Айван Зорн - Гнев [litres]

Выбежали из кухни и попали в темный коридор, поднялись по лестнице, где Гай вдруг потянул Амико за руку вправо, где был эркер, а на широком подоконнике накиданы меховые шкурки. Снаружи пошел мелкий дождь, и стекло покрылось мелкими каплями. Гай зажег свет в маленьком светильнике над головой, нашарив выключатель в нише, налил вина себе и Амико, и поднял бокал:

– За неудачников!

– Сколько тебе лет? – спросила вдруг она.

– Тридцать один. А что? – ответил Гай.

– Ты всегда такой легкомысленный?

– В моей семейке все много лет ждут конца света и страшный суд, веселье – не их сильная сторона. Приходится развлекать себя самому. – Он пожал плечами.

– Ты продаешь нам книгу, чтобы повеселиться? Не боишься, что все плохо кончится? – спросила Амико.

– Все и так плохо кончится, вообще не новость. – Он невесело улыбнулся и в свою очередь спросил: – Давно ты работаешь на него?

– Около года, – ответила она.

– Не знаешь, зачем ему книга?

– Нет, но он и пальцем не пошевелит, если это не принесет ему много денег.

– А правда, что буддисты не верят в бессмертную душу? – с интересом спросил Гай. Амико рассмеялась.

– Не совсем. Знаешь, что такое нейминг?

Гай пожал плечами.

– Вот именно. Если назвать котика собачкой, суть от этого не поменяется. Так и со словом душа. Никто ее воочию не видел, поэтому все, что ни назови душой – может, и есть душа. Но некоторые претендуют на то, что знают о ней все. И все они, кто пафосно говорит о душе, обычно имеют большие проблемы с эго.

Гостевая, у двери которой стояли через полчаса Гай и Амико, была отмечена на карте дома как «Комната Эвридики». Гай отпер дверь ключом, пропустил Амико внутрь, затем вошел сам. Ничем примечательным комната не отличалась, была примерно такой же, как и та, в которую Долорес поселила Амико. Большая кровать по центру, шкаф темного дерева, низкий подоконник и туалетный столик, маленький ночник с абажуром в оборочках, обои в мелких цветочках.

Гай прошел вглубь комнаты и открыл гардероб. Задумчиво провел рукой по вешалкам, выбрал, не глядя, несколько платьев и кинул перед Амико на кровать. Все были национального таротского кроя: длинные, с азиатским воротом, на одной пуговице у горла и отличались только цветом.

Амико уверенно взяла черное и начала снимать с себя одежду, Гай отвел глаза, сосредоточившись на обоях. Она попросила, как приказала:

– Застегни.

Гай взялся за края и начал застегивать маленькие пуговицы, чуть касаясь пальцами ее обнаженной спины.

– Готово, – сказал он и почувствовал, как пересохло во рту.

Амико развернулась. На секунду она была совсем близко, а в следующую уже отступила к двери. Амико была выше Миры, но платье сидело на ней так же безупречно. Гай закрыл на мгновенье глаза, а когда открыл, она уже стояла в коридоре и вопросительно смотрела на него. Он сосчитал кольца татуировок на ее запястье: восемь с половиной.

Сразу после обеда Долорес собиралась лично показать гостям произведения искусства, приготовленные для завтрашнего благотворительного аукциона.

– Брат и мать думают, что у нас интрижка, что в целом неплохо, – негромко сказал Гай, когда они подходили к входу в парадный зал. Амико промолчала и взяла его под руку.

В дверях стояла, здороваясь с входящими, Долорес. Кого-то она приветствовала легким кивком, кого-то обнимала и целовала, едва касаясь щекой, с кем-то шутила, на некоторых смотрела как будто сквозь них и разговаривала, не разжимая губ.

– А вот и наша заморская гостья, – сказала Долорес по-таротски.

– Красивое платье, – добавила она. Амико вежливо улыбнулась уголками губ.

По протоколу время для приветствия вышло, но Долорес медлила, как будто взвешивала, что сказать.

Гай смотрел на происходящее как со стороны: еще секунда, и еще полминуты молчания… Долорес, наконец, заговорила на английском:

– Вы не против сесть за обедом рядом со мной?

– Это честь для меня, – Амико слегка поклонилась.

Долорес с удовлетворением кивнула, и они прошли в зал.

– Это очень плохая идея, – выдохнул Гай, как только смог говорить так, чтобы его не услышали. – Поверить не могу, что они поменяют ради этого протокол. Черт, она всерьез интересуется тобой.

– У нас не было выбора, было б хуже, если бы я отказалась.

– До первой смены блюд говорят только с тем, кто сидит по правую руку. То есть целых двадцать минут тебе придется отвечать на ее вопросы.

– Думаю, ей уже сообщили по официальным каналам: я – антрополог, член Американской антропологической ассоциации, занимаюсь послезакатными депривациями в традиционных обществах. Все будет хорошо. И прекрати дергаться: это становится заметно. Я – специалист по останкам, и что-то говорит мне, что это – ее любимый предмет.

Наконец все гости собрались в зале для торжеств. Перед тем, как дать сигнал к рассадке, Долорес с бокалом в руке прошла в центр. Шум мгновенно стих.

– Друзья, мы все собрались сегодня здесь, чтобы, прежде всего, почтить память первых Хранителей, – начала Долорес.

– Хранителей? – спросила тихо Амико.

– Ну, есть такая легенда, – неохотно начал Гай. – Девять семей Тарота получили от Ватикана на хранение религиозные реликвии. В Ватикане, разумеется, заранее знали про Закат и самые опасные вещички попрятали еще до начала конца: развезли подальше, где, по их мнению, вера почище.

Амико внимательно посмотрела на Гая:

– А ты не думаешь, что книга может быть такой… реликвией?

Гай отрицательно помотал головой:

– По мне так это послезакатная легенда. Она нужна, чтобы сохранять политический статус нашей семьи. Человечество живет мифами и легендами, Долорес это хорошо понимает и дает людям то, что они хотят.

Долорес между тем продолжала:

– На каждого из нас у Господа есть свой план, и наш долг – соответствовать этому плану.

Гай закатил глаза, все зааплодировали.

– Прошу садиться.

Гости неспешно рассаживались. Гай нашел свое место рядом с женой Тамерлана, а Амико, хладнокровно кивнув ему, села по правую руку от Долорес, чем, разумеется, вызвала среди таротской знати волну шепотка.

Гай пытался вспомнить, как зовут золовку, но никак не мог, пока не догадался посмотреть на карточку рассадки: Лора.

– Лора, а где Тамерлан?

Лора только поджала губы и промолчала.

Тогда Гай, который, с одной стороны, прекрасно понимал, что нарушает этикет, поддерживая беседу не с тем соседом, а с другой – испытывал удовольствие от того, что бесил Лору, продолжил:

– Опаздывает? Наверное, отмывает руки от свежей крови? Кто на этот раз? Кролик? Белочка? Человечек?

Лора недовольно нахмурилась, но все же сказала:

– Тамерлан – в Сити. Что-то нужно докупить. Для гонок.