Александр Лонс - Музей богов

Когда Маша нервничала, всегда вставляла свое фирменное «короче». Сначала меня это жутко раздражало, потом просто привык.

— Почему? — удивился я. — Заявлено же до середины августа.

— Потому самому. Все смотрят мои работы и покупают их, а на картины этой Витимской клюют только конъюнктурщики, заинтересованные в благосклонности ее папика. Настоящим ценителям она неинтересна, и это несмотря на рекламу и пиар. Люди же не обязательно дураки, все видят, да и сплетням дорогу не закроешь. Вот устроители и решили избавиться от конкурента. От меня в смысле. Формальный повод — ответные санкции в отношении Евросоюза и отсутствие правильного гигиенического сертификата. Вчера только известили и велели сворачиваться. Но это — так, для видимости законности, короче. Мое российское гражданство пока никто не отменял, и формально я могу выставляться в Эр-Эф. Но… но я представляю немецких галеристов. Ты обратил внимание — здесь ни одной новой картины нет. Кроме разве что… Заметил? Знаешь почему?

— Таково было условие выставки в Москве? — предположил я.

— Ага, несложно догадаться. Я много чего нового привезла, но задержали на таможне, и теперь все на каком-то складе лежит. Повезу назад, в Мюнхен. Тут сейчас только авторские копии. Тем не менее, расходы я окупила и даже кое-что заработала. Показывать слайды других картин и заключать интересные контракты пока не запрещали…

Маша немного помолчала, потом добавила:

— Я тебя так, бесплатно хотела провести, но администрация воспротивилась. Там уперлись — вход только по билетам, бесплатно лишь для сотрудников и устроителей выставки. Ладно, спрашивай, что хотел. Сегодня некое затишье, а мне все равно до вечера тут торчать.

— Вообще-то я не про твою коллегу с нижнего этажа пришел узнавать. — Услышав слово «коллега», Маша презрительно скривилась и передернулась. То была явно искусственная реакция: вообще-то Мария давно уже научилась следить за внешними проявлениями собственных эмоций. — Еще собирался про ту картину спросить, что напротив лестницы. Как дошла до жизни такой? Сменила жанр? Я видел альбом. Ведь раньше всегда новую природу на обломках старой изображала, а потом…

— А потом захотелось сделать вот это, — и Маша показала рукой на картину с дверью. — Давно думала это осуществить, старая идея, еще с тех времен, когда мы с тобой… Ну, ты понял, короче. Это, кстати, тоже авторская копия. Серия так и называется — «Апокалипсис за дверью», у меня их десять штук было, — тяжело как-то шло, все-таки не очень моя тема. Но захотелось вот. А что, нельзя? Ладно, на самом-то деле ты не только об этом поговорить хотел.

— Хотел, да. Собственно, у меня к тебе разговор о собрании Эргадова.

— А, это который «Музей Богов»? Он же Эстакмис? Слышала, конечно. Вернее, читала. Тебя что-то конкретное интересует? Погоди, пойдем вон туда сядем, перекусим и кофейку попьем. С этой выставкой, а главное — из-за скорого моего тут закрытия, уже все ноги оттоптала, с утра не присела ни разу. Короче, маковой росинки во рту не было.

— Именно маковой? — съязвил я.

Когда-то давно Маша попробовала разные наркотики, но почувствовала себя так скверно, что пары раз ей оказалось предостаточно, и больше уже к этой теме художница не возвращалась.

— У, змей! — и художница полушутя замахнулась на меня кулачком. — Давай, жрать сейчас будем. Я угощаю. Так что тебе о Музее Богов рассказать?

— Все, что знаешь, то и расскажи. Мне известна лишь общедоступная информация.

— Хорошо, расскажу, что знаю. И что не знаю, тоже расскажу. Пойдем вон туда, столик освободился.

Это был буфет для сотрудников галереи и организаторов выставок, но никто не возбранял им приглашать за столики своих друзей. Мы взяли по тарелке салата, что-то похожее на котлеты с поджаренной картошкой, по двойному кофе, а еще я прикупил стакан ананасового сока и бутылочку питьевой воды.

— Как ты, конечно же, слышал, — начала свой рассказ Маша, — умерший в прошлом году Александр Викторович Эргадов был известен широкой общественности не только как создатель Музея Богов…

Умерший в прошлом году Александр Викторович Эргадов был известен широкой общественности не только как создатель Музея Богов, но и как глава крупного холдинга. Сначала популярность пришла к нему благодаря собственной деловой империи. Он являлся руководителем и фактическим владельцем разветвленной корпорации, куда входили: он сам, в качестве хозяина; головная компания — ОАО Эстакмис, а также более ста других второстепенных фирм и фирмочек разной степени крупности, значимости и активности. Бизнесом Александр Викторович занимался земным и сугубо материальным. Областью интересов его холдинга было строительство и все с этим связанное. Александр Эргадов возводил многоэтажные жилые дома, офисные центры, дачные поселки и торговые павильоны. В свое время он закончил Московский цементо-технический институт по специальности — инженер-бетонщик. Начинал, как и многие, с малого. После окончания института распределился на завод железобетонных изделий, где развернул активную общественную работу. Скоро вступил в коммунистическую партию, возглавил комсомольскую организацию предприятия, защитил кандидатскую диссертацию по «оригинальной» теме: «Применение армированного бетона в городском строительстве», что позволило занять должность начальника цеха, а потом и заместителя директора. Далее Эргадов быстренько «подсидел» своего начальника и сам занял руководящий пост. А тут и Перестройка подоспела. После ее окончания и всеобщего бардака, инициированного Горбачевым, Александр Викторович провернул ряд хитрых операций с приватизацией завода. Через подставные фирмы-однодневки сменял основную часть акций работников якобы разорившегося предприятия на липовые бумаги дутой нефтяной компании «Гермес-Petroleum». Таким образом, Эргадов стал хозяином производства с контрольным пакетом акций в пятьдесят один процент. Вместо банального и неблагозвучного «ЗЖБИ-65» новый руководитель внедрил более эффектное название — «Эстакмис». Само слово было вымышленное, лишенное всякого значения, внутреннего смысла и содержания. Некое рекламное агентство получило от Эргадова заказ — придумать что-нибудь этакое элитное, ни на что не похожее, нечто бессмысленно-приятное и ласкающее слух. Опять же, первая буква в названии компании совпадала с первой буквой фамилии Александра Викторовича, что, по словам ушлых криейтеров, должно было способствовать успеху фирмы. Впоследствии открытое акционерное общество Эстакмис сделалось материнской компанией, обросло множеством мелких фирм, закрытых и открытых акционерных обществ и прочих юридических лиц, дав название всему холдингу. В результате к концу двухтысячных Эргадов считался вполне себе олигархом, кем-то из тех, кто близок к управлению экономикой региона.