Лиза Розенбеккер - Поцелуй музы [litres]

– Слишком много, – сказала она и грустно улыбнулась. Другими словами, если бы это выяснилось, она бы сразу же потеряла работу. Так же, как и люди, которые ей помогали. Она повесила мою сумку себе на плечо, и мы вместе с мужчинами покинули квартиру. Шелдон остался там. Мама считала, что, если он останется у Лэнсбери, тот сможет объяснить коллегам, что я ненадолго вышла и скоро вернусь. Я не думала, что кому-то это будет интересно, но не стала перечить. Шелдон не был счастлив от такого поворота событий, но наверняка чувствовал серьезность положения, поэтому не закатывал истерик.

Полицейские, окружавшие дом, исчезли. Мама отозвала их, приехав. Они еще не знали о новом происшествии и немедленно подчинились приказу мамы. На улице не было ни души, что казалось неудивительным для этого времени суток. Может быть, после стрельбы люди просто не решались выходить из дома.

Мы, как воры, скрывавшиеся в тени, пробрались вдоль по улице к книжному магазину. Это, кажется, был тот самый магазин, в который Лэнсбери меньше чем двадцать четыре часа назад запихнул меня, чтобы спасти жизнь. Дверь была закрыта, но для меня как для антимузы это не составляло проблемы. Я испробовала это спустя две недели после великого откровения миссис Пэттон.

– Я бы хотела остаться с тобой в Параби, пока мы не найдем тебе укрытие, – сказала мама, и я этому очень обрадовалась. Инстинктивно я обняла Адамса и поблагодарила за оказанную помощь. Я также прижала к себе и Лэнсбери, хотел он этого или нет. К моему удивлению, он ответил встречным объятием и задержался в нем немного дольше, чем я думала, при этом не причиняя боль моей руке. Что мне действительно снесло голову, это его сердцебиение, его сердце колотилось так же быстро, как и мое. Я вдохнула уже знакомый мне запах его геля для душа. В тот момент мы были близки, как никогда, но я уже скучала по нему. Как это было возможно?

– Береги себя, – шепнул он мне на ухо, и по моей спине пробежали мурашки.

– А ты береги Шелдона.

– Обязательно. – Нехотя я отошла от него. Мы с мамой на прощание помахали им рукой и вместе вошли в дверь Параби. Книжные персонажи тоже, должно быть, спали, поэтому библиотека была практически пустой, когда мы вошли. Вместо солнечного света помещение освещали газовые рожки и электрические лампы. Было уютно, но от тишины немного не по себе. И, соответственно, единственным, что оставалось неизменным, была миссис Бэдэм. Она испокон веков сидела за кафедрой и писала, наверное, требования к читателям, бравшим книги в долгое пользование. Наше появление ее не отвлекло, она коротко поприветствовала нас кивком. Мы с мамой направились в уголок отдыха, но вдруг меня посетила мысль. Я подошла к библиотекарю.

– Здравствуйте, миссис Бэдэм. Могу я задать вам вопрос?

– Что тебя беспокоит? – Она отложила ручку и внимательно посмотрела на меня.

– Когда пару недель назад мы были тут с Эммой, вы проводили нас к двери, откуда мы могли попасть в узловой пункт. Но нам, антимузам, да и вообще всем детям Книрила не нужно делать этот крюк, Вы знали об этом?

Миссис Бэдэм растерянно моргала, что и послужило для меня ответом.

– Нет. Для меня эта информация новая. Раньше я всех проводила таким образом. Всегда. Мне так объяснила миссис Пэттон. Книжным персонажам нужна эта дверь, и вам тоже. Она что, обманула меня? – Она сморщила нос.

– Дело не в вас, – успокоила я ее. – Но вам необходимо продолжать поступать как раньше. Иначе миссис Пэттон будет злиться, а вам это ни к чему.

– Тут ты абсолютно права. Спасибо, что разъяснила мне все. – Перед тем как уйти, я заметила, как она достала из ящичка блокнот и что-то записала на пустой странице. Она задокументировала это? Так же, как мы сделали со списком?

Мама уже сидела за одним из столов и разговаривала с кем-то по телефону. По причине ее разъяренного выражения лица и бурных ответов, доносящихся из трубки, я предположила, что она разговаривала с миссис Пэттон. Наверняка она сожалела, что дала маме однажды магический телефон, на котором мама тогда настояла. Мама, наверное, спорила с миссис Пэттон потому, что та не видела ни малейшей возможности моего пребывания в Литерсуме. Я, со своей стороны, позвонила Тому, от которого надеялась получить больше помощи. Я долго звонила, но он не отвечал. Возможно, он крепко спал или поставил на ночь телефон на беззвучный режим, что было совсем бессмысленным.

Дискуссия с миссис Пэттон закончилась резко, мама просто повесила трубку.

– Стерва, – бушевала мама. – До этого так рьяно предлагала помощь, а теперь, когда действительно может помочь, она отказывается. Когда все закончится, я пойду жаловаться.

– Мам, в качестве альтернативы можно было бы обратиться к Мнемозине. К богине.

– Неважно, – пробурчала она. – Ты дозвонилась до Тома?

Я покачала головой. Казалось, я потеряла еще один книжный мир, который мог мне помочь. Чтобы не разбудить Тию, я написала ей сообщение. Если бы это было необходимо, я ждала бы ее ответа до полудня. Я также отправила сообщение Эмме с просьбой откликнуться как можно скорее.

Рука начала болеть, и я выпила обезболивающее. Дождалась, пока резкая боль уйдет и останется лишь теплая пульсация.

– Это была не его вина, – сказала мама, посмотрев на мою руку.

– Конечно, нет. Виновата эта дура с косичкой. Лэнсбери спас мне жизнь.

– Тем не менее он упрекает себя за это.

– Знаю, – вздохнула я, и от одного только воспоминания о его печальном выражении лица на сердце снова стало тяжело. – Мне бы хотелось поговорить с ним об этом.

– С ним это будет непросто, – сказала мама, и легкая улыбка скользнула по ее лицу. – Но ты ведь все равно попробуешь, верно? Он тебе нравится. – Прошло уже около двух недель с момента, когда мама впервые произнесла эти слова. Тогда я разозлилась. Но сейчас протестовать не стала. Наоборот. При мысли о нем я почувствовала дрожь в животе. И тоску. Я скучала по нему. Не было смысла врать, вместо этого я слегка улыбнулась. Улыбка продержалась до осознания, в какую нелегкую ситуацию я его поставила.

– Да. Поэтому мне очень жаль, что я втянула его в это дело, а теперь его могли наказать за то, что он помог мне бежать. Я не хочу, чтобы он из-за меня потерял работу. Тогда он будет ненавидеть меня остаток всей жизни.

Мама наклонила голову.

– Это чепуха. Ты нравишься ему, и он делает все это ради тебя. Даже если завтра ему придется стать водителем такси, он будет считать, что ты этого стоила.

У меня затрепетало в груди.

– Ты правда так думаешь?

Мама решительно кивнула.

– Абсолютно уверена. Я понимаю его, я тоже когда-то была молодая и влюбленная.

Влюбленная. Что за безвкусное слово. Кровь прилила к щекам, и это было еще хуже. Здесь нужна была смена темы.