Сергей Алексеев - Карагач. Книга вторая. Запах цветущего кедра

От дежурного Бурнашов и узнал, что эта заокеанская тварь поставила Скуратенко на жердь за то, что будто изнасиловать хотел, а самого Галицына захватила в плен!

Если раньше в здешних местах девиц кержаки крали, то теперь бабы воруют мужиков, потому что на Гнилой их живёт целый лагерь, по слухам, бывших проституток, по-этому все они страшно красивые и заманчивые. Мол, они-то и воруют мужиков, содержат на положении зверей в зоопарках: садят в железные клетки и всячески издеваются, глумятся. Например, разденутся догола и перед ними ходят, бёдрами виляют, срамные места показывают, дразнят, но даже руками пощупать не дают. И ещё получают от этого удовольствие, извращенки! Верховодит ими Дуська, молодая девка, что явилась сюда из самой Канады. Ведьма форменная, но настолько влекущая и притягательная, что даже успокоенный и счастливый дежурный испытывает волнение и её присутствии, и Скуратенко это понимает. Любой мужик перед ней теряет голову, становится чумной, покорный, готовый исполнить любую её прихоть, и таким образом оказывается в рабской зависимости.

По предположениям вечного дежурного, Рассохин, скорее всего, вслед за Галицыным попал к ней в плен и томится и лагере на Гнилой. Говорят, там уже с десяток таких сидит; начальство милицейское, прокуратура и даже губернатор знают, но никто выручить мужиков не в состоянии. В прошлом году летали туда целой бандой, человек пятнадцать местной милиции и МЧС, но вернулись рваные и драные: будто сумасшедшие эти девки разделись и пошли в атаку в чём мать родила. Сами менты не рассказывают про свой позор, однако пилоты вертолёта говорили, что половину когтями исцарапали и покусали, другой половине мошонки отбили.

Теперь на Гнилую никто не суётся, так что Бурнашов и вся экспедиция сильно рискует, если отважится полететь на Карагач.

Вертолёт ждали, и в воздухе показалось, что прыгали от радости, но едва Колюжный ступил на землю, как сразу же понял — ссорятся. И тут же сам попал под наезд милицейского потомка.

Вячеслав, как и его родитель, всю жизнь конфликтовал с людьми маленького роста, считал, что они озабочены своей физической невеликостью, страдают комплексом неполноценности, и поэтому относился к коротышам снисходительно. Этот был метр с кепкой, но зато гонору на троих и никакого уважения к старшим, что Колюжного особенно раздражало. Бурнашова он по-соседски звал по прозвищу Сатир или вовсе Кирюха и даже супруге его говорил «ты». Кирилл Петрович почему-то терпел, видимо, чувствовал себя виноватым, что старший Галицын угодил в переплёт, а может, давно свыкся с хамством и никак не реагировал. Короче, Роман чувствовал себя хозяином положения.

— Ты что творишь, финансист хренов?! — тараща круглые совиные глаза, заверещал он. — Бабки дал — и начальник? Или Рассохин — начальник? Так мне до фени! Я на вас положил с прибором! У меня отец пропал! По вашей вине, между прочим!

Последний раз Колюжный дрался в Англии, когда был студентом, и поклялся себе более не применять силы, если пронесёт, если его не отчислят и не посадят по расовым мотивам — сцепились с негром безо всякой мотивации. В порыве ярости Вячеслав, оказывается, ругался по-русски и назвал соперника чуркой драной. Пронесло чудом, из-за неверного перевода ругательств в судебном заседании: растолковали как «расколотые дрова», что вроде было не обидно для негра, заставили заплатить штраф и отпустили. Даже отцу сразу не доложили, и он узнал о конфликте спустя год.

Сейчас ему хотелось дать отпрыску Галицына в оттопыренное ухо, как-то кривовато приросшее к бритому черепу, но за эмоциональной встречей наблюдала жена Бурнашона, Сашенька, нежное юное создание. А потом, за оборзением этого малого стояла уважительная причина — потерявшийся родитель.

— Езжай, ищи отца, — спокойно посоветовал Вячеслав. — Тебя никто не держит.

Роман обескураженно покосился на Бурнашова.

— Сатир, а ты что базарил: денег у тебя нет?! Я бы уже давно на Гнилой Прорве был!

— Ну и дёргай! — озлился тот. — Не теряй времени. Бери лодку, проводника и дуй! А то уже достал за дорогу!

Младший Галицын похлопал геликоптер.

— На хрен лодка — вертушку пригнали! Давай заводи!

— Говнистый слишком, — мстительно отпарировал Бурнашов. — Не поднимет. Топай пешкодралом!

— Кирилл! — строго окликнула его Сашенька. — Как ты выражаешься? Это нехорошо!..

— Я ваше оборудование из Москвы припёр! — мгновенно взъелся Роман. — Полтонны! Машину изломал! А мне места в вертушке нет?!

— Мы обязаны взять Ромочку с собой! — закапризничало нежное создание. — Разве можно проповедовать доброе, вечное и так поступать? Это отвратительно!

— А ты не лезь в мужские разговоры! — обрёл голос её муж. — Не суй свой носик, куда не просят!

Этого жена вынести не смогла и неожиданно хлёстко врезала Бурнашову пощёчину. Носик при этом и впрямь заострился в птичий клюв, и из побелевших губ отчётливо послышалось кошачье шипение. Она тотчас развернулась и безбоязненно ринулась в прошлогодний репейник. Роман даже слегка опешил от этой семейной сцены, по крайней мере замолчал, а муж капризной особы подержался за щеку, бросился было следом, но резко встал, махнул рукой и вернулся.

— У неё бывает, — попробовал оправдаться. — Выплеск эмоций. Накопилось за дорогу... Из-за тебя, между прочим, козлина!

Последнее относилось к Роману, который внезапно сник, сдулся и как-то по-ребячьи виновато протянул:

— А я при чём?

Колюжный вспомнил, что Галицын-старший оказался в экспедиции по его настоянию, против воли Рассохина, и попытался исправить ошибку.

— Сколько стоит доставка груза и пассажиров? — мирно спросил он младшего. — Я возмещу.

— Какой щедрый! — возмутился Бурнашов. — Я оплачивал бензин, ночлег в гостиницах! А ремонт джипа?! На самолёте дешевле было прилететь. Мы ему ничего не должны!

— Ещё выставлю счёт за отца! — пригрозил ему Роман. — Тебе — в первую очередь! Ты его втравил! Если нас тут за лохов держат!

Всегда улыбчивого Сатира потряхивало — забыл даже о жене, исчезнувшей в прошлогодних лопухах.

— Да он сам навязался! Знать бы, так на выстрел бы не подпустил!

— Это я виноват, — признался Колюжный.

— Виноват — отвечай! — ухватился младший Галицын. — Короче, ты забрасываешь меня вертушкой на Гнилую Прорву! И возвращаешь обратно. Будем в расчёте.

— Согласен. Бери вещи — и на борт. Через десять минут вылетаем.

Роман ухмыльнулся, как победитель, полез в свой джип. Бурнашов такого не ожидал.

— Да пошёл он!.. С отцом возились! Устроил нам нервотрёпку... Теперь сынок мозги парит?

Вячеслав приобнял его и повёл в сторону, куда ушла Сашенька.

— С Рассохиным давно разговаривали? — спросил он на ходу.