Антонина Крейн - Академия Буря [litres с оптимизированными иллюстрациями]

И от Берти бы скрыла, будь ее воля. Но от него, лисицы, не увернешься. Поэтому ладно, лови факты. Но без деталей.

Голден-Халла откинулся в кресле и скрестил руки на груди.

– Эл, и ты правда считаешь, что это нормальная ситуация? – спросил он.

Эльфийка прикусила нижнюю губу и отвела свой антрацитово-черничный взгляд.

– Твои подопечные из Хромой башни… – продолжил Голден-Халла негромко, – все птичьи беды на их совести, я правильно понимаю?

Элайяна вздохнула. Она обошла кресло и крепко обняла сыщика за плечи сзади. От нее легонько пахло амброй.

– Ты нарушаешь наши правила! – шепнула она, щекотнув ему ухо.

– Твои правила.

– Мои – значит наши. Я же главная здесь. В Буре.

– М-да? А мне уже кажется – близнецы.

– Берти! Ну я же просила тебя столько раз – не трогай моих адептов… Пожалуйста. Не «читаешь» меня, не «читай» и их. Все в этом мире заслужили немного приватности, м?

– Эл. У всего должны быть пределы. Тебе правда плевать на то, что случилось с иррин? Со Стэном?

– Конечно, нет. Но это уже случилось, и теперь нам всем нужно чуточку помолчать… Ради будущего академии.

– У нас что, время пафосных лозунгов? – буркнул сыщик.

Он попробовал выпутаться из объятий эльфийки, однако Эл вцепилась в него, как ожившая ива, и Берти быстро прекратил борьбу, чтоб не причинить боль своей хрупкой подруге.

– Ну если тебе плевать на Бурю… – вздохнула ректор, укладывая свой остренький подбородок на макушку сыщика. – То молчи ради меня, ладушки?

– Это вообще запрещенный прием.

– Но действенный. Разве нет?

Берти промолчал, стараясь не дышать, чтобы не заблудиться в чарующей амбре ее парфюма.

Ох уж эта Элайяна.

Пять лет назад, когда он нашел сбежавшую эльфийку в Саусборне, Голден-Халла сразу понял, что не выдаст ее заказчикам, и разорвал контракт. Но идея о том, чтобы устроить Элайяну в Академию Бурю, пришла только какое-то время спустя. До этого им предстояло хорошо узнать друг друга.

Сыщик вспоминал, как Эл жила у него в мансарде: каждое утро она просыпалась в половине шестого и делала какую-то безумную эльфийскую зарядку, а потом и его втянула в это форменное издевательство над режимом и собственным телом. Они много спорили и много смеялись обо всем на свете. Сначала она, как хвостик, ходила с ним по его сыскным делам, а потом стала все чаще оставаться дома и больше времени уделять зельеварению, которое было ее профессией и главной страстью в Лютгардии. И оказалось, что она в нем восхитительно хороша. Вот тогда-то Берти и направил ее в Академию Бурю как в место, где ее не будут искать и где при этом можно развить свой талант. Старик Фоскаш – бывший ректор – с удовольствием взял умную, амбициозную, деловую эльфийку на работу.

Берти очень ясно – вплоть до запахов из открытых булочных – помнил тот промозглый весенний день, когда он провожал ее на остров.

– Надо же, – сказала тогда Элайяна, поднимаясь на мысочки, чтобы крепко обнять его на прощание. – А я и не верила, что во взрослом возрасте можно заводить по-настоящему близких друзей.

– Если честно, я тоже не верил, Эл.

– То ли мы с тобой дураки, то ли – редкое исключение.

– Одно другому не мешает, – рассмеялся он.

Меньше всего тогда Голден-Халла ожидал, что сам несколько лет спустя приедет на Этерну в качестве преподавателя.

Буря-Буря. Каково быть местом, куда все сбегают от мира и где главная вера – молчание?..

Вряд ли так уж весело.

Впрочем, здесь весь остров такой – будто бы от чего-то сбежавший, что-то похоронивший. Давным-давно.

Сейчас Элайяна поцеловала Берти в висок, нежно взъерошила ему волосы и отошла к бару, где достала из-за дубовой дверцы эльфийский нектар и два фужера. Голден-Халла, следя за ней взглядом, перезавязал волосы в хвостик. На душе у него было погано.

– Не надо. Мне пора идти, – отказался он, вставая.

– Тогда возьми ловкучее зелье, – обернулась Элайяна. – Уже готово. И да. Насчет «ради меня» я говорила серьезно. Молчать сейчас действительно важно… Очень, очень важно, Бертрам. Веришь?

Сыщик молча прихватил несколько пузырьков на этажерке.

Она знала – он не проболтается.

Он знал, что она знала.

Чем холоднее и темнее было на улице, тем уютней казалась комната Ладиславы.

Найт в шелковой пижаме – задорная бело-голубая полоска, широкие лацканы, пуговицы-красотенюшки, – забралась в кровать, предварительно взбив подушки до состояния сливочных паффов. Девушка калачиком свернулась под двумя одеялами и читала – упоенно читала, главу за главой, магический детектив.

В окно остервенело билась осень.

Стонали клены под гнетом непогоды, бурлило море, дребезжали стекла на ветру. Но Ладислава растворилась меж страниц, и улыбалась, и смеялась, и пугалась, забыв о том, кто она, погрузившись в чудной и чудный мир по самую макушку.

Так, она далеко не сразу услышала стук в дверь. « Хей! – морской азбукой. – Хей-хей!»

– Я тебя не разбудил? – улыбнулся Берти.

– Вы что-то узнали про проклятие? – встрепенулась Найт.

Уголок рта у сыщика мелко дернулся. Берти достал из кармана своего длинного пальто витой изящный пузырек:

– Пока нет, я работаю над этим. Зато я уже принес тебе ловкучее зелье!

– Ого!

Найт с интересом побултыхала в руках эликсир, на свет разглядывая розоватые пылинки.

– И что мне с ним делать? – сощурилась она.

– Пока ничего. Но если однажды тебя запрут – например, в одной клетке с зомби на практикуме по некромантии, – то выливаешь зелье на замок и – та-дам! Ты свободна.

– Класс! – оценила Найт.

– Только учти: мастер Левенлос наверняка сочтет это жульничеством. Еще ты можешь сохранить эликсир до лучших времен: через пару недель я пойду ловить фог-арахнов, они, сбегая, плетут замки-паутины. На них ловкучее зелье тоже действует.

– Вы предлагаете мне снова пойти с вами? – Ладислава аж засияла, как снежный дух снуи.

– Если хочешь, – подмигнул сыщик.

– КОНЕЧНО, ХОЧУ! А сегодня? Сегодня вы куда-нибудь идете? – притоптывала на пороге Найт.

– Нет, госпожа адептка. Сегодня у меня другие планы, – Берти покачал головой. – Но как только будет что-то интересное, я сразу тебя позову. Обещаю.

Прах…

Я пытаюсь задурить ей голову, отвлечь, чтобы она забыла о проклятии. И вроде в чем-то это правильно, наверное, но в целом…

Я почему-то чувствую, что я негодяй.

Да, сегодня никаких ловкокрабсов.

Сегодня я лучше напишу еще пару десятков писем на материк – в дополнение к уже улетевшим.

Небо голубое, я не так уж часто тебя о чем-то прошу – скорее веселю, не находишь? – но сейчас, пожалуйста, подсоби. Пусть хоть кто-нибудь знает хоть что-нибудь об этих проклятиях! Я буду перед тобой в долгу, небо. Только встань на ее сторону. Хорошо?