Наталия Неткачёва - Ангелы плачут в июне

— Ладно, можешь остаться до утра.

Я с трудом удержалась от смеха.

— Можешь выгнать её прямо сейчас. Обещаю не приставать. Приворота не было — я пошутила.

Он скривился:

— Знаю.

— Но боишься оставаться со мной наедине.

— Не боюсь, просто неприятно находиться с тобой под одной крышей.

— Алан, кто это? — настойчиво повторила искусственная блондинка.

Войнич небрежно отмахнулся:

— Одна чокнутая ведьма. Будешь спасть с ней на двуспалке, а я лягу в гостиной.

Девушка окинула мои растрёпанные светлые кудри, длинное чёрное платье и тонкую джинсовую курточку долгим надменным взглядом.

— С ней?! Ни за что! — возмутилась она.

— Тогда выметайся, — спокойно распорядился Войнич и скрылся в одной из трёх комнат.

Рассудив, что более радушного приглашения не дождаться, я вошла.

Девица наблюдала за мной со смесью любопытства и высокомерия.

— Почему он назвал тебя ведьмой?

— Его это заводит. А тебя он как называл — милашкой?

Блондинка обиженно надулась и пожаловалась:

— Никак! От него комплиментов не дождёшься — хам, правда, со вкусом раньше был порядок, а теперь… — она ещё раз окинула меня красноречивым взглядом и презрительно фыркнув, пошла вслед за Аланом.

Вскоре я услышала её резкий обвиняющий голос:

— Лицемер! Меня выставляешь за дверь, а сам привёл свою потаскуху!

— Заткнись и приготовь поесть, — прежним тоном велел мужчина.

— Кто она?!

— Я ведь не спрашиваю, кто он.

Тон девушки резко поменялся, в голосе послышались жалобные плаксивые нотки:

— Милый, прости! Сама не знаю, что на меня нашло! Тебя постоянно нет, внимание мне не уделяешь, и я сделала глупость. Давай забудем, мы ведь вместе почти четыре месяца!

Она прикрыла дверь. Голоса стали не слышны. Я сняла верхнюю одежду и прошла в соседнюю комнату. Видимо здесь собирался спать Алан. На этом золотисто-сером диване. Я присела в одно из кресел такого же цвета и осмотрелась: боковая стена полностью зеркальная, паркетный пол, занавеси с лабрикенами, огромный домашний кинотеатр на стене, книжный шкаф, журнальный столик у окна, пара картин и нигде никаких фотографий. Дорого, красиво, безлико. Такую обстановку я бы назвала маскировочной, она ничего не говорит о своём хозяине, возможно, потому что он здесь не живёт, а лишь проводит какое-то время.

Я достала из кармана пакетик с волосами Аллы. Нетерпелось погрузиться в её прошлое и выяснить нюансы исчезновения Ларисы, но эти двое могут помешать. Нельзя чтобы меня прерывали. Придётся дождаться конца разборок бывших любовников. Благо долго ждать не пришлось. Мимо пробежала зарёванная девица, бросила на меня испепеляющий взгляд и скрылась за бесшумно открывшимся проходом в зеркальной стене, оказавшимся дверью в ванную. Звук льющейся воды слегка приглушил её всхлипывания.

Я отправилась на поиски Алана. Он был на кухне. Неуклюже доставал из кастрюльки разварившиеся сосиски и чертыхаясь, дул на обожжённые пальцы. Я невольно улыбнулась, похоже, ему не часто приходилось готовить самому. Разобравшись с сосисками, парень схватил кухонной варежкой выкипающую посудину с макаронами, слил воду, но и здесь, судя по витиеватым и не слишком цензурным выражениям, не обошлось без ожогов.

— Что, больно? Сам виноват, нечего возвращаться из командировки без предупреждения. Или ты анекдотов не слышал?

— Заткнись!

— Позвонил бы заранее — и пир горой был бы обеспечен, и постель освободилась бы вовремя.

— Ещё одно слово и останешься без ужина, — пригрозил Алан, раскладывая нехитрые деликатесы по тарелкам.

Только почувствовав ароматный запах дорогих полуфабрикатов, я поняла насколько проголодалась.

— Всё молчу. Один вопрос, где можно стать Аллой?

Он небрежно пододвинул мне тарелку и сел напротив.

— Давай чуть позже. Я умираю с голоду.

— Я тоже. Может, пригласим твою неверную подружку, как её, кстати, зовут?

— Дина. Она не голодна, ей уже подавали ужин в постель, — Алан насмешливо кивнул в сторону огромного серебряного подноса, сервированного фруктами, лёгкими закусками и полупустой бутылкой шампанского.

— А ты не слишком расстроен, — заметила я.

Он пожал плечами и ничего не ответил.

— В отличие от неё. Девушка очень переживает.

— Ещё бы! Ей ведь теперь самой на красивую жизнь зарабатывать придётся.

— То есть ты всех своих девушек содержишь?

Он бросил на меня недовольный взгляд и продолжил молчаливо поедать макароны, сдобренные острым кетчупом.

— Получается, ты подружек не заводишь, а нанимаешь?

— Не лезь в мою жизнь!

— Знаешь, я тебя в свою тоже не приглашала. И вообще, что ты называешь жизнью: скучную административную работу вместо карьеры чемпиона? Отношения по найму, основанные на принципе ты — мне, я — тебе. Ах да, чуть не забыла о поисках дочери сумасшедшего маньяка. Кстати, убери последнее и совсем тошно будет, разве не так?

— Не так! — Войнич с грохотом отодвинул тарелку в сторону: — Хочешь поговорить о жизни? Отлично, давай поговорим… о твоей. Она конечно — сплошной праздник. Побег длиной в шестнадцать лет и навязчивая идея об искуплении через помощь людям, которые приходят к тебе, умоляя о помощи, а уходя, плюют через левое плечо. Так, на всякий случай — русская народная защита от нечистой силы.

— Уверена, ты так и делаешь.

— Я сам видел как, заметив тебя вдалеке, дети поспешно сворачивают фиги — ещё одна старинная защита от ведьм. А кто их этому научил, если не мама с папой? И это они ещё не знают кто ты на самом деле.

— И кто же я на самом деле?

Я посмотрела ему прямо в глаза, он отвёл взгляд первым.

— Дочь своего отца!

— Но ты кормишь меня сосисками и даже не предлагаешь ночевать на улице, в чём подвох?

Войнич с серьёзным видом указал вилкой на мою тарелку:

— В них мышьяк!

— О! Моя любимая приправа.

В туже секунду передо мной оказалась большая кружка с чаем. Я вздохнула: кофе, вероятно, просить бесполезно.

— А здесь, надо полагать, крысиный яд?

Его губы чуть заметно дрогнули.

— Не угадала — касторка!

Я поперхнулась.

— Лучше яд. Спорим, ты у меня вот так чай пить не станешь, побоишься, что приворотным зельем опою.

Он сосредоточенно помешивал ложечкой чай, стараясь не смотреть в мою сторону.

— А ты это, правда, можешь?

Я торжествующе улыбнулась. За деланным безразличием парня, скрывалась явная тревога. Так и подмывало сказать железное «да».

— Этим нужно было интересоваться до того, как съел продукты, приготовленные в моём присутствии!

На красивом лице отразилось раздражение:

— Я серьёзно.

— Хочешь её приворожить? — кивнула на закрытую дверь.

Он поморщился, небрежно бросив:

— Нет, пусть проваливает. Значит, можешь?