Наталья Землянская - Хроники Шеридана [litres самиздат]

Совместными усилиями дядя Винки был извлечен наружу. Вслед за ним подняли небольшой сундучок.

– Не возражаете, – пропыхтел дядюшка, – если я оставлю эту штуку себе? – смотрители молча переглянулись. – Понял… – покорно отозвался дядя Винки, и с сожалением отодвинулся от сундука.

Втроем они вышли на улицу. Комиссар достал сигару, дядя Винки – любимую трубку. Закурили, пуская к небу пухлые клубы дыма…

– Я почему-то сегодня только заметила – у них такая странная эмблема, у смотрителей, то есть…– ни к кому конкретно не обращаясь, проговорила Зануда. – Что она означает?

– Этот знак… – замялся комиссар, – а не замечали вы его раньше потому… Э-ээ… Ну, словом, потому что они используют его только в крайних случаях… Когда нужна сильная защита. Да вы побледнели, сударыня! Вам нехорошо? – он с тревогой всмотрелся в лицо девушки.

Она же замерла на мгновение, глядя куда-то в пространство. Её и впрямь побледневшее лицо застыло точно каменная маска – словно она внезапно увидела перед собою нечто ужасное… Или что-то вспомнила…

– Нет, всё нормально, – проговорила она спустя несколько секунд, и чтобы сгладить неловкость, потянулась к волосам, желая поправить прическу. Дрожащие пальцы её тут же сломали заколку, и густые чёрные волосы блестящей волной легли на плечи.

– Какая досада! – рассердилась она сама на себя, рассматривая обломки заколки. Маленькое происшествие не ускользнуло от внимательных глаз полицейского.

Но он приписал её волнение суматохе прошедшего часа. Да и откуда ему было знать, что его юная собеседница уже видела подобные обереги. На плащах тех, кто однажды поздним осенним вечером ворвался в её студенческую комнатушку.

***

…Едва забрезжил рассвет, Гилленхарт двинулся обратно в сторону Города. Так же как и накануне вечером он брёл вперёд в состоянии бездумного отупения, – все чувства разом умерли в нём. Только в голове гудело точно колокол… Или барабан?.. Полубезумный, он кружил по сожжённым улицам; не один раз на него пытались напасть, но судьба благоволила ему, и он уходил от врагов невредим… Наконец, ноги принесли его к заливу, отделяющему Город от королевского дворца. Запрокинув голову, он долго смотрел из-под полуприкрытых век на острые скалы, среди которых прятались дворцовые шпили и башни. Сердце подсказало: дворец пуст… Горестно взревев, точно дикий зверь, вернувшийся с охоты и обнаруживший свое логово разорённым, рыцарь бросился прочь…

Только стихли его шаги, как к причалу крадучись спустилась стая пришельцев самой разной масти. Толкаясь и переругиваясь, захватчики расселись в брошенные лодки, и торопливо налегая на весла, направились в сторону дворцовой громады, предвкушая поживу. Далеко отплыть они не успели: гребни невысоких волн вдруг оборотились во множество прозрачных рук, и утянули лодки под воду, а заодно – и тех, кто там был. Маленькая птичка, наблюдавшая за расправой с берега, довольно пискнула и вспорхнула ввысь: заколдовав воды залива, она сделала всё, что могла, в память о той, которую любила и ненавидела…

Покружившись над разорённым городом, птица направилась в сторону побережья, старательно огибая то место, где дрожащей воронкой уходила в небо Тёмная Башня: гудящий смерч, словно напитавшись дымом городских пожарищ, стал намного шире и выше. Но на какое-то мгновение ей показалось, будто голос того, чей дух был заточен в Башне Забвения, зовет её!.. Покорившись призрачному зову, она уже легла на крыло, чтобы сменить направление, и тут, откуда ни возьмись, налетел огромный ворон.

– Карра!.. – крикнул он почти по-человечьи, и бедняжка едва увернулась от его клюва.

Сложив крылья, птица камнем ухнула вниз. Ворон спикировал за ней. Он легко бы настиг её, но у самой земли его жертва юркнула в клубы дыма и исчезла. – Кар-ра! – повторил неудачливый охотник и, предельно снизившись, медленно полетел вдоль улицы, выискивая пропавшую.

И он действительно вскоре отыскал её, только теперь она была уж в человечьем обличье. Недобро усмехаясь, ведьма, что было сил, натягивала тетиву лука, подобранного ею тут же. Острие стрелы смотрело прямо в глаз оторопевшему ворону.

– Так кто кого? – ласково спросила ведьма.

Захваченный врасплох, Карра метнулся в сторону. Стрела пробила ему крыло навылет. Вторую стрелу ведьма отправила в грудь одинокому всаднику, на свою беду вывернувшемуся из-за угла разрушенного дома. Раненый ворон тяжело спланировал на землю. Кирия схватила под уздцы лошадь убитого ею и ловко запрыгнула в седло. Пришпорив животное босыми пятками, она направилась прямо на сидящую в пыли птицу. Тяжелые копыта ударили рядом с поверженным вороном…

Оглядываться назад ведьма не стала, уверенная, что растоптала обидчика.

***

Гилленхарт в конце концов, несколько раз чудом избежав гибели, пробрался к казармам. Они пострадали меньше, чем многие здания Города – основные бои проходили в стороне, ближе к Арсеналу. Какое-то время он тупо смотрел на то, что еще недавно было его домом, потом, осознав, что и здесь никого нет, почувствовал ужасную растерянность… В душе образовалась невыносимая пустота: что теперь?..

Сбоку раздался шорох… Приглядевшись, он заметил в пыли комок перьев и дотронулся до него носком сапога. Комок отпрянул в сторону, сверкнул тёмным глазом.

– Бедолага! – жалость к раненой птице напомнила ему, что он сам – ещё жив. Осторожно взяв ворона в руки, юноша шагнул с ним во двор казармы. Ворон слабо клюнул его в палец. – Не балуй! – тихо сказал Юстэс.

– Кар-ра! – хрипло отозвался раненый.

– Э, брат, да мы с тобой знакомы!.. – колодец во дворе был цел. Отыскав смятое ведро, Юстэс напился сам, напоил из пригоршни клювастого приятеля. – Где же твой хозяин, а?..

Карра заволновался и что-то невнятно пробормотал.

Юстэс медленно обвел взглядом почерневшие ряды деревянных зданий. Они в ответ скорбно глядели на него провалившимися глазницами обгоревших окон.

– Надо выбираться отсюда… – сказал, обращаясь то ли к ворону, то ли к самому себе. И в этот момент ему показалось, что в мёртвом провале одного из окон что-то шевельнулось. – Бьюсь об заклад, мы тут не одни… – прошептал он ворону, сажая его на остов колодезного сруба. Ему почему-то пришло в голову, что внутри прячется кто-то из своих. Совершенно не таясь, он торопливо подбежал к дому и переступил через обгоревший порог. – Эй, кто здесь?..

Расплата за необдуманную поспешность последовала сразу же: откуда-то снизу его ударили острым в бок, и он успел только заметить, как мелькнул и скрылся в дверях некто маленький и рыжий.

– Стой!.. – прохрипел он, невольно опускаясь на колено и хватаясь рукой за дверной косяк, чтобы не упасть совсем. – Стой, дьявол тебя подери!.. – другая рука нащупала рану. Ладонь сразу стала влажной и липкой. Усилием воли он поднялся и вышел наружу. – Стой…