Наталья Резанова - Криптия

Он показал нам погреб, в котором, спрятавшись, пересидел пожар. Из чего я сделал вывод, что мальчик не был случайным бродягой-мародером, но постоянно жил при гостинице в качестве прислуги. Тем временем солдаты наши нашли среди развалин десять мертвых тел — восемь мужских и два женских. Они сильно обгорели и почти не поддавались опознанию, тем не менее в одной из женщин по остаткам оплавившихся украшений, а также росту, можно было узнать Ланассу — владелицу гостиницы и вражескую шпионку. Таким образом, частично задача, ради которой мы выдвинулись, была выполнена. Мы сумели установить, что шпионка уже не сумеет причинить вред империи. Показания относительно обстоятельств пожара и сопутствующих ему необычных явлений я собирался получить от свидетеля, когда он придет в себя. Для этого свидетеля потребно было забрать в Шенан».

Тут Ансгар снова остановился. Он сомневался, стоит ли описывать дальнейшее в подробностях. Например, что мальчишка, который до этого был послушен и, несмотря на испуг, с готовностью помогал экспедиции службы спокойствия, словно взбесился, когда Турс попытался посадить его на коня. Он вырвался, попытался убежать, а когда его схватили, лягался с такой силой, что его еле удержали двое здоровых мужчин. Ансгар счел, что малец помешался от страха, но бенефициарий Сердик предположил, что здесь нечто другое. Он принялся расспрашивать мальчика о том, чего тот хочет (Сердик вообще умело вел допросы, не прибегая к крайним мерам, за что был ценим начальством). Подросток невразумительно мычал, плакал, кидался к дымящимся развалинам, рискуя получить серьезные ожоги, пока не выгреб откуда-то заступ, вернее, то, что от него осталось — рукоятка сгорела. Бенефициарий предположил, что мальчик хочет похоронить погибших. Куратор усомнился в этом, считая, будто выживший ищет в развалинах нечто ценное. Однако дальнейшие действия подтвердили правоту Сердика. Пока официалы спорили, он начал копать яму и показал, что хочет перетащить туда тела. Странным образом, при всей своей запуганности, обожженных трупов он не боялся. Бенефициарий заявил, что даже такое убогое и примитивное существо способно испытывать благодарность к людям, которые его кормили и дали крышу над головой, и не хочет оставлять их без погребения. Неожиданно его рассуждения нашли отклик у солдат, которые подхватили слова Сердика, предложив не оставлять тела граждан империи стервятникам. Ансгар счел это проявлением совершенно неуместной чувствительности, тем более что один труп был вражеский, хоть и женский. Однако он позволил солдатам похоронить погибших при условии, что не будут возиться долго — пусть отряд кочевников и отошел, в любое время может приблудиться еще какая-нибудь шайка. Причиной его снисходительности было решение еще раз осмотреть руины гостинцы. Он попытался узнать, что все-таки произошло и из-за чего случилось столь неестественное возгорание. (Ансгар повидал в жизни пожаров и понимал, что так сразу полыхнуть здание не может, да еще до небес.) К тому же среди трупов не оказалось никого, кто по сложению напоминал бы Бохру-Муху. Само по себе это еще ничего не значило: тело могло быть завалено основательно, и его просто не нашли. Однако Бохру мог быть убит за пределами гостиницы — подъезжая, они видели мертвых кочевников, но среди них могли оказаться и беженцы. А мог и спастись. И это наводило на крайне неприятную мысль о том, что мелкий поганец сам был виновником пожара. А это, увы, притягивало неутешительный вывод — донесения Бохру могли быть лживы. Допустить, что поганец способен на двойную игру, продался Михалю, свалил вину на хозяйку, а чтобы она не могла отпереться, спалил гостиницу вместе с обслугой и постояльцами — трудно. Слишком Бохру молод. Но среди молодых попадаются такие самородки… так что отвергать подобное подозрение нельзя. По крайней мере, пока он не найдет труп агента Мухи.

Ансгар его не нашел. А когда попытался спросить о слуге-шлюшонке, свидетель пришел в совершеннейший ужас и забился в припадке. Значит, видел нечто важное. Но допросить его пока не представлялось возможным, да и время поджимало. Так что Ансгар велел подчиненным поторапливаться. Они сложили тела в неглубокую могилу и поспешно закидали землей, золой, обломками обгорелого дерева и всем, что валялось поблизости. Бенефициарий прочел общую погребальную молитву. А потом они уехали, прихватив свидетеля, на сей раз проявившего покорность.

Нет, излагать все эти события, безусловно, ни к чему. Скрывать тоже. Просто сведения нужно вместить в пару строк. Примерно так: «Осмотрев место происшествия, мы предали тела погибших земле, а затем отбыли в Шенан, чтоб провести дознание и сообщить новости наместнику».

И тут надобно пока поставить точку, потому что доложить архипрефекту что-то сверх изложенного нечего. Что делается в Шенане — в столице известно. Бото не настолько великий стратег, чтобы полностью перекрыть все дороги, и гонцы отправлены в срок и наместником, и командующим, и самим куратором Леопой. Потому Ансгар и был уверен — рано или поздно меры верховным командованием будут приняты. Весь вопрос — насколько поздно. Но когда осада будет снята, с куратора безусловно потребуют все добытые им сведения — и он их предоставит. Только вот по эпизоду с гостиницей «Лапа дракона» пока предъявить можно только то, что уже изложено. Поначалу, когда кочевники обложили город, было не до полоумного мальчишки, нужно было заниматься более насущными делами, как то: арестами возможных вражеских пособников в городе, их допросами, работой с собственной агентурой. А когда выкроил время для свидетеля, то пользы это не принесло. Мальчишка не заговорил. Лекарь официи подтвердил — мальчик не притворяется, он и рад бы что-то сказать, но не может.

Следовало бы отправить парня на общественные работы, благо на стенах сейчас нужны были рабочие руки, и не тратить на него казенные харчи. Или — исходя из тех же соображений, просто прикончить. Но Ансгар Леопа в равной мере не любил незаконченных дел и убийств без необходимости.

Так что он убрал до поры отчет в ящик стола и собрался было пройти в комнату для допросов (там Сердик душевно беседовал с кожевником, предположительно водившим дела со степняками), когда вошел ассистент Пупиен.

— В чем дело? — раздраженно осведомился куратор. — Кочевники пробили брешь в укреплениях или вспомогательные войска на горизонте?

— Никак нет, господин Леопа, — выпалил ассистент, преданно выкатив и без того выпуклые глаза. — К вам его преподобие Ротескальк от храма Мастера.

Куратор нахмурился. Прорыв обороны или подход помощи были бы явлениями экстраординарными, но предсказуемыми. Чего нельзя сказать о визите главы местных жрецов-охранителей. Куратор Леопа его недолюбливал — отнюдь не потому, что был неблагочестив по природе своей или питал предубеждение против жреческого сословия в целом. Просто нельзя любить конкурента — подобная любовь есть извращение похлеще педерастии. А Ротескальк Шири занимался в Шенане примерно тем же, что и Ансгар — розыском личностей, представляющих опасность для империи, а также получением всей возможной о них информации. Правда, его деятельность по выявлению чародеев и еретиков протекала в несколько иной области. Но нельзя сказать, чтоб их пути с куратором Леопой никогда не пересекались. Поэтому у Ансгара были все основания полагать, что его неприязнь к преподобному Ротескальку не безответна.