Джим Батчер - Архивы Дрездена: Летний Рыцарь. Лики смерти

После обеда ко мне зашли Майкл и Саня. Майкл держал в руках старую трость Широ.

— Нам вернули мечи, — сообщил Майкл. — А это вам.

— Но вы гораздо лучше знаете, что делать с этой штукой, чем я.

— Широ хотел, чтобы он оставался у вас, — возразил Майкл. — Да, и еще вам письмо.

— Мне? Что?

Майкл протянул мне конверт вместе с тростью. Я взял то и другое и, нахмурившись, уставился на конверт. Адрес был выписан красивым каллиграфическим почерком.

— Гарри Дрездену… А адрес-то ваш, Майкл. Отправлено… две недели назад.

Майкл пожал плечами.

Я распечатал конверт. Внутри обнаружились два бумажных листка. Один представлял собой ксерокс медицинского заключения с указанием диагноза. Второй был исписан красивым почерком — таким же, как на конверте.

Дорогой мистер Дрезден!

Когда Вы будете читать это письмо, меня уже не будет в живых. Детали мне неизвестны, но я знаю, что в следующие несколько дней должен произойти ряд событий. Я пишу Вам сейчас, поскольку шанса изложить это при встрече может и не представиться.

Дорога, которой Вы следуете, часто темна. Временами Вы лишены душевного покоя, который дарован нам как Рыцарям Креста. Мы бьемся с силами тьмы. Мы живем в черно-белом мире, тогда как Вам приходится иметь дело с миром серого. Искать дорогу в таком месте труднее.

Верьте своему сердцу. Вы достойный человек. Бог живет в сердцах таких людей, как Вы.

Прилагаю к письму медицинское заключение с диагнозом, что поставили мне врачи. Моя семья знает о нем, хотя я не ставил об этом в известность ни Майкла, ни Саню. Надеюсь, это послужит Вам некоторым утешением в свете предстоящего мне выбора. Не тратьте на меня слез. Я люблю свою работу. Все мы рано или поздно умрем. Нет лучшей смерти, чем та, которая помогает чему-то, что любишь.

Да будет Ваш путь удачен и праведен.

Широ

Моргая, чтобы смахнуть с ресниц слезы, я прочитал диагноз.

— Что там? — спросил Саня.

— Это от Широ, — ответил я. — Он умирал.

Майкл недоуменно нахмурился.

Я показал медицинское заключение:

— Рак. Последняя стадия. Он знал это, приехав сюда.

Майкл пробежал глазами по строкам и глубоко вздохнул:

— Теперь ясно.

— Что ясно?

Майкл передал листок с диагнозом Сане и улыбнулся:

— Должно быть, Широ знал, что вы будете нам необходимы для того, чтобы помешать динарианцам. Потому он и сдался врагу в обмен на вашу свободу. Вот почему он принял проклятие вместо вас.

— Почему?

Майкл пожал плечами:

— Вы оказались нам совершенно необходимы. Во-первых, вы единственный обладали всей информацией. Именно вы поняли, что отец Винсент на самом деле является замаскированным Кассием. Только вы имеете связи с властями; помимо информации, это помогло нам проникнуть в опустевший аэровокзал. И потом — кто, кроме вас, смог бы попросить помощи у Марконе?

— Не уверен, что это характеризует меня с лучшей стороны, — хмуро ответил я.

— Это говорит лишь о том, что вы нужный человек, оказавшийся в нужное время и в нужном месте, — возразил Майкл. — Кстати, а что плащаница? Она у Марконе?

— Думаю, у него.

— И что нам теперь с этим делать?

— Нам — ничего. Только мне.

С минуту Майкл молча смотрел на меня, потом кивнул.

— Ах да, — вспомнил он, вставая. — Звонили из химчистки. Сказали, сдерут деньги за хранение, если вы не заедете сегодня и не заберете свое добро. Я еду по магазинам — могу и вас захватить.

— Но я ничего не сдавал в химчистку, — возразил я.

Впрочем, с Майклом я все-таки поехал.

В химчистке мне выдали на руки мой кожаный плащ. Его почистили и покрыли защитным составом. В кармане обнаружились ключи от «Голубого жучка» и оплаченная парковочная квитанция. На обороте квитанции красовалась надпись шариковой ручкой: «СПАСИБО».

Так что, пожалуй, Анна Вальмон оказалась не такой уж и ужасной.

Впрочем, красивые женщины не в первый — и наверняка не в последний — раз оставляли меня в дураках.

Вернувшись домой, я обнаружил у себя в ящике открытку с видом Рио и без обратного адреса. Да и текста в ней было всего десяток цифр. Я набрал этот номер, и голос Сьюзен спросил:

— Гарри?

— Угу, — сказал я.

— У тебя все в порядке?

— Подстрелили, — сказал я. — Ничего, заживет.

— Ты победил Никодимуса?

— Я ушел от него живым, — ответил я. — И мы остановили чуму. Но он убил Широ.

— О… — тихо выдохнула она. — Мне очень жаль.

— Зато мне вернули плащ. И машину. Так что я не совсем в проигрыше. — Говоря это, я продолжал просматривать почту.

— А что с плащаницей?

— Следствие еще не закончено. Марконе тоже участвовал в событиях.

— Что произошло? — спросила она.

— Он спас мою жизнь, — сказал я. — И Майкла. Он мог этого не делать.

— Ух ты!

— Угу. Иногда мне кажется, что чем старше я становлюсь, тем более запутанно все кругом.

Сьюзен неловко кашлянула:

— Гарри… Мне жаль, что я не помогла тебе тогда. Но когда я очнулась, мы летели уже где-то над Центральной Америкой.

— Да нет, все в порядке, — сказал я.

— Я не знала, что задумал Мартин. Нет, честно. Я хотела поговорить с тобой и с боссом… еще забрать кое-какие вещи. Я думала, Мартин полетел только для того, чтобы помочь. Я не знала, что он здесь затем, чтобы убить Ортегу. А меня использовал в качестве прикрытия.

— Я же сказал: все в порядке.

— Да ни в каком не в порядке! И мне очень жаль.

Я распечатал очередной конверт, пробежал взглядом по строкам и зажмурился:

— Ох, блин!

— Что?

— Да это я письмо распечатал. От адвоката Ларри Фаулера. Этот придурок хочет засудить меня за то, что я разгромил его студию и машину.

— Он не сможет этого доказать, — утешила меня Сьюзен. — Или сможет?

— Сможет или нет, я на одних судебных издержках разорюсь. Гадкий, алчный, болтливый ублюдок.

— Эх, не хотелось бы добавлять тебе неприятных новостей. Но Ортега жив. Он вернулся в Касаверде и выздоравливает. Он вызвал к себе самых сильных своих вассалов и дал понять, что намерен лично убить тебя.

— С ним я как-нибудь разберусь. Ты не видишь в этом никакой иронии? Вампиры, священные реликвии… Господи, обхихикаться можно.

Сьюзен произнесла что-то по-испански — явно не в трубку — и вздохнула:

— Черт. Мне пора.

— Спасать детей-сирот и монашек?

— Прыгать с крыши на крышу. Пожалуй, стоит все-таки надеть нижнее белье.

Я невольно улыбнулся.

— Ты шутишь куда больше, чем прежде, — заметил я. — Мне нравится.

Я почти воочию видел на ее лице невеселую улыбку.

— Мне приходится иметь дело с уймой жутких вещей, — сказала она. — На это невозможно не реагировать. И тут или смеяться над ними, или повредиться рассудком. Или стать таким, как Мартин: замкнуться от всех и вся. Стараться не чувствовать.