Айван Зорн - Гнев [litres]

Гай закрыл глаза и снова увидел лицо Тамерлана в тот вечер. Он сидел у себя, когда на дверь обрушился град тумаков. Когда Гай открыл, братец ворвался, оттолкнул его, стал ходить по кабинету, скидывая книги с полок, переворачивая бумаги на столе:

– Где она? Где ты ее прячешь? О, я так и знал! Я все понял, когда ты промазал в перевозчика в поезде. И даже раньше, когда увидел, как ты смотришь на ту японку. Просто не мог поверить, что ты посмел! Посмел украсть книгу. Ты…

Гай какое-то время смотрел на брата, потом взял со стола пистолет и молча направил на Тамерлана. Тамерлан повернулся, увидел пистолет и замер на секунду, но только на секунду – и следом осклабился:

– Да ты не сможешь, слюнтяй. Мама права, лучше бы ты родился бабой.

– Это ты убил Миру?

– Господи, Гай, это просто смешно – быть таким неженкой в этом мире. Ах, зачем убивать кролика, ах, мне не нравится жить в Тароте…

– Заканчивай эту гнилую дискуссию, Тамерлан. Это ты убил Миру.

– Да даже если и я, – он презрительно скривился. Мира… их столько было у тебя. Почему именно эта? Что в ней такого особенного? Глупая девка, которая и на девку не походила. Тощая, не в ладах с головой. Решила, что может вмешиваться в ход вещей. Мать знала, если Мира умрет, ты повзрослеешь. И ты повзрослел. Возможно, она даже обрадуется, что ты украл книгу. Хоть на что-то способен…

– Зачем ты пришел, Тамерлан?

– Мы ведь всегда ненавидели друг друга, с самого рождения? – Тамерлан прищурил глаза и стал похож на змею перед броском.

Гай помнил, что следом за этими словами брат накинулся на него, сбил с ног, начал душить. В этой неразберихе Гаю показалось, что он как будто потерял сознание на мгновение, а потом грохнул выстрел.

– Я долго сидел в темноте, без единой мысли, одна только оглушительная тишина. Потом сходил за бензином, все загорелось мгновенно. Жаль книг…

Гай потряс головой и как-то странно посмотрел на Амико:

– Скажи, а твой босс мог сказать Тамерлану, что это я украл книгу?

Амико нахмурилась:

– Если это так, наши дела не очень.

– Я сперва подумал, что это ты.

– Я? – Амико попыталась вырваться из его объятий. Он удержал ее.

– Прости меня. – Он притянул ее к себе, целуя волосы, плечи, лицо. – Ты была такой холодной последнее время и я подумал… Прости меня. Я – дурак.

Какое-то время они молчали, время шло, наконец, Амико очнулась:

– Пора возвращаться. Давай уедем прямо сейчас? Все закончилось…

– Нет, Амико, так просто из Тарота не уедешь.

Амико покачала головой, медленно встала, отряхнув хвою с ко-лен, закинула меч на плечо и повернулась к тропе.

И в этот момент они оба увидели ее.

Лора стояла на узкой кладбищенской тропинке явно давно и смотрела на них со злым восторгом.

– Как ты убил его? – спросила Лора, по птичьи вытягивая вперед шею, ее подбородок слегка дрожал.

Гай молчал.

– Как?!

– Я не убивал его. Мы подрались, и пистолет выстрелил. Это случайность. Он сказал, что убил Миру, – соврал Гай, не успевая просчитать, что и как он скажет матери, и пытаясь выиграть время для маневра.

Но Лора поверила.

Гай держал Амико за руку и очень спокойно произнес:

– Давай заключим взаимовыгодную сделку.

– Это будет сложная сделка. – Лора поджала губы и скрестила руки на груди.

– Хорошо, расскажи мне, как все будет. Но ты только выиграла от смерти моего брата.

– Допустим, ты прав. Бедняжка Тамерлан. – Она ухмыльнулась: – Думаешь, просто благодарности будет достаточно, чтобы покрывать твои делишки?

– Наши цели совпадают, Лора. Живой Тамерлан выгоднее для тебя, чем живой Гай.

– Да? – Лора хмыкнула презрительно. – Ты свалишь при первой удобной возможности. А вот если я сдам тебя Долорес…

Он перебил ее:

– Лора, Долорес не будет с тобой торговаться, если ты просто мяукнешь, что о чем-то знаешь, что может быть ей интересно – я тебе не позавидую. Она не оставит тебе и копейки, если все откроется. И никогда публично не признает, что ее сын – братоубийца. Я останусь на месте Тамерлана, а от тебя она избавится при первом удобном случае, как когда-то от Миры. По закону, при разводе ты ничего не получишь. И тебе никто не поверит. Подумай, у кого в кармане вся пресса, которая выставит тебя помешанной.

– Моя семья… – Лора вздернула подбородок.

– А твою семью обвинят в государственной измене.

– Не так уж она и умна, твоя мать. – Ее глаза яростно горели, но говорила она тихо, без горячности. Ее спокойная речь внушала Гаю надежду, что Лора все-таки сделает разумный выбор.

Они смотрели друг другу в глаза, взвешивая, что, в сущности, до конца взвесить невозможно: глубину чужой слабости.

– А вот я готов торговаться, – продолжил Гай. – На целое состояние моего брата.

В глазах Лоры мелькнуло какое-то новое выражение. Интерес?

Гай приободрился:

– Я останусь в лечебнице, подальше от Долорес, ты будешь навещать меня, а потом я исчезну, напишу прощальную записку. И ты унаследуешь все: деньги, половину Эльсинора – что ты там еще хочешь.

– Ключи, – очень спокойно сказала Лора. – Я хочу ключи.

– Этого я не могу тебе дать. – Гай был поражен. – Ключи хранит Долорес.

– Отлично. Значит, Долорес даст мне ключи и книгу в обмен на твою тайну.

– Лора, не будь дурой. Ключи переходят только кровным родственникам. Я не понимаю, зачем тебе вообще эти дурацкие ключи.

– Не надо, Гай. И ты, и Тамерлан. Вы все хотите… – она запнулась, – и хотели ключи.

– Это не то, что ты думаешь, это бремя нашей семьи, а не привилегия.

– А мне плевать.

И тут Гай понял: эта мышка, Лора, – вот о чем она мечтала: заменить Долорес. Ну конечно, набожная, строгая, почти святая, вдова, идеал для Тарота. Отомстить и мужу, и свекрови.

Надо выиграть время.

– Лора, дай мне время… Немного, до третьих поминок, всего сорок дней. И я скажу тебе, смогу ли я передать тебе ключи, а потом ты решишь.

Дождь, который уже давно потихоньку накрапывал, теперь разошелся, но они его не замечали: две женщины и мужчина, замершие без движения.

Лора смотрела на Гая сверху вниз, холодно и высокомерно. Но в ее глазах он прочитал, что решение принято.

– Оценивать свои вероятности я не могу.

Зорн кивнул:

– Слышал про такое. Всегда хотел спросить, почему?

– Эффект наблюдателя. Я не могу беспристрастно рассматривать свои собственные вероятности. Какие-то из них нравятся мне больше – из-за возникающего эмоционального шума не выходит сделать правильный выбор. Поэтому если я буду знать, что со мной случится, этого не случится. И поэтому мы поедем к оценщику.

– Есть кто-то на примете?

Парк Данмор в Стирлингшире, Шотландия, 8:36, 11 ноября