Сергей Зеленков - № 3

«Ее уже вертолетит, что ли? – мелькнула мысль, – И это меньше, чем от бутылки сухого вина. Что ж дальше-то будет?»

Ася вдруг встала, вышла из комнаты, медленно и осторожно. Через минуту вернулась, собрала грязную посуду со стола, унесла ее. Потом снова пришла и целенаправленно двинулась в сторону балкона, где я все еще продолжал курить.

– Сережа, можно я фруктов нарежу? – обратилась Ася ко мне. Я утвердительно кивнул, и она вновь удалилась из гостиной.

«Получается, что сегодня, всего за полдня, я умудрился пообщаться сразу с четырьмя Асями, – думал я, – С серьезной и сосредоточенной, со злой и мстительной, с веселой и безрассудной, ну и с пьяной и расхлябанной. С некоторыми даже пересекся по нескольку раз. А еще же есть и пятая – плаксивая и истеричная! И с шестой, скорее всего, предстоит познакомиться – бухой в жопу…»

Докурил, пошел на кухню. Застукал Асю за мытьем посуды.

– А ну кыш! – не дал я ей закончить, – Ты же фрукты резать собралась. Иди и режь.

Она послушалась, я же занял ее место у раковины…

***

Хоть мне и казалось, да даже уверен был, что это неизбежно должно было произойти в тот день, но выяснилось, что я ошибся – Ася все-таки не напилась в дрова. Сработал, наверное, у нее какой-то внутренний тормоз, которого я, например, лишен от природы напрочь. До второй бутылки дело все-таки дошло, но только вечером, во время ужина, и ограничилось все лишь одним бокалом.

А со мной же в тот день довольно-таки часто случались приступы панического мистического страха, такого, как в детстве бывал, когда ужастиков насмотришься-наслушаешься-начитаешься, и тебя начинают пугать, скажем, очертания висящей одежды в темной комнате, или силуэт любого предмета, находящегося на непривычном месте.

Я порой начинал корить себя за то, что ввязался во все это, однако понимание того, что пути назад уже нет, заставляло-таки все свои сомнения и страхи отбрасывать в сторону.

В какой-то момент я вгляделся в Асю и понял, что она чувствует примерно то же, что и я; и мне вдруг пришло осознание, что ей приходилось в разы сложнее. Как-никак, недавняя потеря отца, юный возраст, страх за саму себя, в конце концов, дискомфорт от вынужденного нахождения в обществе малознакомого мужчины, да еще и у него дома, в чужом городе…

Мне стало ее невыносимо жаль, и, вместе с тем, я ею искренне восхищался. Я бы принял с пониманием и как должное, если б Ася в тот день устроила истерику, затем набухалась бы в говно, принялась выплясывать на столе, размахивая своим бюстгальтером, заблевала бы после мне всю квартиру этим своим болоньезе, ну и, напоследок, вырубилась бы где-нибудь на полу, в обнимку с недопитой бутылкой вискаря. Именно так бы я повел себя, будь на ее месте; бюстгальтер только пришлось бы у кого-то одолжить; ну и блевал бы вряд ли… Но Ася достойно держалась, и я, повторюсь, ею искренне восхищался. И все то раздражение и непонимание по отношению к ней, имевшее место быть в первой половине того дня, мигом улетучилось и больше не возвращалось.

За ужином Ася немного разоткровенничалась.

– А я, когда подростком была, – поведала мне она, – Тоже писать рассказы пробовала; точнее, наверное, сказки.

– Интересно. Ну-ка, рассказывай про что, – заинтересовался я.

– В общем, я очень долго вела дневник. Однажды начала туда же записывать придуманные мною истории. Маленькие – в одну-две странички. Главной героиней там была вымышленная девочка Аня. Она обладала способностью заставить любого человека забыть события короткого отрезка времени и периодически этой своей способностью пользовалась. Например, если ее вдруг кто-то обижал, вел себя неправильно или просто нужно было, чтобы он принял какое-то конкретное, нужное для Ани, решение, она подходила к этому человеку и говорила: «Стоп, слушай и запоминай!». Человек впадал в оцепенение, а Аня выговаривала ему все, что о нем думала, иногда не скупясь в выражениях, стыдила, объясняла, что следует делать, а что не стоит, и в конце произносила: «Забудь все, но сделай правильные выводы. Иди!». И этот человек не помнил ничего между словами «стоп» и «иди», но уже знал в чем, где и насколько он был не прав, и как вести себя в дальнейшем, чтобы впредь не повторить ошибки, и какое решение следует принять.

– Здорово, – искренне восхитился я, хотя и сразу же вспомнил фильм «Люди в черном», – А откуда брались эти истории? Полностью сама их придумывала?

– Нет. Истории брала из жизни. Когда меня кто-то сильно обижал, или просто, по моему мнению, в чем-то был не прав, я приходила домой, брала дневник и описывала в нем тревожившую меня ситуацию, заменяя реальных людей на вымышленных, а себя на девочку Аню, и фантазировала, как бы изменилось отношение и поведение человека, если бы он сразу понял, что был не прав. Вот так вот.

Я догадался, что это примерно, как когда ты с кем-то поругался или поспорил, а потом разыгрываешь случившуюся конфликтную ситуацию у себя в голове снова и снова, но уже действуешь там иначе – не так как действовал, а так как надо было бы; в итоге, конфликтная ситуация разрешается в твою пользу. Но, к сожалению, только у тебя в фантазиях.

– Да, очень интересная идея, – похвалил я, – И много таких сказочек ты написала за все время?

– Около двадцати, наверное. Не помню уже.

– И что? Просто перестала писать, в итоге?

– Можно сказать и так, – ответила Ася, – Но я не просто бросила, а написала последнюю сказочку, ставшую логическим завершением истории девочки Ани.

– И чем все закончилось, если не секрет?

– Когда девочке Ане было пятнадцать лет, она полюбила одного мальчика, но Аня, судя по всему, была ему безразлична. Однажды она, когда он в очередной раз выказал перед нею свое безразличие, решила воспользоваться своею способностью и объясниться с ним. Но кто ж знал, что он тот единственный человек на земле, на которого эта способность не подействует? В итоге, он ее выслушал, но после поднял на смех. Девочка Аня убежала прочь, а потом спрыгнула с крыши многоэтажного дома. Все. Конец серии рассказиков.

«Да уж, – задумался я, – Интересно, а какое реальное событие послужило основой этой истории?»

Только я об этом подумал, как Ася спросила:

– Ты, наверное, хотел бы знать, какое реальное событие послужило основой этой истории, да?

«Бля! Перестань же ты уже, наконец!» – воскликнул я мысленно, стало опять страшно.

– В принципе, – продолжила она, – Никакого события и не произошло. Мне тогда было почти пятнадцать лет, и мне просто очень сильно нравился один мальчик – мой одноклассник. Он в мою сторону и не глядел, а я мучилась и страдала. Решила просто нафантазировать, смоделировать, скажем так, чтоб узнать, а что будет, если я ему раскроюсь. Так и поступила, результат меня не устроил, и я решила, что правильнее будет свои чувства держать при себе.