Сергей Зеленков - № 3

Посмотрел на Асю, она испуганно глядела на свою полную рюмку, потом на меня перевела вопросительно-растерянный взгляд. Я ей кивнул, мол, деваться некуда, надо.

Выпили все вчетвером без закуски. Я, Петрович и Трофимовна даже не поморщились, а бедной Асе перехватило дыхание, она закашлялась.

– Все, Василь Петрович, нам больше не наливай, пожалуйста, – попросил я…

…Минут через пятнадцать, Трофимовна выставила на стол кастрюлю с варенной картошкой, чугунную сковороду с зажаренной колбасой и салом, полбуханки нарезанного черного хлеба; каждому было предоставлено по железной эмалированной тарелке и по алюминиевой вилке. Трофимовна села с нами за стол, но есть не стала. А пока мы наяривали, бабуся поведала нам про жизнь свою. Узнали мы от нее, что родители ее родом из Крупок, она сама родилась в Спаси, в году, примерно, тридцатом. Войну пережила – в тех местах сравнительно спокойно было, только голодно. Вышла замуж рано – в семнадцать лет, а мужу же было целых тридцать пять. Через два года у них родился первый сын, еще через год – второй, и только еще через пятнадцать – дочь Зина, которая, впоследствии, стала женой Петровича.

– У трыдцаць пять гадоў ажно Зінку радзіла, – акцентировала внимание Трофимовна на своем возрасте, – А мужыку майму, наогул ажно за пяцьдзесят было. Думалі, не ражу. У тыя ж годы так позна амаль што не ражалі… 57 57 В тридцать пять лет аж Зинку родила,… …А мужу моему, вообще, аж за пятьдесят было. Думали, не рожу. В те годы так поздно почти что не рожали…

Ну она, в общем, родила, молодец. Через пять лет муж ее от пневмонии умер, еще через год – младший сын, в двадцать лет с небольшим, в реке утонул, а еще через три года – старший по дороге из Курганов в Спаси насмерть замерз.

– Яму якраз у студзені дваццаць пяць стукнула, ён там з сябрамі ды з дзяўчынкай сваёй, адсвяткаваў, выпілі добра, – дополнила Трофимовна, – Збіраўся ён у Курганах у дзяўчынкі сваёй і на ноч застацца, але, гаварылі людзі, нешта пасварыўся з ёй, псіхануў, ды дамоў сюды пайшой ноччы. А якраз маразы былі моцныя, а ён і пьяны, і адзеты лёгка. Ну вось і не дайшой, змерз. Амаль у самай вёсцы знайшлі яго раніцай, прама на дарозе… 58 58 Ему как раз в январе двадцать пять стукнуло, он там с друзьями да с девочкой своей отпраздновал, выпили хорошо,… …Собирался он в Курганах у девочки своей и на ночь остаться, но, говорили люди, чего-то поссорился з ней, психанул, да домой сюда пошел ночью. А как раз морозы были сильные, а он и пьяный, и одет легко. Ну вот и не дошел, замерз. Почти у самой деревни нашли его утром, прямо на дороге…

«Странно она обо всем этом рассказывает, – думал я, слушая внимательно, – Без эмоций абсолютно, как будто не про смерти детей своих речь ведет, а про то, как в магазин сходила…»

– Ужо столькі гадоў прайшло, столькі слёз выплакана, што нічога і не засталося, 59 59 Уже столько лет прошло, столько слез выплакано, что ничего и не осталось, – пояснила Трофимовна. Я к тому времени уже привык, что периодически мои мысли читают, поэтому даже и значения этому не придал.

– А скажите, староверы… кацапы, то бишь, все переселены отсюда были? – поинтересовался я.

– Не, ня ўсе… 60 60 Не, не все…

И она рассказала следующее.

