Адам Нэвилл - Пропавшая дочь [litres]

Отец не мог ничем возразить старику. На протяжении десятилетий все, начиная учеными и заканчивая уличными апостолами и проповедниками, предлагали самые точные догадки и реалистичные сценарии, которые намекали, предполагали и даже объясняли. Со времен своей работы в сфере логистики Отец знал, что какой бы ужасной ни была ситуация, ничто не могло подорвать экономику. Кое-где даже сейчас.

Старик вытер бороду.

– Планета была более чем терпеливой. Прошло около четырех миллиардов лет, прежде чем мы развели первые костры, чтобы очистить землю. Но в этот межледниковый период нам потребовалось всего десять тысяч лет, чтобы распространиться подобно вирусу. Мы, подобно безумным пастухам, не могли даже закончить смену, не отравив ферму и не спалив сарай. Мы перегрели Землю и высушили ее. Поэтому, думаю, настало время нам уйти. Вы так не считаете? В данный момент, в эту самую минуту мы уже находимся на стадии шестого великого вымирания. – Он кивнул в сторону окна. – Нет никакого взрыва или всхлипа, лишь длинная череда катастроф. Год за годом, десятилетие за десятилетием все становится только хуже, и после каждого кризиса изменения все серьезнее. Прошлое не восстановить. Вымирание происходит поэтапно. И это не научная фантастика. Продвинутая физика, межгалактические путешествия, гаджеты? Почти все это – из разряда эпического фэнтези. Сейчас впереди нас ждет один лишь ужас.

Отец улыбнулся.

– Сколько времени у нас есть?

Старик сделал еще один большой глоток, довольно чмокнул губами, его темные глаза горели каким-то внутренним светом.

– Менее чем через десять лет половина видов на планете исчезнет. Это факт, и он должен стать для нас показателем. Чтобы мы смогли выжить. Подумайте. Но это место больше не для нас, если вообще когда-либо было иначе. Перегрев уже составил четыре градуса. А в некоторых местах – пять, и температура только растет. И мы, должно быть, приблизились к цифре в девять миллиардов. Земля больше не может носить нас, не в таком количестве, и далеко не с такими качествами. Будь я любителем заключать пари, то сказал бы, что наш вид сможет продержаться еще пару столетий, если только умрут как минимум восемь миллиардов. Восемь миллиардов за следующие двести лет, плюс-минус пару десятилетий. Это больше, чем мы можем себе представить. Но думаю, что уже начинаем понимать суть сделки.

Они сидели и задумчиво смотрели на пожары, бушующие на экране, за окнами стучал дождь. Куда мы сможем уйти? – гадал Отец. Мы одиноки в космосе. Нам некуда деться. От внезапного осознания в груди возник ледяной ком размером с бильярдный шар. Сама Земля становилась все меньше. Мигрировать на север, и подниматься все выше и выше, по мере того как будет усиливаться жара, и бороться за стремительно уменьшающееся количество ресурсов… Закрытие границ. Конец продовольственного экспорта. Регулярные военные конфликты из-за пресной воды и пахотных земель… Все это было частью предпоследней стадии массового коллапса. От этой мысли у него по-прежнему перехватывало дыхание.

Один из экранов переключился на артиллерийский обстрел в Кашмире. Бармен добавил громкость. Еще несколько взъерошенных голов повернулось к экрану. Отцу с его места было плохо слышно, о чем говорили в новостях.

Судя по субтитрам, Пакистан теперь требовал половину водных ресурсов в реках Сатледж, Рави и Биас и чтобы Индия полностью воздержалась от использования воды из верховьев рек Джелам и Чинаб… В течение последних двенадцати часов правительства Великобритании и Соединенных Штатов призывали всех своих граждан покинуть обе страны. Дипломатический персонал находился в процессе эвакуации.

Бродяга допил свое пиво и облизнул спутанную бороду вокруг рта. Отец посмотрел на бармена. Тот вместе с двумя посетителями внимательно следил за последними новостями из Индии. Отец осторожно пододвинул к старику вторую кружку пива. Сдвинул пустую кружку в сторону и спрятал ее под подоконник.

– Вы местный?

– Прожил здесь шестьдесят лет. Я…

Отец прервал его.

– Я ищу кое-кого отсюда. Одного наркомана.

– Таких здесь полно.

– Мне нужен лишь один. С востока. Русский. Из Грузии. У него много бандитских татуировок, и он жил в старой церкви где-то неподалеку.

– В церкви? Сейчас они повсюду. А если ищите бесплатную кормежку, я порекомендовал бы Храм Судных дней. Они варят вкусный суп, с…

– Вы знаете, где собираются наркоманы?

Старик дал ему названия трех миссий и бесплатного диспансера.

– Боюсь, эта отрава не по мне. Я даже крепкого алкоголя не касаюсь. Поэтому не вращаюсь в тех кругах. – Он произнес это с такой искренностью в голосе, что Отцу захотелось расхохотаться. Иерархия существовала повсюду.

– У этого типа были связи. С мафией. Не думаю, что он будет торчать под пирсом.

Старик погладил бороду, отхлебнул из кружки, посмотрел на Отца с любопытством, будто тот мог быть опасным психом.

– Бандиты с татуировками? Я знаю, кого вы имеете в виду. Только я не хочу впутываться в это. Держусь от них подальше. В Дартмуте эта организация, на которую вы, вероятно, ссылаетесь, захватила все крупные здания, – сказал старик. – Они, как правило, действуют оттуда. Я больше не бываю там. Не могу сказать, что здесь, в Бриксхеме, много о них слышал. Так, ничего особенного.

– Но что именно?

– Что они проникли везде. Несколько лет назад начинали с торговли людьми, а сейчас имеют долю в строительстве лагерей для беженцев. Захватили все наркофермы в Дартмуте. – Старик закатил желтоватые глаза. – Даже здесь, как говорят, они контролируют проституцию. По крайней мере, раньше так было.

Отец кивнул в знак благодарности.

– Пейте на здоровье, – сказал он старику и отправился на поиски еще открытой лавки, где можно было купить еды.

Рано утром, через два дня после убийства Йоны Аберджиля, позвонил Джин Хэкмен. Отец перебрался в комнату в гостевом доме, в одной миле к востоку от Бриксхема. Район он не покинет, но будет переезжать каждый день, пока не сможет уйти оттуда навсегда.

Информация была спешно озвучена дрожащим от напряжения голосом:

– Судмедэксперты облазали особняк Аберджиля на четвереньках. Весьма оперативное реагирование на смерть какого-то засранца. Но, как я сказал, его кончина приобрела первостепенную важность. И вчера на двух других объектах – в доме Боулза и «Коммодоре» – были получены далеко не бесполезные образцы. Сверху по пищевой цепочке передали просьбу, чтобы криминалисты еще раз взглянули на эти знаменитые жилища. Так что, считай, тебя к ним уже пришили. Твою ДНК будут шерстить по всей стране. Тот факт, что расследование частично тормозится кем-то из нашего руководства, внушает мне опасение, что материалы дела уже переданы дружкам Аберджиля из числа местных «Королей». Наверное, сейчас это их работа, так называемая «уборка».