Айван Зорн - Гнев [litres]

Крик Карла был как бушующий ветер, звуковая волна шарахнула кругом и, отразившись от стен, ударилась о колонны. Мэй и Амико пригнулись и приникли к каменной плите. Зорн не успел и поймал волну в грудь, и теперь, согнувшись пополам, пытался вдохнуть. Карл забрался на край открытого надгробия и пытался сбить огонь, но этот огонь не слушался его руки. Он снова и снова замахивался над волнами лавы, пытаясь, как слепой, поймать то, что не видели его глаза. Мечту, которая в долю секунд стала прахом.

Мэй между тем подобралась к Карлу со спины и под страховкой Амико она со всей силы толкнула Карла в спину, он растерянно и как-то обиженно взмахнул руками и, потеряв равновесие, рухнул в портал.

Мэй и Амико стали толкать плиту, чтобы сдвинуть одну из створок и закрыть ворота. Подбежавшие Гай и Зорн присоединились с другой стороны, как только плиты сомкнулись, замок щелкнул сам собой и запечатал ворота. Из-под крышки надгробия все еще шел отдаленный гул и сквозь него – пробирающий до костей вой Карла.

По всему склепу охотники на глазах развоплощались, превращаясь в столбики вихря, пеплом осыпаясь в лаву. Лава замедлялась на глазах, на ней исчезали пузыри, она темнела и застывала. Все четверо молча смотрели на это в каком-то оцепенении.

Зорн потер глаза тыльной стороной ладони, как будто пытаясь проснуться, и сказал:

– Надо убираться отсюда.

Они медленно двинулись к выходу, сквозь дождь из пепла, спотыкаясь о неровную лаву, которая в одночасье застыла. Гай отставал и, наконец, совсем остановился, уставившись на какой-то памятник. Зорн прислонился к мавзолею, возле которого стоял. Боль в плече не утихала ни на секунду.

Амико пошла назад к Гаю. Лава непонятным образом тонко и как-то нежно обхватила фигуру Долорес, накрытую пальто, и теперь Гай, не отрываясь, смотрел на этот новый памятник, нашедший вечный покой среди остальных.

– Идем, Гай, не сейчас. Мы вернемся.

Гай молчал и не двигался. Амико обняла его, что-то тихо стала говорить, потом взяла за руку и повела прочь.

Пошатываясь, они выбрались наружу. Начинало светать. Рассвет вставал медленно, неуверенно. Снег далеко вокруг склепа стаял, и теперь под ногами была талая грязь. Они возвращались той же самой неверной тропинкой назад к поместью через перелесок. Амико и Гай – держась за руки, за ними шла Мэй в серебристом саламандровом костюме. «Раньше она хотя бы делала вид, что ей холодно», – подумал Зорн. Он отставал. Холод пробирал до костей, плечо кровоточило, и он сжимал зубы до солоноватого привкуса крови во рту. Ему казалось, они идут целую вечность. Наконец, сквозь деревья показалось поместье.

В воротах они спугнули стаю воронья, которую Зорн сперва посчитал ворохом черной листвы. Под взвившимися птицами в красном талом снегу неподвижно лежали тела. В залитых кровью, застывших в жутких гримасах лицах Зорн узнал пару гостей. Сквозь раскрытые нараспашку огромные двери дома тоже виднелись тела. Они казались куклами, мягкими, безвольными, поломанными непослушными детьми. И повсюду была кровь.

– Вот чем закончилась вечеринка… Карлова свита прикончила гостей. Почти вся элита Тарота, – задумчиво проговорил Гай, обводя взглядом тела.

Они помолчали.

– Долорес не убивала Миру, – сказала вдруг Мэй.

Гай сосредоточенно рассматривал красный снег под ногами. Амико отвернулась в сторону.

– Мэй, это уже неважно, – попытался остановить ее Зорн.

– Это был Сэ.

– Я знаю, – ответил Гай. – Книга, эти голоса в голове, которые говорят, что твое желание и есть твое предназначение. Что ты не такой, как все. Что все сбудется. Но ничего не сбывается, так как ты думаешь… Здесь надо будет прибраться, – сказал он отстраненно. – Хватит с нас живых мертвецов в этом сезоне.

Со стороны трассы нарастал вой полицейских сирен. Гай протянул руку Зорну:

– Удачи.

Зорн уточнил:

– Книгу нужно вернуть?

Гай покачал головой:

– После смерти матери у клана Сентаво больше нет обязательств перед Ватиканом. Обратный код: «Свободен от гнева». Но ключ сработает, если ты не поддашься книге. И не сомневайся, она попытается.

Зорн обнял Гая и Амико. Мэй стояла поодаль. Потом протянула руку:

– Прощайте.

Амико сделала шаг и обняла ее:

– Береги себя, Мэй.

Мэй растерялась и неловко обняла ее в ответ:

– Я… Я буду в порядке.

На обочине стояло уже с десяток полицейских машин с воющими мигалками, бежали жандармы, кто-то кричал. Гай поднял руку вверх, давая понять, что он контролирует ситуацию. Мэй кивнула на первую попавшуюся брошенную машину. Села за руль, Зорн расположился на переднем сиденье рядом. Они тронулись, и когда выехали на трассу, Зорн обернулся. На крыше поместья занимался огонь.

Всю дорогу в машине Зорн пытался посчитать, сколько дней прошло с того дня, когда они приехали. Мысли путались, во рту по-прежнему был солоноватый вкус железа и крови. Когда машина притормаживала, откуда-то из солнечного сплетения поднималась мутная волна тошноты.

Мэй после долгого молчания заговорила:

– Поколение, к которому я принадлежу, создано физически смертным. Это эксперимент, есть теория, что именно смерть и страх смерти делает человека человеком. Как ты догадался, что меня можно убить?

– По твоему взгляду. Впервые за все время, что я тебя знаю, в твоих глазах был страх. Мэй, ты что, плачешь? – удивился он.

– Нет! – всхлипнула она яростно в темноте. – Да! Да, я плачу, но это от злости.

– Но ты ведь не умеешь плакать, Мэй. – Зорн проговорил эти несколько слов с усилием, теряя нить разговора.

– Да пошел ты, – сказала она вдруг. – Зачем ты спас меня? Ты – идиот? Был такой ваш русский, Достоевский что ли. Черт. Я же предала тебя, я вообще не человек. Что я вообще сейчас чувствую? – сказала она с отвращением.

– Не знаю, Ева, – сказал Зорн, почти отключаясь. – Это в литературе люди не меняются, а в жизни мы делаем свой выбор каждый день, снова и снова.

Машина стала.

– «Черная дыра», – сказала Мэй. – Отель для дальнобойщиков.

Они вышли под моросящий дождь, снег полностью стаял и Тарот выглядел как прежде, как будто ничего и не произошло. Двинулись ко входу с разбитой вывеской.

Отель напоминал заброшенную фабрику, такой же унылый и бесприютный. Зорн улыбнулся Мэй. Она покачала головой и повлекла его внутрь гигантского конструктора.

В холле на стойке ресепшена стояла высокая стеклянная ваза, на треть наполненная водой, в которой плавала роза. Сверху на стенках виднелись многочисленные шероховатые кольца налета. В неверном электрическом свете роза выглядела свежей и непонятно откуда попавшей сюда. За стойкой сидела женщина без возраста, лицо которой Зорн не смог запомнить, даже глядя на него. Администратор выложила на стойку перед ними ключи от номера.