Лиза Розенбеккер - Поцелуй музы [litres]

Мы пролистали фотографии двух уже известных нам мест преступлений. Было еще несколько фотографий, которые мы не видели раньше, но и они не давали зацепок. За ними последовали фотографии жертвы из нашей квартиры. Я слышала, как Тия сглотнула слюну, казалось, и Эмма была не в состоянии смотреть на поле боя, развернувшееся в нашей квартире. Надпись на книгах хорошо читалась, и по моей спине пробежали мурашки. « Надеюсь, мы скоро найдем тебя, – подумала я , – и я смогу взять реванш».

Мы тщательно изучили фото, хотя это было непросто. Эмма приближала некоторые фрагменты, но ничего не говорила. Спустя полчаса мы добрались до жертвы под номером четыре. Никто из нас ничего об этом не знал, и мы напряженно ждали, пока откроется первая картинка.

Место преступления находилось в парке. Труп лежал между двух кустов под увитым плющом деревом. Жертвой стал мужчина лет тридцати, в рубашке и строгих брюках. Его зарезали, как мистера Эвенса и неизвестную женщину, в его груди все еще торчал клинок – орудие убийства, на котором нашли мою кровь. Больше ничего не было видно, на месте преступления не нашли никаких следов, кроме орудия убийства. Ни следов обуви, ничего. У мужчины не было ни портмоне, ни документов, и поэтому его личность, как и личность той женщины, не удалось установить, их ДНК не было в базе Скотленд-Ярда. Фотографии стали расплываться у меня в глазах. Мне нужен был перерыв. С Тией происходило то же самое, она стала ерзать на диване.

– Ты что-нибудь разглядела, Эмма?

Но Эмма не отреагировала на мой вопрос. Она как завороженная уставилась на экран и не отвлекалась на меня. Это не означало, что она нашла какой-то след, иногда такое происходило с ней, когда она полностью погружалась в работу.

– Может, хочешь выпить чего-нибудь горячего, пока мы ждем ответа от Эммы? – предложила Тия.

– У вас в доме, случайно, нет ничего содержащего кофеин? – с надеждой отозвалась я. Тия ухмыльнулась и вышла из гостиной. Десять минут спустя она вернулась, держа в руках заварник с чаем, три чашки и еще один чайничек, из которого предательски пахло кофе.

– Я всегда приношу его от отца. Здесь нет электричества, но один чайничек мокко мы можем сварить и на газовой плите.

Наполнив свою чашку, я вдохнула этот насыщенный аромат. Не зная, плакать мне или смеяться, я подумала о Лэнсбери и его растворимом кофе.

– А твои родители видятся? – спросила я.

Тия глотнула чай.

– Время от времени. Мама может посещать отца по разрешению. Тем более сейчас он намного старше ее, что выглядит очень странно, но они до сих пор общаются. В основном речь идет обо мне и моем будущем.

– И как оно выглядит? – спросила я и опустилась на кресло.

– Мне бы хотелось жить в реальном мире. Длительное время. Здесь, кроме меня, все слишком спокойно, а я уже очень привыкла к современным удобствам, которые мне известны из мира отца. Хочу получить профессию или учиться в университете. Благодаря личному учителю я к этому готова. Но здесь для меня нет перспектив. Сейчас я должна разобраться, каким образом я все это улажу и как смогу финансировать. Мои родители поддержат меня в любом случае, неважно, что я выберу. Я считаю, это здорово.

– Это действительно здорово. Многие позавидовали бы, что у тебя такие родители.

– Тут ты полностью права. Но твоя мама тоже классная. Эмма рассказывала мне о ней, и я ее очень уважаю ее за то, чего она смогла добиться сама, – сказала Тия, в ее голосе прозвучало признание.

– Вы с Эммой много общались в последние дни? – Смена темы заметно удивила Тию, и она покраснела.

– Итак…

– Извини, это было слишком прямо, и не касается меня. – Я мысленно постучала себе ладонью по лбу. Выглядело это иначе.

– Все в порядке, – сказала Тия и бросила взгляд на Эмму, которая все так же была привязана к экрану и, казалось, ничего не слышала. Это состояние было мне знакомо. Настоящий Шерлок Холмс мог подойти к ней совсем близко и взорвать что-нибудь под ухом, но она бы даже не обратила внимания. Она не воспринимала окружающий ее мир.

– Мы встречались пару раз и разговаривали. По большей части о каких-нибудь делах, но иногда обо всем. – Тия говорила тихо, чтобы не мешать Эмме. – Мне нравится проводить с ней время. Она не такая, как другие девочки, которых я встречала раньше. Я даже не могу это объяснить. – Она, стесняясь, стала крутить в руках чашку, избегая моего взгляда. Ей не нужно было ничего объяснять, я и так это знала. Только потому, что я не знала, чувствует ли Эмма то же самое, я промолчала. Я не хотела вмешиваться в дела сердечные других людей. Разве что в мамины, и это только потому, что она вмешивается в мои. Я сменила позу в кресле, при этом неудачно повернув руку так, что она заболела, и я издала болезненный возглас. Две пары глаз тут же направили свой взгляд на меня. Глаза Тии и глаза еще не до конца отвлекшейся Эммы, у нее слегка покраснели щеки.

– Все в порядке? – спросила Тия.

– Все хорошо, – заверила я ее. – Просто рука. Но это не страшно. И все-таки я бы с удовольствием отомстила этой дуре, что стреляла в меня. – Тогда бы она узнала на собственной шкуре, что значит испытывать боль.

– Я даже представить не могу, что такая девушка, как ты ее описала, смогла так запросто стрелять в людей. По описанию она вовсе не похожа на ту, от которой можно ожидать подобного, – сказала Тия и покачала головой.

– Не суди о книге по обложке , – ответила я.

Тия кивнула.

– Жаль, что люди не имеют отличительных знаков, по которым можно было определить, что они злые. Тогда, по крайней мере, можно было понять, кто перед тобой.

Я тоже уже как-то задумывалась об этом. Я засмеялась.

– Хорошая идея. Так, конечно, вряд ли кто-то поступит, но… Эмма, все хорошо?

Рот моей подруги был слегка приоткрыт, она нажимала на кнопку и прокручивала страницы с бешеной скоростью. Ее глаза, как по щелчку, стали огромными.

– Я была слепа, – скорее выдохнула, чем сказала она. Мы с Тией направили на нее взгляд, затем встали и пересели к Эмме на диван. Она открыла четыре фотографии с каждого места преступления. На всех картинках можно было увидеть труп и окрестности. Она открыла их рядом так, чтобы мы смогли увидеть все четыре.

– Что-нибудь бросается вам в глаза? – спросила Эмма.

Мы с Тией уставились на экран, но не могли понять, что имела в виду Эмма.

– Артефакты, вы не видите их?

– Что за артефакты? – Как бы я не хотела, я не понимала, о чем она говорила.

– Артефакты муз! – Эмма была в полной эйфории. Потихоньку до меня стало доходить, о чем она думала.

– Можешь объяснить с самого начала? – попросила Тия.

Эмма ближе прислонилась к ноутбуку.

– Ты только что упоминала о знаках и о том, что, если каждый бы имел такой, по ним можно было бы идентифицировать человека.