Юрий Саенков - Унэлдок

Славка начал быстро одеваться, стараясь не пропустить ни слова.

— Я оставлю тебе Дядька.

— Ну па-ап! — капризно протянула Вероника Егоровна. — Он же старый и с головой не дружит. Оставь Аркашку. Я его на Читке женю. Дети будут здоровые, красивые.

— Нет. Гранд-мастер мой.

— Лидушку?

— Дядька. И помогу быстрее заполнить твою деревушку. Найдём жениха твоей девке.

Ника подняла руки в универсальном жесте капитуляции.

— По рукам? — улыбнулся Егор Петрович.

— Да-а! — закатила глаза Ника и обняла отца.

Сделка состоялась.

Егор Петрович подмигнул одуревшему от всего происходящего Славке.

— Ну? — Ника облокотилась о крышу машины.

— Что, дорогая?

— Теперь скажешь? Не бойся, я не передумаю!

— А надо?

— Очень.

— Хорошо, я удовлетворю твоё любопытство. Этот молодой человек, — Великий Второй указал рукой на едва держащегося на ногах Славку. — Моё оружие против предателя Ермака.

— Кто?! — Ника прыснула, прикрыв рот ладошкой. — Вот он?!

— Да, — совершенно серьёзным тоном подтвердил Егор Петрович.

— Но, па… Как?! Чем он может тебе помочь?

— Он уже мне помог. Остались лишь формальности. Мне надо только получить согласие этого юноши на сотрудничество.

— Согласие?! Получить согласие у крепса? Это анекдот такой, да? Ты разыгрываешь меня?

Егор Петрович снисходительно посмотрел на дочь.

— В некотором смысле я уже тебя разыграл. Довольно недорого купил у тебя настоящее сокровище. Но! Чур, не переигрывать! Ты обещала!

— Пап, у меня с чувством юмора сейчас… Меня тут чуть не убили, забыл? А ты мне голову морочишь! Объясни толком, что происходит?

— Можно твой руфон на минуточку?

Егор Петрович протянул свою ухоженную руку. Ника хмыкнула, достала из нагрудного чехла телефон и передала отцу. Тот несколько раз быстро провёл пальцем по экрану и вдруг из динамика раздались так хорошо знакомые Славке аккорды.

— Я так и думал, что она у тебя в шорт-листе, — он покачал телефоном перед озадаченным лицом дочери.

— И? Что это значит?

— Эту песню, искорка, написал не твой разлюбимый Ермак, как все думают, а твой, точнее, теперь уже мой крепс. И это не шутка, не анекдот, а вполне доказанный факт. Доказанный моими юристами.

Теперь Вероника Егоровна стояла точно с таким же потрясённым выражением лица, как и Славка.

— И что теперь? — спросила она растеряно. — Что ты… собираешься с ним делать?

— Это, милая, я уже сам как-нибудь, — Егор Петрович погладил её по плечу, возвращая телефон. — Сам. Ладно? Скажу только, что планы на этого парня у меня очень серьёзные. Давно я так не развлекался.

Не переставая широко улыбаться, Великий Второй подошёл к Славке.

— Ну, давай знакомиться? — он протянул руку. — Я, как ты уже, наверное, понял, папа этой, признаюсь, не самой воспитанной девушки. Егор Петрович свет Стахнов.

Славка с испугом посмотрел на чистую узкую ладонь и широкий золотой браслет, украшенный замысловатой гравировкой. Потом на свою, не очень чистую, и неуверенно протянул её для рукопожатия.

— Слава, В-ваша С-светлость, — пролепетал он.

— Слава, у меня есть для тебя предложение, от которого, я очень надеюсь, ты не будешь отказываться, — тепло сказал Егор Петрович, мягко пожимая его руку. — Давай пройдём в мой кабинет и всё обсудим.

Господин свет Стахнов приобнял совершенно деморализованного Славку за плечо и повёл в сторону сияющего Дворца.

— Миша, — обернулся Егор Петрович. — Позвони моим летунам, скажи, что надо смотаться под Сестрорецк и привезти сюда Диану. Скажи, это срочно. Потом подбери приличную одежду на этого молодого человека: сорочку, штаны, пиджак, обувь — всё. И в мой кабинет.

Они поднялись по широким мраморным ступеням, охраняемым двумя бронзовыми львами, и через высоченные мозаичные двери-ворота вошли под своды Дворца.

Впервые Славке довелось оказаться тут. Парадный зал ослеплял блеском позолоты. Золото было везде — на лепных украшениях стен и расписного потолка, тяжёлых рамах картин и зеркал, высоких восточных вазах, стоящих между кривоногих диванчиков, столиков и шкафчиков, также сплошь покрытых позолотой. Золота было так много, что даже белые стены казались лишь продолжением этого повсеместного блеска.

Славка тонул в вязкой драгоценной патоке и ровным счётом ничего не соображал. Судьба продолжала играть с ним в какую-то свою игру, в которой, если и были правила, то от него они тщательно утаивались. Но, скорее всего, никаких правил не было — Судьба не любит играть по правилам.

В отличие от центрального и прочих залов, через которые они прошли, в кабинете Егора Петровича, расположенного в просторном бельведере, не было ни позолоты, ни огромных зеркал. Здесь царил строгий, но не менее роскошный викторианский стиль, с акцентом на красное дерево и кожу. У панорамного окна стоял массивный резной стол с серебряным письменным прибором. Вдоль стен расположились высокие застеклённые книжные шкафы. Повсюду было много всяких загадочных антикварных вещей: глобус, сделанный из жёлтого дерева, с искусно выжженной на нём картой мира, старинный медный телескоп, астролябия, секретер, инкрустированный слоновой костью и перламутром, большие старинные весы, рыцарские доспехи, клёпаные сундуки и много чего ещё.

На ближней ко входу стене висели два больших портрета. На первом был изображён святой царь Николай Второй в красном мундире полковника Шотландских Серых Драгун. На втором портрете Славка узнал монарх-президента в синем гусарском ментике с ташкой, украшенной гербом Дзержинского полка МГБ. Между этими двумя портретами располагалась известная и во все времена скандальная картина «Чёрный квадрат», как чёрная дыра во времени между царствованием двух монархов.

По другим стенам были развешаны исторические карты и чёрно-белые фотографии, большая часть которых относилась к периоду «старой монархии».

Славка замер на пороге, с восторгом разглядывая открывшиеся ему чудеса.

— Каждый по-своему понимает красоту, не правда ли? — спросил Егор Петрович, оглядывая помещение, словно не был тут очень давно. — Этот кабинет я устроил на свой вкус, чтобы было хоть где-то отдохнуть глазам от этой утомительной претенциозной мелькотни.

Он решительно пересёк комнату, подошёл к узкому антикварному шкафчику со множеством маленьких ящичков, выдвинул один из них и достал оттуда лакированный портсигар красного дерева. Затем сел в глубокое кожаное кресло и рукой указал на соседнее.

— Присядь… Нам многое надо обсудить.

Славка сделал два крохотных шага и остановился.

— Присядь, не стой, — спокойно повторил свою просьбу Егор Петрович, открыл портсигар и извлёк из неё странного вида папиросу со скрученным кончиком.