Наталья Землянская - Хроники Шеридана [litres самиздат]

Вот и теперь: она пробыла на Холмах до полудня, пытаясь воскресить былое, ощутить прежний трепет и благоговение перед великой красотой природы, чтобы потом выплеснуть накопившееся на холст, но тщетно.

Не заходя домой, она отправилась в Город: не хотелось видеть никого из близких, точно они были в чём-то виноваты… Бродила по улицам. Повстречалась знакомая компания – её затащили в кабачок, угостили вином. Когда голова слегка закружилась, она осмелела и спросила, мол, как я вам теперь?.. Захмелевшая компания, ничего не поняв, дружно сдвинула в её честь бокалы. Ей стало грустно: оказывается, счастьем нужно делиться, а ей было не с кем.

После поехала к Театру. Её узнали и предоставили ложу для почётных гостей. В антракте она и встретилась неожиданно с той, что указала ей дорогу к Пещере.

– Как насчет уговора? – спросила та без долгих предисловий.

– Я пробуду здесь до конца лета, – рассеянно отвечала художница, занятая своими мыслями. – Если есть желание – запасайся всем необходимым. Тут, кстати, есть хороший арт-салон. О времени договоримся. Может быть, я и поднатаскаю тебя чуть-чуть…

– Ты собралась учить меня рисовать?! – рассмеялась искусительница, да так звонко, что на них стали оглядываться. – Вот умора!..

Каггле вдруг стало нехорошо. Перед глазами отчетливо встали картины той ночи в Пещере, и она впервые осознала, что всё произошедшее там – реальность. Это был вовсе не сон, и не детская сказка, как ей казалось до сих пор. Господи, куда же она вляпалась и чем придётся теперь расплачиваться?!..

Прозвенел звонок и людская река разъединила их.

Каггла машинально вернулась в ложу. Села в кресло. Сзади кто-то кашлянул, она вздрогнула, обернулась… Из-за полуоткрытой двери, ведущей в коридор, тянуло холодом: она постаралась устроиться в своем кресле так, чтобы краем глаза держать дверь под наблюдением. Потом ей подумалось, что лучше бы незаметно уйти, но, выглянув в коридор, почувствовала, что не в силах заставить себя преодолеть пустое, ярко освещённое огромными люстрами пространство в одиночестве. К тому же, за пределами театра её поджидала ночь, и она решила, что лучше будет уехать домой с кем-нибудь из своих. Вернувшись на место, она попыталась сосредоточиться на том, что происходило на сцене, но не получалось. Мыслями она всё время возвращалась к недавнему разговору, и вдруг поняла, что боится его продолжения…

В холле у гардероба она столкнулась с Красавчиком. Он был не один, но Каггла буквально вцепилась в него и потребовала, чтобы он проводил её домой.

– Мне что-то нехорошо! – умоляюще сказала она, и слова эти были всего лишь бледным отражением ее состояния.

Красавчик попробовал отвертеться, но не тут-то было: напрасно он, продолжая улыбаться, делал так некстати подвернувшейся родственнице всяческие знаки – Каггла не собиралась сдаваться:

– Не можешь же ты меня бросить?

– Мы посадим тебя в экипаж.

– Нет! Я не доеду одна! – стояла на своем настырная девица.

Она и вправду выглядела неважно, так что даже спутница Красавчика начала укорять юношу в эгоизме, и он уже почти уступил двойному натиску, но тут случилось непредвиденное.

Из толпы зрителей появилась та, кого Каггла меньше всего хотела бы видеть.

Красавчик мгновенно воспрянул духом, и не успела Каггла и рта раскрыть, как он уже перепоручил её заботам неприятеля:

– Вы домой? – быстро проговорил он, включив на полную мощь всё свое обаяние. – Прихватите, умоляю, заодно и нашу знаменитость – она плохо себя чувствует. Я бы и сам, но… – и подмигнул, незаметно указывая глазами на свою пассию.

– Бедняжка! – сочувственно произнесла искусительница. – Конечно, мы поедем вместе! – и приобняла её за плечи.

Каггла резко, почти грубо, высвободилась из её объятий: ей на мгновение показалось, будто по коже скользнула змеиная чешуя! – и хотела убежать, но видя удивлённые лица своих собеседников, растерялась. Как объяснить им, что происходит?.. Да и не поверят они!

Момент был упущен.

Каггла тоскливо посмотрела вокруг. Её противница осталась спокойна – жертве некуда деться.

Высокая, эффектная, в тёмном блестящем платье, с распущенными волосами, она казалась королевой. Королевой Зла… «Куда уж серому воробышку тягаться с такой..!» – обречённо подумала горбунье. И соперница почувствовала её слабость. Мимолетная улыбка торжества скользнула по красивым губам, и тут же исчезла, уступив место маске искреннего участия:

– По-моему, тебе и в самом деле нужна помощь! – заботливо проговорила она. – Идёмте же! Красавчик, распорядись насчет экипажа!

Они вышли на улицу. Каггла двигалась как во сне. Звуки исчезли, время замедлило свой бег, разъяв движения на части: перед ней словно прокручивали замедленные кадры немого кино, и она сама была участницей сего странного действа. Вот перед ней появилась лошадиная морда – тёплая, бархатная, с влажными губами; она отчётливо рассмотрела, как трепетали, вбирая воздух, звериные ноздри… Придвинулся глянцевый бок кареты… чёрный провал распахнутой дверцы… свет фонарей… Кто-то услужливо помог ей взобраться на ступеньку: так, верно, всходят на эшафот…

Она обернулась и встретилась взглядом со спутницей Красавчика. Ей показалось, та что-то почувствовала… Но чужая рука легонько подтолкнула её вперёд – и дверца захлопнулась, отрезав путь к спасению.

Экипаж скрылся за углом, а молодая пара всё ещё глядела ему вслед.

– Пойдем, – потянул свою спутницу Красавчик. – Мы и так опаздываем…

– Ты уверен, что всё в порядке? – в сомнении спросила та.

– Конечно! – заверил юноша. – Что с ними может случиться?..

***

– В наших обоюдных интересах, господа, сохранить всё случившееся в тайне. Я полагаю, дому Гилленхартов не нужны лишние неприятности? – высокий бородатый человек неторопливо расхаживал по Кухне среди притихших гостей Замка.

– Но как же? – робко подала голос тетка Люсильда. – Как же?! – и указала рукой туда, где лежало обезглавленное тело.

Бородатый не спеша подошел к убитому, ловко опустился возле него на колено и, вытащив белоснежный платок, аккуратно взял с пола один из каменных осколков, оставшихся от грифона. Он долго вертел осколок перед глазами, потом завернул его в платок и убрал в карман. Встал, поправил стрелочки на брюках, и пихнул обезглавленного в бок носком блестящего ботинка:

– Вставай, чего разлегся!

Труп зашевелился и сел, слепо шаря руками вокруг. Тётушки дружно завизжали.

– Тише!.. – поморщился бородатый.

Обезглавленный поднялся и, качаясь, сделал несколько неуверенных шагов – прямо в сторону испуганных женщин. Те завизжали с ещё большим усердием… Бородатый схватил ожившего мертвеца за рукав и с силой развернул его в другую сторону.