Тереза Тур - Империя Тигвердов. Танго в пустоте

– И что мы будем придумывать?

– А правду там рассказать никак нельзя?

Я опять тяжело вздохнула. И ответила:

– Этого не было в моих планах… Совсем!

– Придумаем, как выкрутиться, – утешила меня журналистка.

– Что у нас получается по журналу? Сначала – колонка редактора – про то, что обрадовало или возмутило за неделю. Какой-то язвительно-насмешливый обзор новостей. Это пишу я.

– Можно издеваться над тем, что писали в других газетах, – сказала добрая девочка. – Или устраивать конкурс на самую глупую сплетню…

– Наш человек! – пробормотала я.

– Что? – удивилась художница, она же журналистка.

– Радуюсь, что мы с вами встретились…

Джулиана улыбнулась:

– Мне трудно поверить в подобную доброжелательность. Я почему-то все время жду подвоха.

– Конечно, подвох есть! – рассмеялась я. – Нам нужно воспользоваться ситуацией и создать самый популярный журнал в истории империи. Следовательно, эксплуатировать вас я буду безжалостно!

– Это всегда пожалуйста, – улыбнулась Джулиана. – А третьей рубрикой надо ставить что-то про моду, чувство стиля. Какие-то советы и картинки.

– Точно! Это всегда идет хорошо.

– Только у нас две проблемы. Первая – кто будет это писать?

– Да… Это проблема. Нам нужен профессионал в мире моды империи…

– Тогда это маркиза Вустер, – заявила Джулиана.

– Знакомая фамилия… Ах да. Именно ее называл его величество, когда консультировался, где мне шить платье на свадьбу.

– Сок?

– С удовольствием.

Таким измученным я наследника престола Тигвердов еще не видела. Даже когда он в замке Олден изображал из себя маляра.

– Разрешите доложить, миледи Вероника, – вытянулся он передо мной и отвесил насмешливый поклон. – Все ваши поручения выполнены!

– Все-все-все?!

– Именно! И если ближайшее окружение моего отца не поднимет бунт, то мы выпустимся в срок.

– И где будет редакция и типография?

– Там же, где размещались помещения «Имперского вестника».

– Вот спасибо, – расстроилась я. – Его же жгли военные. За статью о расстреле Ричарда. Там же еще несколько лет по округе трава расти не будет!

– Вы преувеличиваете, – спокойно проговорил Брэндон. – Военные, причастные к этому вопиющему факту самоуправства, уже привлечены к восстановительным работам. Младший Крайом за ними присматривает. Думаю, через три-четыре дня все будет готово. Типография пострадала меньше. Меня заверили, что в четверг ночью можно будет печатать тираж. Кстати, миледи Вероника, какую вывеску расположить над редакцией?

– «Имперская правда», – вырвалось у меня.

– Замечательно, – понравилось наследнику. – Я распоряжусь.

Выглядел он довольным и умиротворенным, что еще раз подтверждало всем известную истину: все дурные мысли от безделья. Вот нашли, чем озадачить молодого человека, – пожалуйста! Трудится, носится.

Оливия уже хлопотала, накрывая на стол. К нам подтягивались мама, Луиза и Наташа. Мы с Джулианой, как особы неголодные, остались в гостиной. В руках у художницы уже был альбом большого формата и карандаш, который просто летал над бумагой.

Она так увлеклась процессом, что пропустила момент, когда в гостиной появились остальные. Дамы просто расселись. А Брэндон бесцеремонно заглянул через плечо художницы. И тут же отпрянул, горько произнеся:

– Думаю, ваш набросок не соответствует действительности.

– Отчего же, ваше высочество? – поджала губы Джулиана.

– Я там – явно лишний.

Джулиана протянула мне альбом.

– Таким я увидела семейство Тигвердов.

Это был замечательный набросок. Фредерик – мощный, нерушимый как скала – в окружении сыновей. Спокойный, какой-то умиротворенный Ричард. Брэндон – с мечтательной полуулыбкой… Действительно, семья.

– Это прекрасно, – проговорила я растроганно.

– Но совершенно неправдоподобно, – продолжал упорствовать Брэндон.

– Фредерик не отказался от вас, когда даже заговорщики верили, что вы возглавляете мятеж, – тихо сказала я ему.

– Он просто знает, что это не я. Как маг я слабее – и он имеет возможность меня прочитать.

– Нет. Ваш отец просто верит вам. Безо всяких доказательств. И он сказал, что вы ни при чем, когда вас рядом не было. Когда я была ранена. А наемная убийца утверждала, что заказчик – вы. И, кстати, не лгала. И Ричард верит.

– А вот это вы с чего взяли?

– Как вы думаете, он смог бы просто общаться с вами, будучи уверенным, что вы виновны в покушении?

Брэндон задумался. Похоже, такие вопросы ему в голову не приходили.

– Если учесть, что просто за дерзость по отношению к вам мы всей пятеркой отправились на неделю в рабство к нагам… Нет.

Время до обеда прошло замечательно и плодотворно. Брэндон оказался хорошим управленцем, отлично разбирающимся в реалиях империи Тигвердов.

– И не надо делать журнал дешевым, – убеждал он меня. – Не приучайте народ к тому, что хорошее достается просто так. Это неправильно! Ваш труд должен быть оплачен. Лучше сделайте хорошие зарплаты журналистам и отчисления на пенсию по аналогии с военными.

Джулиана согласно кивнула:

– Это привлечет к вам хороших журналистов. Такого нигде нет.

– Этим вы добьетесь лояльности пишущей братии, – продолжил наследник. – Как отец в свое время привлек на свою сторону военных.

Я с сомнением посмотрела на принца Брэндона.

– И добьюсь ярой ненависти конкурентов.

– Вы можете этим пренебречь, – равнодушно откликнулся наследник.

– А как начисляется зарплата тем, кто работает в журнале? – спросила мама, переменив тему.

– Те, кто пишет репортажи по горячим следам и бегает по городу в поисках новостей, получают сущую мелочовку, – стала рассказывать Джулиана. – Этого хватит, чтобы не умереть с голода. Потом, когда журналист обрастает связями – например, в Уголовной полиции – и получает реальную информацию, где что случилось, – тогда это уже хорошие деньги. Если совсем повезет, можно получить контракт на собственную колонку… Но выплаты разовые и все равно небольшие. Те, кто смог что-то заработать, вынуждены отдавать почти весь свой заработок, чтобы поддерживать полезные знакомства! Просто так никто информацию вовремя не выдаст.

– Да… Тяжела и неказиста жизнь простого журналиста, – фыркнула я.

Через несколько часов я поняла, что перегуляла. Извинилась – и, отвергнув предложение вызвать Ирвина, пошла подремать.

Сон не шел, и легче не становилось. Что-то внутри чувствовало беду. Перстень обжег руку – это было последней каплей. Я накрыла гладкий камень ладонью, закрыла глаза, расслабилась…

– Рэм! – крикнула неизвестно почему, но никто, слава стихиям, не услышал… О как – я уже говорю, как имперцы… Но сейчас это неважно.