Роман Власов - Убит поток

Программа, ввиду понятных обстоятельств, дала ему отсрочку. Свидание с Кариной появилось в распорядке дня Олега лишь через неделю. И всё же времени ему не хватило. Он кругами ходил вокруг больницы и всё представлял, как же она будет выглядеть… И в его воображении она становилась всё безобразнее и безобразнее.

В итоге он не выдержал, сбежал, нарушил расписание и угодил на неделю в исправительный пункт. Теперь всё началось сначала.

Олег ставит корзину с фруктами на столик, отодвигает раскрытый на середине блокнот. В блокноте какие-то сердечки и улыбки. Олег смущается сильнее, чем того от себя ожидал. Смотрит на Карину. «Как же это она так?» – повторяет он.

Её губы… Он представляет их первый поцелуй. Как она приподнимается на локтях, он опирается на тумбочку с журналами, наклоняется… Нет! Олег содрогается от приступа отвращения. Не бывать этому!

По часам ещё десять минут до окончания свидания, но выдержать больше он не может. Встаёт, уходит. Десять минут – мелкая провинность. Спишет потом на погрешность приборов контроля.

Надо будет обязательно поговорить с навигатором, обязательно!

Медсестра, та самая макаронина, что застала Олега в коридоре, смотрит на него с подозрением, но ничего не говорит.

Он толкает дверь сразу, смело и уверенно. Сегодня у него есть защита, и даже если она спит, придётся её разбудить.

– Олег! – говорит она. И в голосе её столько радости, столько нежности, что всю его решимость как будто сдувает ветром.

– Привет, – отвечает он. – Это тебе.

– Конфеты! – восклицает Карина. – Спасибо! Фрукты были очень вкусные! И цветы замечательные!

Она сидит, опираясь на спинку кровати. Одеяло прикрывает только ноги, и Олег видит кремовую шёлковую ночную рубашку. Она лишь подчёркивает безобразность повязки на голове Карины.

Олег украдкой вздыхает. Всё идёт хуже некуда.

– Ну… Как ты?

– Я? Да что я?.. Сплю всё время. Врачи что-то колдуют-колдуют. Уколы делают. Я даже не запомнила ни разу, как мне бинты меняли… Глупо получилось с этими коньками… Я тебя очень ждала!

Олег тем временем отходит к окну и смотрит туда, где должна будет появиться его воздушная площадь. Нет, тянуть нельзя.

– Слушай, Карин, мы должны расстаться, – говорит он через плечо и мысленно съёживается в ожидании ответа.

– Что?.. Как?..

Он чувствует себя негодяем. Ему стыдно, но он всё же собирается и поворачивается отрепетированным движением:

– Прости. Я тебе очень сочувствую, и я понимаю, как это выглядит, но… Вот отказной лист. Подпиши, пожалуйста.

– …

Карина пытается что-то произнести, но слова застревают у неё в горле. На лице, открытой его половине, отчаяние и ужас. Она берёт из рук Олега бумагу и начинает читать.

Проходит несколько минут. Из глаза Карины текут слёзы. Внезапно она рвёт лист в клочья и истошно кричит:

– Убирайся!

Олег молча кивает и уходит. Что ж, теперь ему никто не помешает сидеть в коридоре. Его выгнали по-настоящему.

С навигатором они встретились прошлым вечером. На самом верхнем этаже хрустального ресторана.

Лучи заходящего солнца окрашивали прозрачные стены комнаты в странный розовый цвет. Такими же розовыми были столы, стулья, посуда и даже роботы-официанты. Навигатор сидел в углу, в своём излюбленном месте, и пил уже вторую розовую кружку пива. Он приветственно взмахнул рукой при виде Олега:

– Здорово, нарушитель. Всё бабы мучают, да? Ты меня слушай: с бабами построже надо… Прям за горло держать, чтобы и трепыхаться не вздумала.

Навигатор Олега был совершенно не похож на других навигаторов. Он брился наголо, носил в ухе серьгу, ругался как сапожник, время от времени напивался в стельку, пел пошлые частушки на свадьбах своих воспитанников и имел трёх детей от трёх разных женщин. Как он при всём при этом удержался в Программе, да ещё и стал навигатором, было загадкой.

Отказной лист он выдал сразу, громко заявив на весь ресторан: «Говно-вопрос». Только потом начался разговор.

– Будь я на твоём месте – поступил точно так же. Я всегда за честность. Коли ты больная, кривая уродина – знай своё место.

– А ведь она по-настоящему была молодой. Без всякой «Молодости», – вздохнул Олег.

– Да какая, к хренам, разница? Факт есть факт. Что ты, муж ей, что ли? Пять свиданий даже не прошло. Так что радуйся! И давай за расписанием следи, а то неделей не отделаешься, загремишь по полной программе, и все дела.

– Полная программа… Точнее и не скажешь… Собственно, я о ней и хотел поговорить. О Программе.

– Шарашь.

– У меня осталось три свидания… И я… Не могу их выносить. Ну, просто не могу. Ну, вот вообще… Физически. Или психически. Не знаю.

– Да ладно. Подпишет она лист, и гуляй, Вася!

– А если нет?..

– Терпи тогда. Что тут можно сказать? Хреначь по шаблону. Цветы, там, конфеты… Подбери в сети, что попроще.

– Это ясно, да. Но… Я подумал… Я ведь не последний человек в стране. Я ведь очень и очень и очень крутой в своём деле. Ну да, я сволочь, я это признаю. Но почему бы не дать мне некоторые послабления? Может это Программа или нет? Ведь если я на всю плюну и отключусь, сдамся, то весь талант унесу с собой. Не будет ни воздушных площадей, ни разрезов, ничего. Это же глупо, а?

Навигатор сделал большой глоток и ухмыльнулся:

– Пути Программы неисповедимы… Сколько таких красавцев, как ты, уже нет с нами, сколько блестящих идей кануло в никуда – не пересчитать. А вот я – проклятый шалопай, палец о палец в жизни не ударивший – здесь. Как думаешь, почему?

Олег в ответ пожал плечами. Ему только что принесли заказ, и он рассматривал салат, накрытый хрустальным колпаком.

– Отвечаю: потому что я всегда очень хорошо представлял, кто я такой, и не пытался строить из себя никого другого. Ты думаешь, Программа наказывает за плохие поступки? Нет! Она даже не знает (а знает ли кто-то вообще?), что такое хорошо, а что такое плохо. Она вообще ничего не понимает, кроме двоичной логики. Программа наказывает тебя за непредсказуемое, непродуманное заранее, хаотичное поведение. За нарушение определённого тобой же плана. Вот и всё.

Олег ничего ответил. Только ещё помрачнел. Навигатор некоторое время с усмешкой вглядывался в его лицо, потом хлопнул по плечу:

– Ладно, не раскисай. Так уж жизнь устроена. Раньше хуже было. Пришлось бы тебе эту твою бабу под венец вести. Тогда считали: есть мужчина, есть женщина – есть семья, и нечего голову морочить. Сейчас по-другому. Сейчас свобода!

– Свобода, как же… – произнёс Олег тихо, но навигатор услышал или угадал его мысли.

– Олег-Олег… Ты же сам часть Программы. Ну, представь, что Программа – это сложный механизм. Ты можешь быть колесом, гайкой, рулём, проклятой шестерёнкой, чем хочешь. Это и есть свобода. Я, например, ложная заклёпка. Совершенно бесполезная. Но главное – я не мешаю работе всего в целом. А ты мешаешь: берёшь на себя обязательства и не выполняешь их.