Антонина Крейн - Академия Буря [litres с оптимизированными иллюстрациями]

– Ишь! Не веришь?! Пойдем.

Лади засомневалась, но в итоге возражать не стала. Ее ощущения также говорили, что все нормально. Никаких «обнюхиваний» от жителей замка – вот и хвала небу! И без Корпуса загадок проблем хватает…

– Что тебе рассказать по дороге, Найт?

– Расскажи про это, – Ладислава вытащила из стопки Стэновой одежды металлический оберег в виде крохотной ветки рябины. – А то ты его все вертишь, вертишь… Сломаешь еще – а я даже не узнаю, что это было!

Эту безделушку Стэн-человек носил на шее, всегда гордо, поверх одежды. И трепетно отдавал Ладиславе при смене облика. Первый раз Лади не обратила на него внимания, но на празднике Долгой Ночи она заметила такие же талисманы у всех без исключения рыбаков. И у адепта Твигго.

И заинтересовалась.

Ну и сегодня оберег намозолил ей глаза – Стэн вечно дергал и теребил его, когда нервничал. Например, в такие моменты, как встреча лицом к лицу с крутым коллегой – Гарвусом.

– А, ну-ху это защитный талисман. Каждому ребенку-островитянину надевают такой на шею в день, когда он получает имя, – начал Стэн, уводя адептку. – Я не помню ни одной ситуации, где он помог бы мне, но островные шаманы относятся к таким вещам очень серьезно…

ДЗЫНЬ! – в щит позади них врезалась очередная птица и, потрепыхавшись на земле, вскоре очнулась и продолжила путь.

Не успел Стэн после урока уютно устроиться в кресле-качалке в родной библиотеке, как дверь с грохотом открылась.

На пороге стояла очень злая леди Элайяна.

– Стэн! – рявкнула эльфийка. – Знаешь, о чем судачат в учительской? О том, что кто-то рыскал в коттеджах преподавателей сегодня ночью! Точнее, в их библиотеках. Но замки на дверях в порядке, и ничего не пропало. Кроме одной аквариумной лягушки госпожи Клыккер.

– Так у нее их там пятьдесят штук прыгает! Неужели она заметила пропажу одной?! – ахнул Хлестовски и тут же густо покраснел.

– До неудобства наблюдательная дама эта Клыккер, не правда ли? – съязвила эльфийка. Сложила руки на груди и строго побарабанила пальцами по локтю.

– Н-н-ну почему же до неудобства?.. – сглотнул Стэн.

– Хватит юлить! Ты что там делал, Хлестовски?! Зачем чужих лягушек жрал?! – гаркнула Элайяна, нависая над проштрафившимся помощником.

Кресло-качалка под Стэном опасливо скрипнуло и медленно стало клониться назад («Сбегу через кувырок, как супергерой!»), но леди-ректор недвусмысленно схватилась за спинку. Перед лицом грозной начальницы – яростным и неожиданно близким – Стэн совсем скуксился, втянул голову в плечи.

– Ишь… Просто кто-то украл записи магистра Фоскаша… Кто-то из преподавателей: у адептов нет допуска в тот раздел. Я хотел сам решить этот вопрос, вот во время праздника и начал потихоньку, э-э-э, осматриваться…

Элайяна медленно, нехорошо поджала губы.

– И что, всех осмотрел?

– Нет. Только Клыккер, Шильд’эса, Ранкинса, Джоки и Эренгольта…

Зазвенел гонг, знаменуя начало новой лекции. Стэн облегченно выдохнул: он знал, что у эльфийки сейчас спецкурс, ей придется уйти.

– Зайдешь ко мне после ужина. Обсудим, – с угрозой сказала ректор.

– Я после ужина не могу! – Стэн ухватился за соломинку. – У меня деловая встреча с Морганом Гарвусом.

– Это по какому поводу, интересно?

– У него есть вопросы ко мне. Как к профессионалу по истории и легендам острова! Наверное, тайнами Этерны заинтересовался.

Точеные брови леди-ректора взметнулись вверх.

– Прекрасно. Значит, ко мне ты придешь вместо ужина, – жестко сказала она.

В классе зелий химичила мрачная Тисса. За круглым деревянным столом в центре мансарды близняшка разливала по формочкам ядовито-зеленую смесь.

Леди-ректор сидела за рабочим столом, склонившись над бумагами.

Бумаги и бумаги – каждый день! Росчерки, ленты, сургуч и печати, заверения в дружбе и мольбы о грантах, чеки и отчеты, сводки, стопки непроверенных работ.

М-да, не так Элайяна представляла жизнь свободной женщины, когда сбегала из-под венца. Ей почему-то казалось, путь к славе гениального ученого будет куда приятнее и быстрее… На деле – тоска тоскливая.

Но она еще своего добьется. И Берти поможет вернуться на материк. А то он такой слабохарактерный – просто кошмар. Ну ничего. Ее силы воли вполне достаточно на двоих.

Эльфийка потянулась к бланку заявки на Нинделовскую премию. Великолепные плотно-кремовые листы с золотыми тиснеными буквами – праздник тактильности, радость для гордости. Жаль, что в такой отвратительный день.

– Готово, – подала голос Тисса.

На деревянной сервировочной доске в ряд сидели тридцать хорошеньких желейных улиток. Маленькая армия красоты.

Невероятно дорогое, сложное и официально запрещенное зелье, чьи ингредиенты практически невозможно найти на материке – зато они есть на острове, что позволило близняшке поупражняться в создании улиток.

Тисса отрапортовала:

– Омоложение на два года сроком на одну неделю. Вкус клубничный. Форма – последний писк столичной моды.

– М-да. Без иррин и не поймешь, как там у тебя с пропорциями, – покритиковала подошедшая леди-ректор, через лупу вглядываясь в улиток. Те медленно шевелили усиками, как живые. – Пусть постоят денек. Завтра опробуешь на себе, тогда и получишь оценку, – решила Элайяна.

И вернулась за стол.

Тисса не стала рассиживаться: быстро и молча ушла из класса. Сегодня они с наставницей почти не общались во время занятия: обе были слишком погружены в свои невеселые мысли.

Так, Элайяна была страшно разгневана с самого утра – едва узнала о гибели птицы иррин. Хотя, кажется, визит к Моргану Гарвусу немного помог эльфийке спустить пар. Тисса видела, какой злой и мрачной Элайяна зашла в Пряничный домик сегодня днем, какой чуть успокоенной вышла. И как озабоченно-хмуро смотрел доктор ей вслед.

Сама Тисса и вовсе окончательно наполнилась мраком и жутью – вместо радости бытия, пропагандируемой священными книгами. Девушке казалось, что после вчерашнего письма от папы, ссоры с Фрэнсом и ночных событий ее жизнь бессмысленна и убога.

Пора признать: она и впрямь ничтожество, все как считает Ноа.

Архиепископ никогда не видел в дочери смысла, считая ее приложением к брату. «Ты мешаешь, Тисса». «Тисса, не лезь». «Тисса, не попадайся мне на глаза». Раньше девушку это возмущало, она боролась, пыталась доказать, что тоже достойна, но каждый раз ее попытки что-то сделать приводили к провалу. И чем отчаяннее Тисса пыталась заслужить прощение брата и одобрение отца, тем резче они ее отталкивали.