Джим Батчер - Поле Битвы

Я услышал крик ястреба, а затем разряд молнии ударил с небес, врезавшись в ряд припаркованных вдоль дороги машин, укрывавших врагов. С серией ухающих взрывов машины окутались пламенем.

Из парка доносились крики ярости и боли, но враг подбирался всё ближе и ближе. Один из эйнхериев положил винтовку, взял гранатомет с револьверным магазином и быстро послал полдюжины гранат в парк, каждый выстрел звучал как «фуунт». Он использовал патроны с белым фосфором. Побоище впечатляло, но осьмиконги продолжали бессмысленно рваться вперед —

— и вдруг, воздух расколол внезапный звук.

Это было похоже на горн — если бы горн был размером с «Бьюик». Низкий, хриплый звук духовой бронзы. И это было громко. Гремело, как гром. Настолько громко, что задрожал бетон под моими ногами.

А потом я увидел его.

Он шагал вперед, к берегу озера, и его чёрные волосы, намокшие от озёрной воды, липли к черепу.

Гигант.

Самый настоящий, взаправдашний великан. Йотун.

Чертами лица он был грубоват, борода и волосы заплетены в огромные косы, на нем были доспехи и снаряжение воина-викинга — только намного большего размера. В руках он держал рог, сделанный Бог знает из какого зверя, и пока я смотрел, он поднес его к губам и снова затрубил, сотрясая город.

Мне вспомнились следы на пляже, и я расхохотался.

И затем ...

Появилось больше великанов.

Выходя из озера, они шли по прямой линии, по двое, каждый в доспехах, татуировках, с огромными мечами и топорами грубой работы. Один из великанов запутался в ветвях дерева, с рычанием повернулся, и его двенадцатифутовый меч вспыхнул пламенем и пронёсся сквозь дерево, как будто это был просто сорняк, нуждающийся во взбучке. Но этого ему показалось мало, и он повернулся к машине, припаркованной рядом с ним, расколол её пополам ещё одним ударом меча и отбросил отдельные куски на сорок ярдов.

Первый великан снова дунул в рог.

Остальные ответили рёвом и запели басом боевую песню на каком-то грубом, неразборчивом языке.

Стрельба прекратилась.

Оглянувшись, я увидел, что эйнхерии смотрят на приближающихся бегемотов с открытыми ртами и горящими глазами.

А потом здоровяк с гранатомётом завопил от радости: — ЙОТУНЫ! ЙОТУНЫ ИЗ МУСПЕЛЬХЕЙМА!

И эти чёртовы психопаты взревели от возбуждения и заорали свою собственную военную песню в ответ.

Йотуны сфокусировались на парковке и зарычали от ярости при звуке этой песни.

Затем они помчались прямо на нас.

Стоя на верхнем этаже парковки, мы были на уровне глаз Йотунов. Но легче мне от этого не становилось. Это означало лишь то, что я отчётливо видел выражение гнева на каждом появляющемся лице, когда они либо взбирались и перепрыгивали через мост Лейк-Шор-драйв через Монтроуз, либо пригибались, подныривая под него и поднимаясь вновь.

Самым страшным было то, что они двигались очень быстро. Скорость их ходьбы равнялась моему бегу. Бегая, они двигались со скоростью автомобиля.

Я почувствовал, что мои руки дрожат от чистого, неподдельного страха. Не имеет значения, насколько ты хорош в бою — масса имеет значение, а сейчас злые и плохие ребята, которые на меня надвигались, были [i]гораздо больше[/i], чем когда-либо прежде.

— Ну и ну, — сказал я.

Эбенизер шагнул вперёд и встал рядом со мной, с блестящими глазами. Огонь факела отражался от его лысой, гладко выбритой макушки. — Такое, Хосс, — сказал он, — не каждый день увидишь.

Эйнхерии вокруг меня побросали свои винтовки. Вместо них они вытащили мечи и топоры, смеясь и распевая песни. Группа из нескольких человек подбежала с ящиками, сделанными из тяжелых композитных материалов, и открыла их, показав брикеты, которые, как я предположил, были некими взрывчатыми веществами. Они принялись вытаскивать их вместе с маленькими трубчатыми детонаторами, которые они зажимали в зубах на манер кубинских сигар.

— О'кей, — произнес я. — О чем, черт побери, думают эти ребята?

— Они думают, что эти гиганты вот-вот ворвутся в это здание и обрушат его вокруг нас всех, — просветил меня Эбинезер.

— И что мы будем с этим делать? — спросил я.

Послышались мягкие шаги, а затем Старейшина Совета Кристос встал рядом со мной, пристально глядя на приближающегося Йотуна. Он тяжело дышал, а его лицо выглядело посеревшим и истощенным.

— Все готово, — сказал он Эбинезеру.

— Отлично, — ответил мой дед. Он наклонился вперед, пристально вглядываясь в землю на ближней стороне парка. — Хосс выиграй для меня немного времени.

— Я? — пропищал я.

— М-м-м... Ну, или мы умрем, — спокойно сообщил он. — Это огненные великаны. Если мы не остановим этих тварей здесь, они пройдут прямо сквозь нас и превратят город в печь, пока Титан будет сидеть и хохотать.

Тем временем, я ощущал толчки, когда их ступни, более толстые и широкие, чем у человека, грохотали по земле, словно авангард землетрясения.

— Карлос, защищай меня, — сказал я. — Я собираюсь бить всем, что у меня есть.

Без единого слова Рамирес воздел левую руку и воздух передо мной затрепетал бледно-зеленым диском света, по которому шла рябь, подобно воде. Не прошло и секунды, как вражеский огонь обрушился на него с одной из сторон, видимо выстрелы из оружия октоконгов. Картечь попала в щит Рамиреса и, пройдя сквозь него, разлетелась струей металлического песка.

Йотун приблизился до расстояния в двести ярдов.

Я поднял правую руку с зажатым в ней посохом и собрал свою силу, потянувшись к холодному, беспощадному источнику Зимы, которая теперь жила во мне.

Сто пятьдесят ярдов.

Глубоко внутри себя, я коснулся запаса Огня Души, дарованного мне много лун назад. Огонь Души был чистейшей силой Творения во Вселенной, оставшейся после рождения самого мироздания. Ангелы обладали Огнем Души, и один из них дал мне его достаточно, чтобы хватило до конца жизни. Огонь Души не делает магию мощнее, если быть точным, он делает ее более существенной. Будучи силой самого Созидания, Огонь Души лучше всего подходил для сотворения и защиты, и то что я замыслил потребует его в достатке.

Сто ярдов.

Из меня начал изливаться холодный голубой свет. Его хватало, чтобы высветить каждого октоконга на местности, а щит Рамиреса сиял все ярче и ярче. Я изо всех сил старалась не вздрогнуть, когда усиливающиеся брызги свинца хлестали меня по груди и лицу.

— Гарри, — прохрипел Рамирес. — Гарри.

Пятьдесят ярдов.

Мысленно я смешал силу источника Зимы с Огнем Души.

Моя голова взорвалась чистой агонией, когда энергии встретились — и впились друг в друга, превращаясь в грозовой тайфун в моих мыслях. Иней покрыл мои ногти и растекся по двум футам посоха по обе стороны от моей руки, сжимающей его. От меня исходили небольшие облака пара, когда холод Зимы столкнулся с жаром летней ночи.