До революции то была староверская деревня, это уже ясно. Жило там, как ей рассказывали, около двадцати семей, тихо, мирно, никому не мешали. Довольно-таки неплохо жили, у всех хозяйства были большие, дома красивые, огороды и сады ухоженные. В начале двадцатых всех их вывезли в Сибирь, однако одну семью – Пермяка Никанора, его жену (забыла Трофимовна, как звали ее) и их сына-подростка Анисима – пощадили. Причины этому было две: во-первых, Пермяки заверили, что от бога отреклись, во-вторых – глава семейства Никанор был очень хорошим кузнецом и плотником в одном лице. Никанор умер еще за пару лет до войны, а его жена – ближе к сорок пятому. Их сын Анисим, сразу, как война закончилась, уехал куда-то года на два, никому ничего не объясняя. Вернулся неожиданно, уже с молодой беременной женой Ириной. Та родила ему дочку, через лет семь снова забеременела, но умерла во время родов, и плод не спасли. В общем, Анисим остался один воспитывать семилетнюю дочь Дарью. Со смертью жены он стал нелюдим, начал часто и по многу молиться. По профессии же Анисим был плотником, как и его отец, и, еще будучи относительно не старым, лет сорока пяти, сам себе гроб сколотил; поговаривали, что и спал он в том гробу. Ну и вообще, про него много всяких слухов появляться начало; оно и понятно: когда люди о чем-то хотят знать, а не могут разжиться информацией, то начинают додумывать…

– Ня ведаю, можа я і грашу нагаворвая, але людзі казалі, што, калі Дар’я трохі падрасла, Анісім пачаў жыць з ёй,… як муж з жонкай, прасці мяне, божачка, 61 61 Не знаю, может я и грешу наговаривая, но люди говорили, что, когда Дарья немного подросла, Анисим начал жить с ней,… как муж с женой, прости меня, боженька, – понизив голос, сообщила Трофимовна и перекрестилась.

В общем, жили они практически затворниками, ни с кем не общались, из дома выходили редко. Однажды, когда Дарье было около двадцати лет, в Спаси въехало семейство цыган – пожилые муж с женой и штук семь детей. Поселились они в пустом доме в конце деревни, вреда от них не было, даже помогали местным, и для себя, вроде как, трудились, не бездельничали и не воровали. Все бы ничего, но старший цыганенок Тишка, а было ему тогда лет двадцать пять-тридцать, положил глаз на невинную (а может быть уже и нет, если слухи были верны) Дашку – дочь Анисима.

– Цішка гэтый, ня только к Дашке лез, а і к іншым дзеўкам, – продолжала Трофимовна, – Гаварылі, што у Курганах нейкая дзеўка от яго зацяжарыла, дзяцёнка ў пятнаццаць гадоў радзіла… 62 62 Тишка этот, не только к Дашке лез, а и к другим девкам,… …Говорили, что какая-то девка от него забеременела, ребенка в пятнадцать лет родила…

– Да не гаварылі, а так і было на самой справе, – встрял Петрович, к нам обращаясь, – І гэта факт. Та ж дзеўка, што ад цыгана Цішкі панесла – бабка Танюхі, а Цішка – дзед ейны. Вы Танюху бачылі сёння, прыгожая, чарнявенькая такая, з каторай я ля канторы курыў сёння, калі вы выйшлі… 63 63 Да не говорили, а так и было на самом деле,… …И это факт. Та ж девка, что от цыгана Тишки залетела – бабка Танюхи, а Тишка – дед ее. Вы Танюху видели сегодня, красивая, черненькая такая, с которой я около конторы курил сегодня, когда вы вышли…

– А, ну понял, – вспомнил я про неприятную брюнетку Таню из бухгалтерии, что глазки мне строила…

– Дык вось, – снова слово взяла Трофимовна, – Бачылі Цішку з Дашкай… 64 64 Так вот,… …Видели Тишку с Дашкой…

…Видели Тишку с Дашкой вместе не единожды, все уж решили, что у них любовь. И до Анисима слушок докатился, что ему, естественно, не понравилось. Он дочь свою запер в доме, по слухам даже избил неслабо. Несколько дней та сидела взаперти, но как-то ей удалось-таки вырваться. Многие видели, как та металась по деревне, Тишку искала, но не нашла – его как раз не было в Спаси в тот день. А потом Дарья исчезла – как сквозь землю провалилась; и по сей день неизвестно, что с ней стало. Местные почему-то решили, что Дашу, дочь свою, Анисим убил ну и прикопал где-то. То ли из ревности он это сотворил, то ли в наказание за то, что та с цыганом согрешила. Еще через неделю – Тишка повесился. У некоторых версия была, что и его именно Анисим подвесил, а не он самостоятельно это сотворил. Как бы там не было, похоронили Тишку – и цыгане уехали, даже вещей своих не прихватили, лишь самое необходимое с собой взяли, будто убегали от чего-то…