Джим Батчер - Архивы Дрездена: Летний Рыцарь. Лики смерти

— Вас не слишком оскорбит мое предположение, что плащаница… как бы сказать… имеет и магическую ценность?

Винсент поджал губы:

— Я лишен иллюзий на этот счет, мистер Дрезден. Это кусок ткани, а не ковер-самолет. Вся ценность его носит исторический и символический характер.

— Угу, — пробормотал я.

Адские погремушки, уйма магических энергий порождается именно такими причинами. Плащаница была древней, ей приписывали чудесные свойства, и в это верило множество людей. Этого более чем достаточно, чтобы сообщать ей энергию.

— Некоторые могут считать иначе, — заметил я.

— Конечно, — согласился он. — Вот почему ваше знание местных оккультных кругов может оказаться бесценным.

Я кивнул, размышляя. Все могло обернуться совершенной банальщиной. Кто-то мог украсть ветхую от древности тряпку для какого-нибудь психа, который верит, что это волшебная простыня. Ведь вполне возможно такое, что плащаница — не более чем символ, древняя вещица, исторический артефакт, но не критически важный.

Конечно же, оставалась еще вероятность, что плащаница подлинная. Что она действительно касалась Сына Божьего, когда Его воскресили из мертвых. На всякий случай я не стал развивать эту мысль.

Впрочем, так или иначе, если плащаница заключает в себе хоть толику магических сил, игра может обернуться совсем по-другому. Гораздо опаснее. Из всех жутких, темных, злобных сил я не мог представить себе ни одной, которая, заполучив плащаницу, не проделала бы над ней чего-нибудь малопривлекательного. Так что в игре вполне могли участвовать сверхъестественные силы любого рода.

Впрочем, и без того одних смертных хватало, чтобы призадуматься. В это дело могли быть вовлечены и Джон Марконе, и чикагская полиция — а заодно и Интерпол, и ФБР. В принципе, когда нужно отыскать кого-либо, копы и без привлечения сверхъестественных сил справляются весьма неплохо. Так что имелись шансы, и немалые, что они в течение нескольких дней смогут найти похитителей и вернуть плащаницу.

Я перевел взгляд с фотографий на деньги и живо представил себе, сколько счетов смогу оплатить с помощью этой славной толстой пачки. И — если мне повезет, — отрабатывая эти деньги, я, возможно, сумею не вляпаться в неприятности. Нет, правда.

Я честно верил в это.

Я сунул деньги в карман. Потом забрал и фотографии:

— Как мне связаться с вами?

Отец Винсент написал номер на листке гостиничного блокнота и протянул мне:

— Вот. Пока я здесь, меня можно найти по этому номеру.

— Хорошо. Не могу обещать ничего конкретного, но посмотрю, что можно сделать.

Отец Винсент поднялся из-за стола:

— Спасибо, мистер Дрезден. Знаете, отец Фортхилл очень хорошо отзывался о вас.

— Он молодчага, — согласился я, вставая.

— А теперь, с вашего позволения, у меня дела в городе.

— Не сомневаюсь. Вот моя карточка на случай, если я вам срочно понадоблюсь.

Я дал отцу Винсенту свою визитку, обменялся с ним рукопожатием и вышел. Вернувшись к машине, первым делом я развязал проволоку, открыл багажник и положил в него дробовик, вынув предварительно патрон из патронника и лишний раз проверив предохранитель. Потом достал из багажника деревянный стержень длиной дюймов в двадцать пять, покрытый резными рунами и прочими разнообразными знаками, помогавший мне точнее концентрировать магию. Сняв пиджак, я накрыл им ружье и достал из кармана серебряный браслет — цепочку из дюжины маленьких, выполненных в средневековом стиле щитов. Застегнув его на левом запястье, я надел на палец правой руки перстень, а магический жезл положил справа от водительского сиденья, рядом с ручником.

С учетом нового дела, сегодняшнего покушения и вызова Ортеги я постарался сделать все от меня зависящее, чтобы меня снова не застали врасплох.

Только после этого я повернул «жучок» в сторону дома. Я арендую подвальное помещение в старом скрипучем многоквартирном доме. Я подъезжал уже за полночь, а с темного февральского неба падали редкие крупные снежные хлопья, таявшие, стоило им коснуться земли. Адреналиновый шторм, бушевавший в моих жилах после шоу Ларри Фаулера и последовавшего за ним покушения, стих, оставив за собой усталость, разбитость и тревогу. Я выбрался из машины с твердым намерением завалиться спать, а завтра встать пораньше и на свежую голову взяться за дело Винсента.

Внезапное ощущение какой-то ледяной пульсирующей энергии и шорох приглушенных ударов с лестницы, ведущей ко мне в подвал, заставили меня передумать.

Я выхватил жезл и активировал браслет-оберег на левой руке. Прежде чем я успел сделать шаг к лестнице, по ней вылетели наверх две фигуры, тяжело упали на покрытый инеем газон рядом со стоянкой и покатились по нему, сцепившись в борьбе. Секунд десять они катались по замерзшей траве, пока одной из фигур не удалось как следует лягнуть вторую.

Соперник описал в воздухе двадцатифутовую дугу, со смачным стуком приземлился на гравийную дорожку, вскочил и пустился наутек.

Держа щит наготове, я шагнул к оставшемуся незнакомцу, пока тот не успел подняться на ноги. От заряда воли, посланного мною в жезл, руны на нем засветились зловещим багровым сиянием, а на кончике вспыхнул ослепительно-яркий огонек. Я сделал шаг к незнакомцу и нацелил жезл ему в грудь:

— Одно движение — и от вас угольков не останется!

Багровый огонь жезла высветил женскую фигуру.

На ней были джинсы, черная кожаная куртка поверх белой футболки и перчатки. Длинные черные как вороново крыло волосы подхватывались резинкой в хвост. Из-под длинных ресниц на меня глянули темные бездонные глаза. На красивом лице играла чуть опасливая улыбка.

Мое сердце болезненно дернулось и словно замерло.

— Ну, — произнесла Сьюзен, переводя взгляд со светящегося жезла на мое лицо и обратно. — Хоть и говорят «из огня да в полымя», но это уже просто чушь какая-то выходит.

Сьюзен.

На добрых десять секунд мой мозг все равно что выключился, оставив меня стоять, тупо глядя сверху вниз на мою бывшую возлюбленную. До меня доносился аромат ее волос, ее духов, смешивавшийся с запахом кожи от ее новой куртки и еще одним, новым каким-то, запахом — наверное, нового мыла. Темные глаза смотрели на меня неуверенно, тревожно. В уголке губ темнела царапина, на которой набухли капельки крови, — в багровом свете моего жезла они казались черными.

— Гарри… — негромко произнесла Сьюзен. — Гарри, ты меня пугаешь.

Я слегка очнулся и, опустив жезл, шагнул к ней:

— Адские погремушки, Сьюзен! Ты цела?

Я протянул ей руку, и она, взявшись за нее, легко поднялась на ноги.

— Так, пара царапин и синяков, — сказала она. — Заживет.

— Кто это был?

Сьюзен посмотрела в ту сторону, куда убежал нападавший, и покачала головой: