Лиза Розенбеккер - Поцелуй музы [litres]

Немного позже меня разбудили возбужденные голоса. Было около четырех утра, как показывал будильник на прикроватном столике. На улице по-прежнему было очень темно. Когда я села на кровать и стала медленно пробуждаться, дверь в комнату распахнулась. Я сразу узнала силуэт человека в дверном проеме.

– Мама? Что ты тут делаешь?

Она выглядела уставшей и напряженной, ее волосы беспорядочно свисали с головы.

– У нас очень большая проблема.

– Думала, на сегодняшний день это уже не новость, – с сарказмом ответила я, но мой пульс ускорился. Сонливость было трудно прогнать, но я старалась.

Мама слегка улыбнулась, но улыбка не отразилась в ее глазах. Положение было серьезным. Я тяжело сглотнула.

– Одевайся и собирай вещи. Тебе нужно уходить.

Я встревоженно откинула одеяло и поставила ноги на пол. Мое ранение поблагодарило меня за это тянущей болью, но, в сравнении с мамиными словами, это не значило ничего.

– Что, черт возьми, произошло?

Но мама не ответила и вернулась в гостиную. Я оделась так быстро, насколько это было возможным, и последовала за ней. В гостиной разговаривали Адамс и помятый Лэнсбери, а на кухне мама гремела посудой.

– Мне кто-нибудь объяснит, что происходит? – еще раз спросила я. Оба мужчины повернулись и обеспокоенно посмотрели на меня. В глазах Лэнсбери отражалась еще бо́льшая ярость, чем та, с которой он ложился спать. Шелдон сидел на диване и, очевидно, тоже не знал, в чем было дело. Его хвост дернулся, и это являлось аналогом нахмуренного лба. Мама вышла из кухни с чашкой кофе в руках и поставила ее на стол.

– Садись. – Я не стала возражать и не решалась этого делать, когда она говорила таким мрачным тоном. Я опустилась на один из стульев, все трое подсели ко мне, мама с правой стороны, а Лэнсбери с левой. Чтобы заблокировать свою нервозность, я взяла чашку обеими руками. Мама взяла меня под правый локоть и мягко держала, пока объясняла, почему они с утра пораньше, как вспугнутые куропатки, ввалились в квартиру Лэнсбери.

– Произошло еще одно убийство.

Испугавшись, я распахнула глаза.

– Когда?

– Вчера после обеда. Должно быть, после того, как в тебя стреляли. Мы узнали об этом только вчера вечером.

– Вы думаете, это все как-то связано, иначе вы не пришли бы сюда, верно?

Мама и Адамс переглянулись, на лице Лэнсбери не было эмоций, когда он повернулся ко мне. Непроизвольно рука Лэнсбери легла на мое бедро. Мое тело отреагировало на это с задержкой, и, хотя ощущения были прекрасные, в тот момент это меня не успокоило.

– Что такое? В этот раз что-то произошло по-другому? – давила я на них.

– Мы нашли другую кровь, помимо крови жертвы на орудии убийства. На кинжале, – спокойно объяснил Адамс. – Мы идентифицировали, кому она принадлежит.

– Но ведь это хорошо, – сказала я и не поняла, почему они смотрели на меня грустными лицами, если мы продвинулись на шаг вперед. – Значит, убийца у нас в руках.

– Лу. – Мама сжала мою руку сильнее и сглотнула слюну. – Кровь, которую мы нашли… – Она сделала паузу, и меня медленно осенило, почему она была так обеспокоена и хотела увести меня. – Принадлежит тебе.

Как это могло произойти? Сердце молотком застучало в грудной клетке, меня бросило в холодный пот. Кто бы за всем этим ни скрывался, с каждым разом он яснее давал понять, что нацелен на меня. Но зачем и чего добивался этот кто-то? Все втроем покачали головой. Они, как и я, ничего не понимали. Лэнсбери провел большим пальцем по ткани моих джинсов. Это прикосновение стало единственным, что удержало меня от того, чтобы подпрыгнуть вверх.

– Сейчас проблема не в том, как это могло произойти, а в том, что это значит для тебя, – объяснил Адамс.

– Что ты имеешь в виду? Я ведь не могла этого сделать, потому что целый день провела с Лэнсбери.

– Это весомая улика, и полиция должна будет разобраться, – сказал Лэнсбери, и, казалось, в первый раз он ненавидел правила Скотленд-Ярда. – Следы крови сейчас делают тебя главной подозреваемой. Тем более есть свидетель, которая в момент убийства видела тебя неподалеку от места преступления. Конечно, это ложь, но, к сожалению, командующий считает иначе. Он хочет немедленно арестовать кого-нибудь, причастного к делу.

– Как это понимать? – поинтересовалась я.

– Вопреки протоколу он составил ордер на твой арест, – сказала мама.

– Меня могут посадить в тюрьму? – Я подпрыгнула со стула и посмотрела на всех по очереди, игнорируя боль в руке. Они ведь шутят.

– Разве Лэнсбери не может просто сказать, что всегда находился со мной и я этого не делала?

– Мы сообщили об этом командующему, но ему нужно официальное заявление. Пока ордер не отозван. Для него сейчас в приоритете твое взятие под стражу, – объяснила мама. – Но я этого не допущу. Я не знаю, чего хочет добиться убийца, используя фальшивые улики, но я не дам посадить тебя в тюрьму. Если ты окажешься там, мы не сможем тебя защитить. Я хочу, чтобы ты находилась в окружении людей, которым доверяю я. И то, что он выписывает ордер, имея так мало доказательств… Здесь дело нечисто.

– Как выглядит наш план?

– Ты соберешь вещи и пойдешь в Параби. Там они тебя не найдут. Ты должна позвонить Тому и спросить, не могла бы ты некоторое время пожить у него. Или у миссис Пэттон. Я принесла тебе все документы по делам на флешке. Возьми ее с собой, и гляньте еще раз с Эммой. Время поджимает, а нам обязательно нужен след.

– Мам, – сказала я, – давать мне документы и отправлять меня в Параби, когда меня могут посадить в тюрьму, – это ведь может стоить тебе работы! Вам всем!

Мама встала и обняла меня.

– Солнышко. Новую работу я найду всегда и везде, но у меня всего одна дочь, которую я ни за что на свете не отдам. – Она тяжело сглотнула слюну, и, когда я прижалась к ней, по моим щекам покатились слезы. Я не хотела в тюрьму, и Параби была единственной альтернативой. Больше всего мне хотелось взять с собой маму, но она должна была остаться, чтобы выиграть столько времени, сколько получилось бы. С ее помощью я упаковала вещи и засунула флешку в боковой карман сумки. Там был и брелок для ключей. Хорошо, ведь удача мне была нужна как никогда.

– Сколько правил тебе пришлось нарушить, чтобы так быстро добраться до всех документов? – спросила я ее. В прошлые разы для того, чтобы получить доступ ко всем бумагам и фотографиям, требовались дни или даже недели. Ей пришлось прибегнуть к любезностям и заключить некоторые договоренности.