Анастасия Евлахова - Красавица [litres]

Госпожа Тааре положила ладонь Море на плечо, и старик, крупно моргнув, как будто ему что-то попало в глаза, перевел взгляд на Мору. После чего сильно побледнел, но госпожа Тааре словно не заметила.

– Мора, господин Ориус в ответе за каждую черепаху острова, – улыбнулась она. – Не правда ли, Ориус?

Старик быстро закивал, отчего его пухлые щеки мелко затряслись.

– Да-да, конечно, госпожа Тааре, за каждую, до самой последней…

– Покажете гостье нейроцех, Ориус? Боюсь, в этих деталях я совсем не сильна, а Море небезынтересно будет узнать технические подробности.

– О, конечно. – Старик закрутился на месте, опомнился, послал рику за напитками и указал на дверь в конце зала. – Пожалуйста, проходите.

Нейроцех оказался помещением без окон. По стенам тянулись сенсорные панели, в воздухе вспыхивали и пропадали голограммы графиков, туда-обратно сновали лаборанты в светлых халатах, а по центру, на возвышении, дремала небольшая черепаха.

– Как вы, наверное, знаете, информация путешествует по телу при помощи нервных импульсов. Органы чувств посылают мозгу сообщения, а тот в свою очередь передает приказы органам чувств через нервные импульсы. Это, если позволите выразиться иносказательно, язык тела. Нервная система черепахи – не что иное, как…

Господин Ориус бормотал негромко, не слишком вразумительно и не переставал крупно и нервно моргать. Первое приятное впечатление рассеялось – слишком уж много он суетился и слишком бурно жестикулировал. От его волнения Море и самой хотелось вертеться, как будто кто-то колол ее в бока иголками. Однако вскоре ее внимание приковало другое.

Панцирь черепахи был вскрыт, а от голого тела, обнажившегося в отверстии, отходили бесчисленные проводки. Они же облепляли голову спящей. Прямо над ней двигалось многорукое устройство, которое то опускало в распахнутый панцирь усики-щупы, то проводило плоским сверкающим диском над головой черепахи.

Черепаха походила на вскрытую консервную банку. Спит ли она? Жива ли?

– …По сути, передача нервного импульса – это электрохимический процесс… – продолжал бормотать господин Ориус.

Мора обошла черепаху, не без содрогания заглянув под панцирь. Беззащитное, голое тело пронзали бесчисленные иголочки, к которым и были подведены провода.

– …Необходимо лишь правильным образом встроиться в это уравнение. Здесь в игру вступают проводники из юсмия. Эти проводники – мельчайшие частицы вещества, запущенные в организм челнока как инородные, но дружелюбные агенты, – натянуто осклабившись, объяснял господин Ориус. – Более крупные, скажем так, осязаемые конструкции устанавливаются на панцирь, а соединение обеспечивается тончайшими проводками, в него же и вживленными. Челноки, подготовленные для работы на острове, мы называем сплавленными, поскольку полученный результат является не чем иным, как сплавом органики и древней технологии, которая, в свою очередь…

– Древней технологии? – удивленно переспросила Мора.

Господин Ориус, сбившись, быстро заморгал. Он, кажется, не сразу понял, кто говорит. А может, просто не ожидал, что гостья его слушает, – бубня себе под нос, он смотрел скорее на госпожу Тааре, которая с большим любопытством, будто впервые, разглядывала вскрытую черепаху.

– Что, простите? – переспросил он.

– Вы сказали, технология древняя. Кто ее придумал?

– О, это такой вопрос, на который я, увы… – залепетал старик, шаря взглядом по комнате.

Лаборанты, которые не прекращали работ ни на секунду, замерли, голограммы застыли в воздухе, и только многорукий аппарат продолжал с тихим шелестом орудовать в панцире черепахи.

– Такой вопрос, позвольте… – шептал Ориус. – Такой вопрос!

Госпожа Тааре улыбнулась:

– Господин Ориус имеет в виду, Мора, что это очень хороший и важный вопрос. Боюсь, что господин Ориус очень набожен и говорить об истоках этой технологии ему сложно.

Ориус с облегчением закивал головой.

– Набожен? – переспросила Мора.

– О да, – кивнула госпожа Тааре. – Считается, что первые чертежи создали сами боги. Суеверие, конечно, и даже метафора: технология настолько хороша, что ее впору назвать божественной.

Тут госпожа Тааре наклонилась и с улыбкой прошептала:

– Но господин Ориус верит на самом деле. Он даже утверждает, что боги приходили к его прапрапра… – и еще много раз «пра» – дедушке.

Мора вздрогнула. О таком же говорил тот отмеченный на записи из архива, которую она успела просмотреть. Шлепая голыми ступнями, лабораторию пересекла рика с подносом.

– Нап-пит-тки, – пискнула она, приподнимая поднос повыше.

Запотевшие, украшенные нарезанными фруктами и цветными бумажными зонтиками стаканы смотрелись рядом со вскрытой черепахой странно.

– Попробуй, Мора. – Госпожа Тааре выбрала один из стаканов и протянула ей. – Это сок из ледяной ежевики. Ты ее, конечно, знаешь, но готова поспорить, что у себя дома ты такой не пробовала.

Мора нехотя приняла стакан. Стекло обожгло пальцы холодом. Она так задумалась про того отмеченного, что пить совершенно расхотелось. Ориус же схватил напиток с подноса, едва не опрокинув остальные стаканы, и, жутковато, тревожно сморгнув, осушил его в несколько крупных глотков.

– Но подождите, господин Ориус. – Госпожа Тааре свела брови и словно задумалась. – Вы столько рассказали о том, как создаете своих питомиц… Но боюсь, что вид проводимой операции слегка обескуражил нашу гостью. Расскажите лучше о том, на что они способны.

– О, конечно, конечно! – воскликнул Ориус. – Думаю, самое время переместиться на летную площадку. Я уверен, что вам, госпожа Тааре, будет небезынтересно услышать о наших последних успехах… Мы подняли планку на три миллиметра. Три!

Господин Ориус вскинул три пальца и потряс ими в воздухе.

– Подняли, значит, – отозвалась госпожа Тааре. – Ну, давайте посмотрим…

Старик так воодушевился, что перестал моргать. Перебирая коротенькими ногами, он заспешил к дверям.

– Пойдемте же!

Мора оглянулась на черепаху. Что творилось у нее в голове? Понимала ли она, что с ней делают?

– Не переживай за эту пациентку, – шепнула ей госпожа Тааре. – Черепах от природы тянет к юсмию. А после таких операций юсмий становится их частью. Как, думаешь, они себя чувствуют?

В ангаре глаза пожилых черепах казались такими каменными, что смотреть на них без содрогания не получалось. От старости такое происходило или дело было в чуждом, но дружелюбном, как выразился Ориус, металле, которым их начиняли?

Мора бросила последний взгляд на нейроцех, и тут сенсорные панели, тянувшиеся вдоль стен, странно задрожали. Лаборанты все так же сновали по комнате, словно не заметив ничего странного, но силуэты их стали меняться. Одни вытянулись, другие съежились, третьи раздались вширь, а лица подернулись дымкой, и черты разглядеть никак не удавалось.