, прямо намекая, что было бы неплохо провести им отпуск вместе. Но когда Сергей предложил ей поехать куда-нибудь по туристической путевке, она вдруг вспомнила о своей поездке в Италию, которую ей устроил Петр за счет института атомной физики и в связи с этим опять-таки вернулась к злополучному письму, сказав, что как-то на днях встретилась с одним сотрудником института, неким Романом Шнайдером, и тот посетовал на то, что там, в институте, так и не дождались каких-то материалов, которые, по словам Петра, должен был доставить ему он, Сергей. А материалы эти прямо-таки позарез нужны им, коллегам Петра, для научно-исследовательской работы.

Это было уже нечто большее, чем простое женское любопытство. И Сергей решил дальше не таиться и рассказал Ольге незамысловатую байку о том, как его, еще студента-пятикурсника призвали в армию, во внутренние войска и направили на службу в охрану одного из таежных сверхсекретных лагерей, где он лишь чудом остался жив, конвоируя в момент произошедшего там взрыва одного из заключенных, посланного в лес за дровами. При этом пришлось поменять и роли действующих лиц, сказать, что погиб якобы не он, а конвоируемый им заключенный. И что это его похоронил он над таежным ручьем, спрятав на могиле покойного письмо, которое вручил ему один физик-атомщик для передачи Петру.