Клэр Твин - Вампиры в Салли Хилл [litres самиздат]

– Марго, воскреси её! – крикнул Хофер, судорожно поглаживая волосы Урии, – что ты сидишь?! Сделай же что-нибудь!

Но что я могла? Только проклинать себя за случившееся. Её кровь на моих руках. Боже…

– Блеф создан для тех, кто в себе не уверен, – кивнул упырь, злорадствуя надо мной.

Слёзы одна за другой разбились о мраморную поверхность. Что же я наделала? Я убила Урию Хофман. Убила её. Меня захлёстывают эмоции, в глазах полупрозрачная пелена. Нет… нет…

Брюнет вскакивает с места и вплотную приближается к Фениксу, схватив его за воротник.

– На твоём месте я бы много не говорил, Ник, потому что скоро и твоё тело подобно Урии испустит дух. Вот тогда я посмеюсь!

Вампир ему только лишь лучезарно улыбнулся. Хофер стремительно подходит ко мне и помогает подняться, придерживая меня руками. Я, не видя ничего перед собой, продолжаю находиться в своей вселенной, в которой сейчас идёт суд. Убила. Я убила её…

– Эй, Марго, – нежные руки парня касаются моих щёк, он смотрит на меня в упор, – всё хорошо. Всё обойдётся.

Поднимаю на него разбитый взгляд и осознаю, что нуждаюсь в нём больше прежнего.

– Билл… – крепко прижимаю Хофера к себе и плачу ему в плечо.

Не могу поверить… Ситуация потеряла контроль. Это… Нет, не может быть.

– Обниматься будете на улице. А сейчас забирайте эту покойницу и валите отсюда. Вам надо ещё похоронить её, – напомнил Феникс, поднимаясь вверх по лестнице.

Я отстраняюсь от оборотня и не смею посмотреть на труп девушки. В воздухе повис запах крови, смешавшийся с ароматом цветов и серой откуда-то со со стороны. Скай медленно подходит к Генри, который с ненавистью смотрит на неё, и искренне говорит:

– Я сожалею… – после чего исчезает благодаря вампирской скорости.

В зале остались только мы: я, Билл, Генри и труп Урии Хофман.

Бывает такое, что в один прекрасный день всё меняется. Ты снимаешь одну маску, а ей на замену приходит другая. Цветы, которые тебе раньше нравились, теперь обременяют глаза. Такое происходит тогда, когда у человека разбивается сердце. Вовсе не от любви, а от смерти. Мир прежним никогда не будет, а вместе с ним и ты. Отныне «до» осталось в забвении, а «после» мелькает в густом тумане, в котором ты всё время блуждаешь, не в силах отыскать выход. Курьёз в том, что выхода и нет. Это злая выдумка для тех, кто опечален правдой и сломан. Но, друзья, лучше снять розовые очки, чем вечно пребывать в стране фальшивых мечтаний.

Мой мир обычного подростка канул в лету, а мир сумеречных существ любезно пригласил в свою повозку, чтобы мы смогли, наконец, отправиться в долгий путь к прекрасному финалу. Кто же знал, что на этом пути придётся сталкиваться с болью, смертью и страхом? Это тёмный путь к свету. Каждый из нас проходит через это. Главное не сломаться и остаться сильными несмотря ни на что. Увы, я смела лишь на словах, но не на поступках. Миновал день, а мне всё так же тяжко и горько от случившегося в доме вампиров. Смотрю на свои ногти и вижу под ними грязь, которая осталась мне в память от вчерашнего захоронения девушки. Боюсь, не смогу простить себя за такой глупый поступок. Это выше моих сил… Одно дело наказывать тех, кто достоин смерти, а другое – убивать обычного человека, даже пусть это и Урия Хофман. Брешь убийцы отныне навсегда со мной, и это заставляет меня сходить с ума!

