Айван Зорн - Гнев [litres]

Гай облегченно вздохнул. Как потом понял, совершенно напрасно.

Они выехали в Эльсинор после обеда. И все сразу пошло не так. Мира потребовала у водителя ехать через Новый Тарот, по старой нефтяной трассе. Там, на брошенных землях, были дикие территории, трущобы, Гай не был здесь ни разу. Чем дальше они ехали, тем мрачнее становился город – как будто съежился, уменьшился и покрылся налетом вездесущей пыли. Всюду были низенькие уродливые домишки, покосившиеся, без травы и зелени, как сгоревшие погосты, многие с заколоченными окнами. Мусор и грязь, костры, над которыми что-то варилось в котлах, лежащие в пыли на обочинах тощие коровы, облезлые куры, собаки, шарахающиеся из-под колес.

Лимузин Долорес привлекал внимание. На них глазели во все глаза, никто не ожидал такого тут увидеть. В районе Новотаротских Выемок Мира вдруг велела водителю остановить машину. Они встали посреди улицы.

Из обшарпанных дверей то тут, то там стали выходить люди. Старики – трясущиеся, замотанные в лохмотья, как мумии, двигающиеся на ощупь. Дети – грязные, полуголые, визжащие и радостные – бросались комьями грязи. Женщины оставили свои дела, вышли на шум, мрачно смотрели исподлобья. Гай потом долго вспоминал руки одной из них в расползшихся розовых язвах.

Пока он страдал от некрасивости момента, появились рабочие. Сперва один, два, потом больше. Это были здоровые, мрачные мужики непонятного возраста. Кто с монтировкой, кто с руками в карманах. Что там, в этих карманах?

Он вдруг понял, что Мира задумала, и, схватив ее за руки, сказал, как мог, спокойно:

– Мира, что бы ты ни задумала, не надо.

– Ты со мной? – спросила она в ответ. Но он знал, что это не вопрос.

Гай, который после истории с крысами не выходил из дома без пистолета, стал лихорадочно нащупывать во внутреннем кармане оружие, чувствуя, как между лопаток под бархатным пиджаком течет пот.

Пока он пытался собраться с духом, Мира спокойно открыла дверцу и вышла из машины. Встала перед лимузином. И вдруг нагнулась, загребла горсть земли у ног и опрокинула ее в рот, размазывая по лицу, медленно прожевала и проглотила. Толпа смотрела молчаливо, выжидающе. Водитель сидел вжавшись в кресло, надвинув фуражку на лоб. Гай вышел из лимузина, встал рядом с Мирой. По толпе пролетел шепот: «Сентаво… Младший Сентаво…»

Молодые люди, два парня и девушка, вытащили видавшие виды смартфоны и стали снимать. Гай привычным движением накинул на голову капюшон и закрыл лицо до глаз шейным платком.

Мира влезла на капот лимузина. Гай закрыл глаза. Что было толку представлять, что будет дальше.

– Друзья! Присоединяйтесь к протесту! Настало время освободить Тарот от буржуев, от этих зажравшихся капиталистов. Посмотрите, кто со мной здесь сегодня – сын тирана! Даже он на нашей стороне!

Стараясь не слушать этот бред, Гай решился открыть глаза. По крайней мере, немедленная смерть им уже не грозит. Один мурзатый ребенок подошел и стал стучать по фаре лимузина ржавой железякой. Его маленькие друзья сперва стояли чуть поодаль, но увидев, что их приятель безнаказанно продолжает, опасливо, по одному, присоединились.

– Протест, протест, протест, – скандировала Мира.

Таротцы реагировали вяло, молодые нестройные голоса присоеднились к ней, но старые шикали на них, тащили по домам. Рабочие разошлись еще до того, как Мира договорила.

– Идем, – сказал Гай, крепко взяв ее за руку.

Фара, выкрученная детьми, с грохотом выпала на землю. Гай с мукой прикрыл глаза: теперь объяснять Долорес, что произошло. Истеричность в воздухе рассеялась, и он еще раз сказал, уже громче и настойчивей:

– Мира, быстро садись в машину! Эта одежда на тебе, такая же, как у них… Где ты вообще ее взяла? – только сейчас он понял, что она явно не случайно оделась так же, как местная молодежь.

– Купила на рынке, – пожала она плечами. Достала пузырек с таблетками, высыпала пару капсул в ладонь и закинула в рот.

– Что это?

– Антибиотик. Мало ли что в этой земле было, – мрачно сказала она.

– Вытри лицо, – ответил Гай, протянув платок.

Мира вдруг притихла, вся ее воинственность исчезла.

– Там были журналисты? – спросила она.

– Господи, очень надеюсь, что нет, были подростки, которые снимали твои камлания. Ты была здесь раньше, да?

– В отличие от тебя я не прячусь всю свою жизнь в банку из-под черной икры. Хотя могла бы. – Мира презрительно сжала губы и отвернулась к окну.

Гаю не понравилось это сравнение. Почему она так сказала? Даже интонации были в точности как у его матери.

Начинались земли Эльсинора, холмы тянулись до горизонта, появились зеленая трава, цветы на обочине. За этим ухаживали сотни рабочих, но Гаю хотелось думать, что это происходит само собой.

– Ну, не надо дуться, Гай, – она примирительно улыбнулась, прижалась к нему.

– Дуться?

– Ты слишком серьезно воспринимаешь происходящее. А мы просто немного повеселились.

Случившееся и впрямь казалось сном, Мира взяла Гая за руку и пристроила голову у него на плече. Машина ехала размеренно и спокойно, кресла были удобными, и вскоре оба уснули, как уставшие дети.

Когда приехали в Эльсинор и Гай вышел из машины, его неприятно поразила дырка от фары.

Он представил Миру матери. Долорес, конечно, уже была в курсе о выходке в Выемках. Видела ли она видео, приходилось только догадываться. Но она молчала, как всегда, следуя негласному закону приличий, скрывшись за ним, как за стеной. Даже про фару вопроса не было. Они с Мирой едва обменялись и парой слов приветствия.

Следующие три дня, которые Гай и Мира провели в Эльсиноре, прошли в арктическом холоде. Даже Тамерлан как будто внезапно онемел и не рассказывал за столом свои бесконечные дурацкие истории. Гай видел, что Мира сильно раздражает Долорес: татуировки, ее речь, сплошные изьяны воспитания, независимые суждения, отсутствие уважения к старшим, импульсивная, слишком худая, слишком дерзкая… Воплощенное несовершенство.

Перед отъездом Гай зашел к ней в кабинет, встал у двери:

– Так что, мама?

– Ты о чем? – она подняла голову от бумаг, сняла очки и воззрилась на него.

– О моей женитьбе.

Долорес поджала губы:

– Вы должны остаться в Тароте. На этом условии я дам благословение. И не изменю завещание.

– Спасибо, спасибо, мама, – пробормотал он.

– Не благодари, – сказала она без выражения. – Я не одобряю твой выбор.

– Хорошо, – быстро согласился Гай, понимая, что сейчас самое время убраться из Эльсинора, пока мать не передумала.

– В Совете объявим в следующую среду, – сухо добавила Долорес.

Как он просил ее не делать этот перформанс. Умолял хотя бы отложить на после свадьбы. Но Мира вошла во вкус и только говорила: