Олег Дивов - Новый мир

— Как интересно.

— Если мужчина живет с женщиной и с родителями — значит, она не жена ему, а наложница. Он не считает, что имеет перед ней какие-либо обязательства. И все его коллеги по Ордену сразу понимают: что бы там ни было указано в досье, это — любовница. И относятся к ней соответственно. А надо сказать, что почти вся хунта так или иначе связана с Орденом. По крайней мере, обыкновения адамитов известны очень многим. Моему мужу необходимо было жить в городе. У него карьера. Он сказал мне, что его родители обо всем знают и согласны перебраться жить в поместье. Но когда мы приехали, сеньора Вальдес наотрез отказалась от своих обещаний. Она сказала, что генерал Вальдес стар и болен и что было бы жестоко изгонять его в поместье, где и приличных врачей поблизости нет. Мол, мои амбиции того не стоят, чтобы генерал Вальдес умер раньше времени. Понимаете? Это оказались уже мои амбиции.

— Ваш муж с этим смирился?

— Да, — Мария опустила голову. — Он любит своих родителей. Особенно мать. Во всем ей потакает. Он сказал мне, что не нужно так буквально воспринимать условности, ничего страшного, мы же не в общине живем, где с этим строго. Он купит участок в пригороде и построит там дом для родителей. А пока поживем все вместе.

И… это был крах нашего брака. Мой муж старался изо всех сил угодить матери. Но ей не нравилось ни одно место, где можно было купить землю для дома. Она отвергала все, но с такой милой, жалобной улыбкой, что язык не поворачивался обвинить ее в лицемерии. Вскоре я поняла, что условности — это серьезно. Меня не приглашали ни в один дом, куда по вечерам ходил мой муж. Нет, это не был остракизм. Днем я могла навестить подруг, двери передо мной не закрывали. И к нам люди приходили. Но я в их глазах была всего лишь наложницей. Игрушкой. А семейные трапезы… Генерал Вальдес действительно сильно болел и к столу спускался редко. Когда такое случалось, у меня был праздник. При нем застольные беседы были веселыми. Но в другое время сеньора Вальдес разговаривала с сыном так, словно меня нет. И все чаще вворачивала «А помнишь, как Долорес…» Она говорила про вас так, словно вы были ее любимой доченькой. Мой муж отвечал, он не понимал моего беспокойства. А я видела, что она пытается разбудить в нем старую страсть. Когда мы с ней оставались наедине, она либо поучала меня, либо упрекала за мою веру, ей казалось, я излишне религиозна, либо рассказывала про вас. Мне даже думалось, что она почти все те истории выдумала, чтобы причинить мне боль. Да она просто задалась целью выжить меня из дома! — воскликнула Мария. — Сжить со свету, загнать куда угодно, хоть в могилу! В ее доме я шагу не смела ступить, не испросив позволения сеньоры, как будто была служанкой! Когда я поняла, что ношу ребенка, то обрадовалась: это был повод вернуться в поместье. Мой муж остался в городе и навещал меня по воскресеньям. Я смирилась и опустила руки.

— Тяжелая ситуация.

— Нет, тяжело стало потом. Пока я жила в поместье, было очень неплохо. По крайней мере, моя репутация восстановилась. Ведь мой муж не проводил с родителями месяц кряду, без перерыва, считалось, что мы живем в поместье. Мы выезжали вдвоем, там, в поместье. Родились наши сыновья. Когда я забеременела в третий раз, умер генерал Вальдес. И мой муж сказал, что его мать убита горем, нам надо находиться с ней. И мы снова оказались с ней под одной крышей. Конечно, речи уже не было о том, чтобы она переехала. Но в обществе уже привыкли к тому, что у нас сложное положение, и меня больше не отторгали. Все поняли, что виноват не мой муж и не я, а его мать. А она как с цепи сорвалась. Разнесчастная вдова не пропускала ни одного званого ужина, ни одного приема. Она стала очень плохо выглядеть, но ее это не останавливало. Ненависти ко мне она тоже уже не скрывала. Она провоцировала меня на ссоры, и у меня сдали нервы. Мой муж не видел, с чего все началось, а я постеснялась рассказать ему, как сеньора Вальдес издевается надо мной. Они между собой порешили, что мне необходимо обратиться к психотерапевту. Я выбрала самого тупого из всех, такого, который точно не сможет никак меня изменить. Я терпеть его не могла и всех его коллег, которые смотрели на меня как на подопытную мышь, ставили какие-то эксперименты… Это ужасно, майор Берг.

— Понимаю.

— И вот… Мы на Земле. И мне совсем не стало жизни. Вы обратили внимание, что сеньора Вальдес первым делом побежала покупать дом? В стране с холодным климатом, с пасмурной погодой, не католической стране? Это не для нее и не для семьи. Для меня. Она требует, чтобы я ушла. Одна, без детей. Я подслушала, как она твердит моему мужу, чтобы он избавился от меня. Она нашептывает ему, чтобы он ухаживал за вами. Мол, я сумасшедшая и к тому же нищая. Это правда, моя семья окончательно разорилась, еще когда я только вышла замуж. А сеньора Вальдес постоянно толкует ваши слова, жесты, даже манеру одеваться так, что вы хотите понравиться моему мужу. И конечно, объясняет ему, что он должен оставить меня ради вас. Ради того, чтобы обеспечить будущее детей — моих детей, которых она тоже хочет отобрать у меня! — и возвращение моего мужа в Эльдорадо. Как это ужасно.

— Действительно, очень неприятно.

Мария вздохнула:

— Тогда я и поняла, что не только преступники и психопаты могут убить человека. Я уже несколько дней мечтаю убить свою свекровь. Сначала меня пугала эта мысль, а теперь я к ней привыкла!

— Ну и мечтайте дальше, — посоветовала я.

— Что вы хотите сказать?

— Только то, что люди, всерьез обдумывающие убийство, не станут делиться своими планами с кем попало. Ваше высказывание, Мария, — это довольно распространенная форма просьбы о помощи. Вы таким образом обращаетесь ко мне, надеясь, что я найду какой-то выход, поскольку сами вы чувствуете себя бесправной в чужой стране.

Мария отвернулась.

— Возможно, вы снова правы, — глухо призналась она.

— Вот я и советую вам — доверьтесь психологу.

— Мне не поможет психотерапия.

— Зато вам поможет рапорт, который он составит для меня. И который я подам вашему куратору, который будет обязан принять меры.

Она поморгала. Очень трогательно, по-детски у нее получилось — длиннющими черными ресницами хлоп-хлоп, хлоп-хлоп.

— О, я об этом не подумала. Хорошо, майор Берг, я поступлю, как вы советуете.

— А пока он занят с вашей свекровью, мы с вами подогреем остывший чайник, заварим свежего чаю и поболтаем о чем-нибудь другом. Да хоть о модах.

Она расцвела.

В кухню быстрым шагом вошел Энрике. Веселый смех Марии, только что звеневший как сосульки на весеннем ветру, мгновенно оборвался и затих.

— Я вижу, вы подружились, — отрывисто произнес он, оглядывая стол. На столе уже были вазы с печеньем и пирожными, конфеты, фрукты. — Я рад. Мария, я настаиваю, чтобы ты побеседовала с этим специалистом.