И сейчас я сижу на своей кровати, укутанная в тёплое одеяло, что очень приятно пахнет моими сладкими духами, и смотрю в окно, за которым по небу лениво плывут белоснежные облака, соединяющиеся в различные фигуры. Солнечные лучи пробивались сквозь занавески и падали на пол, время от времени то блекли, то наполнялись насыщенностью. В комнате витал тяжёлый воздух, которым дышать было противно, и порывы ветра за окном подзывали меня впустить свежий кислород к себе в каморку. Но нет. Пусть это будет для меня ещё одним наказанием за свою слепую ненависть и злобу. Муки совести недостаточны, мне нужно получить сполна, чтобы наконец удовлетворить себя. Урия была той ещё стервой, но она не заслуживала подобной смерти и уж тем более таких похорон… Её тело со сломанной шеей сейчас гниёт в лесу под толщей земли, и никто представления не имеет, где она и жива ли вообще. Скажу по секрету: нет, она не жива. От своих размышлений я стиснула до боли челюсть и зажмурила глаза, желая, чтобы они лопнули от давления, и я ослепла. Боже, как я могла такое сделать? Что со мной не так? Сердце дрогнуло в груди, и я выпустила стон, полный отчаянного раскаяния. Но мои сожаления не вернут к жизни мертвеца… К моему несчастью. Мне больше не кажется, что монстры под кроватью пытаются меня сожрать. Теперь, в темноте, когда я плачу, они обнимают меня и жалеют, стараясь заполнить пустоту, которая полна боли.

В дверь легонько постучались, а после на пороге появилась мама, которая настороженно посмотрела в мою сторону и сглотнула слюну во рту. Я даже не взглянула в её сторону.

– Дорогая, к тебе пришли, – объявив новость, женщина пропускает вперёд молодого человека и, что-то ему шепнув, типа «надеюсь, у тебя получится привести её в нормальное состояние. У меня не получилось», закрывает за собой дверцу.

В комнате остались только я и Билл, который с неподдельным волнением оглядывает мой внешний (ужасный) вид и сбрасывает брови ко лбу с уложенными волосами. Я и на него не посмотрела. Ничего не чувствую, кроме усталости (я ведь не сомкнула за ночь глаза), нервозности и глубоко засевшей вины, в омуте которой я безостановочно задыхаюсь. Парень, убедившись в том, что ждать от меня любых слов бесполезно, подошёл к окну и резко задёрнул занавеси, дав солнечным зайцам захватить стены, позже открыв форточку и впустив чистый бодрящий воздух. За это ему спасибо, поскольку дышать стало намного легче. Он садится напротив меня и терпеливо молчит. Кажется, тщательно подбирает нужные слова. Да, в неловких ситуациях наш словарный запас стремительно сокращается. Наконец, Билл, облизав свои губы, слабым голосом произносит:

– Я говорил с твоей бабушкой.

Это заявление заставляет поднять на его гладкое лицо взор и оцепенеть, заглушая биение сердца, которое вот-вот вылетит из груди. Кровь перестала поступать к вискам, голова будто опухла. Она, наверное, думает, что я монстр… Боже, какой позор.

– Зачем?.. – голос предательски дрогнул, и я возненавидела себя еще больше.

– Успокойся. Она сказала, что понимает тебя и не винит в случившемся… – Билл осёкся, будто пытается правильно сформулировать речь, а потом продолжил: – Сесилия знает, как помочь тебе и поэтому передала это…

Оборотень достаёт из кармана чёрных классических брюк аккуратно сложенную бумажку и вручает её мне. Поколебавшись, я всё-таки приняла подарок и развернула листок, сразу же узнав заклинание. Чёрт, бабушка считает нужным перемещение моей силы в какой-то предмет. Я читала об этом в книге заклинаний: если у ведьмы возникают какие-либо проблемы с магией, она может спрятать её (на время или навсегда) в любой предмет, например, в книгу или кольцо, а затем, когда понадобится, вновь вернуть их себе. Возможно, Сесилия права, и мне придётся сделать так, как сказано в листике. Пока я рассматривала заклинание, Билл не спускал с меня глаз, изредка играя мускулами на белоснежном лице. Понимаю, ему тревожно за меня, но такой пристальный взгляд сильно раздражает и вгоняет в краску. Я прячу листок в сторонку и снова поворачиваюсь к парню лицом.