Сергей Зеленков - № 3

– Очень правильный подход, – произнес Ян Моисеевич, – Любая история – это, в первую очередь, история людей. Именно людей, а не мест, которые они населяли, и не вещей, которыми владели…

«Ну сейчас начнется демагогия, – думал я, – Он еле говорит, затянется это все на весь день, чувствую. А если он так же разговорчив, как и его сын, то дня будет мало, чтоб все выяснить».

– Вы уж простите меня, – продолжал он, – Но вам придется мне помогать, направлять мой рассказ в нужное русло. Понимаете ли, мозг человека – один из самых загадочных предметов на земле, если не самый загадочный. Даже на примере моего, почти столетнего мозга: он упрямо хранит в себе все воспоминания, с самого раннего моего детства, все красочно, все в подробностях; однако, при этом, напрочь отказывается запоминать то, что со мною было полчаса назад. Вы, пожалуйста, не обижайтесь, но я уже не помню, как вас зовут; пройдет еще минут десять – забуду зачем вы пришли. Поэтому, прошу вас, не стесняйтесь меня одергивать, если я вдруг начну уходить от темы разговора, или стану рассказывать то, что уже говорил. Иначе дня вам не хватит, чтоб все выслушать и что-то действительно нужное узнать и выяснить… В общем, так. Родился я…

***

Родился Ян Моисеевич в еврейской семье, в городе Минске, в двадцать первом году прошлого столетия. Отучился в школе восемь классов, поступил в педагогический техникум. На третьем курсе, когда ему было восемнадцать лет, женился на однокурснице Раисе, тоже еврейке. В начале сорокового приехал сюда с женой, устроился в местную школу; вначале преподавал все подряд в начальных классах, но очень скоро ему начали доверять вести историю и географию, в том числе у старшеклассников. Помимо основной работы, его очень заинтересовали и увлекли местные курганы, идолы, капища, которые были разбросаны по всей округе. Он сразу же написал письмо кому-то из своих столичных преподавателей, описал в нем местные достопримечательности, в итоге, сюда была направлена археологическая экспедиция, не совсем официальная, скорее, любительская, состоявшая из учителей-историков и студентов-практикантов. Раскопки продлились практически до самой войны.

Когда началась война, он с женой Раисой, взяв с собой лишь самое необходимое, двинулись на восток, жену чудом удалось посадить на какой-то поезд, в котором эвакуировались семьи советских офицеров, а сам записался в добровольцы на фронт. Благодаря его относительной образованности и врожденному отсутствию способностей к фронтовой жизни, был закреплен помощником политрука, писал отчеты, занимался прочей бумажной деятельностью. В конце сорок второго был направлен в команду военных корреспондентов, в январе сорок пятого был ранен во время освобождения Варшавы, на фронт больше не вернулся, уехал в Троицк, где, во время войны жила его жена и трудилась на одном из заводов. В конце сорок шестого у них родился сын, назвали Вениамином.

В общей сложности, они там задержались на двадцать три года. Работали школьными учителями, жили в общежитии. Сам Ян Моисеевич успел за это время повысить свою квалификацию, и, являясь по первоначальному образованию учителем начальных классов, переквалифицировался в учителя географии и истории.

Он и так давно подумывал о том, чтобы вернуться на родину в БССР, но когда его сын Веня получил высшее образование и был на пять лет откомандирован работать в Минскую школу, решился-таки на это окончательно. Причем, он не задумывался, куда именно направиться, а без колебаний выбрал именно Курганы, где почти полтора года отработал до начала войны. Естественно, он заранее навел справки о наличии вакантных мест в местной школе.

Вначале был простым учителем, затем, всего через пять лет, стал завучем, а еще через два года – директором. В общей сложности, в школе он проработал вплоть до ее закрытия в двухтысячном году, то есть, тридцать два года, до своего семидесятидевятилетнего возраста.

Что касается его супруги, то она, отпахав учительницей начальных классов до своей законной пенсии в пятьдесят пять, ушла-таки с работы, занялась домашним хозяйством. Умерла она в две тысячи седьмом году, практически сразу после этого его сын Вениамин с супругой Софией переехали из Минска в Курганы.

***

– Уважаемые молодые люди, – обратился к нам с некоторым недоверием Ян Моисеевич, закончив свое жизнеописание, – Я вот вам всю жизнь свою изложил, а вы даже не представились мне. Кто вы, зачем пожаловали? Поясните, пожалуйста, чтоб я хотя бы понимал, для чего я вам тут все это рассказывал.

Мы повторили кто мы, зачем пришли. Ян Моисеевич снова, было, хотел начать рассказывать все, начиная со своего рождения, мы его тормознули, попросили, чтоб он поведал непосредственно то, что знает о местных святынях, о их назначении, истории и прочем.

– В общем, люди жили здесь еще со времен бронзового века, – начал он вещать, – А может быть и раньше, это уже вряд ли когда-то станет известно без масштабных археологических раскопок…

В комнату вошла невестка Яна Моисеевича, внесла массивный табурет, поставила его между нами, ушла; через минуту вернулась с тарелкой, наполненной пряниками, печеньем и конфетами, и сахарницей, поставила туда же со словами: «Подождите, пожалуйста, сейчас Веня вам чаек принесет», ушла; еще через полминуты, Вениамин Янович принес две кружки с чаем, сказал: «Угощайтесь, пожалуйста», мы поблагодарили, он тоже удалился.

– Уважаемые молодые люди, – снова обратился к нам Ян Моисеевич, – Простите, пожалуйста, опять забыл ваши имена. Можете не напоминать, так как все равно через десять минут забуду. Подскажите мне лучше, на чем я остановился.

Мы подсказали, он продолжил…

…В общем, учитывая огромное количество погребальных курганов и их внешний вид, Ян Моисеевич сделал предположение, что люди поселились в тех местах как минимум три тысячи лет назад. Причем, изучив точки их сосредоточения, напрашивался вывод, что первые поселения образовались примерно на нынешнем месте нахождения деревни Спаси. Кроме того, это подтверждали и рассказы старожилов деревни Курганы, утверждавших, что их прапрадеды когда-то много лет назад переселились из Спаси в Курганы. А старые документы свидетельствовали о том, что когда-то деревня Спаси носила название Курганы, затем стала называться Старые Курганы, так как Новые возникли на месте нынешних, а потом и полностью перестали существовать…

– А у вас есть предположение, почему со Старыми Курганами это произошло? – впервые задал я вопрос.

– Трудно сказать наверняка, – задумался Ян Моисеевич, – У меня два предположения на этот счет. Первое, так это то, что местный пан 163 163 Помещик, барин начал по каким-то практическим соображениям своих крепостных переселять сюда, на новое место. Может, потому, что тут из-за рельефа землю легче возделывать, или потому, что она здесь плодороднее, не могу знать. Ну а второе, так это то, что за десятки сотен лет Старые Курганы превратились в своеобразный могильник, в сплошное кладбище, в один большой погребальный курган. Если язычники к этому нормально относились, то, с приходом христианства в эти места, люди посчитали кощунственным жить, выращивать хлеб, пасти домашний скот фактически на костях. То есть, то место со временем превратилось в некий «Город мертвых», как в Давгавсе, в котором живым, в общем-то, не место. Честно говоря, я как-то больше ко второму склоняюсь, поскольку, по моим ощущениям, массовое переселение народа из Старых Курганов в Новые, началось именно в одиннадцатом или двенадцатом веке, то есть, когда произошла практически полная христианизация белорусских земель.