Александр Константинов (Олег Айрашин) - Рай для грешников [litres самиздат]

– Хватит базарить, – сказал Корявый. – Пошли на етьбу, а то без нас всё подчистят.

– Восточные люди говорят: клювом будешь мухов щёлкать, то варенья будет нету, – подыграл я.

– Ага, потопали. Светку уже слегка пощупаю, – и Холера нежданно грянул:

– Кто мо-огет сравниться с Матильдой моёй…

– Идём, идём. Доцент, а ты чего?

– Да я не оголодал, лучше покемарю пока; ночь не спал, к вашему времени ещё не привык.

– Кто как работает, тот так и ест, – заметил Холера.

– Вообще-то не положено тут посторонних оставлять. Как-никак редкие металлы.

– Да разве я посторонний? Контракт уже подписан. Я свой, мужики, свой. Или что? Выходит, не доверяете?

– Корявый, ну чо ты к человеку приёбся? Боишься, Доцент у нас пару чушек пизданёт? – и Холера заголосил по новой. – Раски-инулись ноги широко…

– Нафиг мне ваши слитки. Кабы нужен галлий – из ванны вон черпану, никто и не заметит.

– Да уж, – Корявый кивнул. – В пекле этого добра хоть ведро подставляй. Ладно, идём, Холера.

Но почему Корявый задёргался? Да, когда заговорили о химикатах. И позднее, когда про слитки.

Взял со стеллажа сверкающую болванку, взгляд потянулся к изделиям на тележке возле люка. Подожди-ка, подожди. Что-то не так. Не так. Не так. Чем-то разные слиточки эти.

Поднял зеркальный цилиндр с тележки, сравнил вес. Поменял местами, снова прикинул. Тянут одинаково. И блестят, как близнецы. Но что же… Изделие с тележки не так удобно лежит в руке. Сдвинул слитки вплотную. Оба-на! А второй-то потолще будет, на самую малость. Что бы это значило?

Обхватил плотнее… Что такое?

Под растаявшим металлом показался картон. Да это же труба, картонная труба, покрытая галлием снаружи. Бутафория. А внутри тогда что?

Схватил нож – а, чёрт, руки дрожат – полоснул поперёк, переломил – что это? Спрессованный розовый порошок вперемешку с какими-то серыми, до боли знакомыми спиральками. Обрывки нитей накаливания, от старых лампочек. Вольфрам.

Эликсир, в натуре. А вольфрам для тяжести добавили, он же плотный, как золото. И что выходит? Контейнер, контейнер для эликсира. А выглядит как настоящий слиток.

Господи, сколько же их тут…

И тогда понятно, зачем спирт и азотка – картон обезжиривать. Тогда галлиевая плёнка прилипает намертво, хоть кистью намазывай.

А, бля, я ж им изделие загубил, теперь не исправишь. Что делать, что делать? Настоящим слитком заменить? Заметят. Но не сразу.

Что ещё? Следы замести, порошок и обломки трубы, да. Вот сюда, в ящик с отходами, на дно. И на лавку прилягу быстренько.

– Я тебе засажу-у, – голос Холеры от дверей, – всю плане-ету цветами!

* * *

Ратникова нашёл в управе.

– Ты чего, Александр Павлович? Улыбайся, людям это нравится.

– У нас проблема.

– Пошли, подышим свежим воздухом через сигарету. Мы же однокашники, верно? Давно не виделись, есть о чём погутарить.

Присели на лавочку возле крыльца.

– Что стряслось? – Белый протянул пачку «Парламента», закурил сам.

– Галлий. Слитки не настоящие, муляжные. Для контрабанды эликсира.

– Да ну?

– Контейнер выглядит, как цельный металл. А на деле – картонная труба, покрытая галлиевой плёнкой. Внутри эликсир, порошок розовый вперемешку с вольфрамовым утяжелителем. Внешне и по весу вполне себе реальный слиток.

– А почему галлий?

– Плавится при удобной температуре, легко тару маскировать. Участок с двухзональной планировкой, заурядное оборудование, минимум реагентов и материалов, двое работяг. Ничего подозрительного.

– Это многое объясняет. Слушай, а рабочие эти…

– Насчёт эликсира? Может, и не в курсе. Порошок – и порошок.

– Подожди, а сам-то эликсир где производят? Тоже на опытном?

– Пока не выяснил.

– А чего такой дёрганый?

– Я там контейнер испакостил, пока слитком заменил, всамделишным.

– Что ты натворил? – он погрозил пальцем. – У тебя же вычтут из зарплаты.

– Тут не до шуток. Подмену заметят, а главную задачу…

– Да уж, – Белый вздохнул. – Тогда ускоряемся. Операцию финишируем завтра, а в овраг наведаешься сегодня.

– Прямо сейчас?

– Ближе к ночи.

– Ага. На кладбище, ночью, один и без оружия. А зловещая музыка будет? Да, с тобой не соскучишься.

– А кто сказал, что должно быть легко? А насчёт… – он оглянулся по сторонам. – На, держи.

Чёрный металл блеснул на солнце.

– Всё, что могу. Обойма полная, пятнадцать патронов. Не забудь снять с предохранителя…

– Ого, тяжёлый какой. А ну-ка…

– Семён Семёныч! – Белый досадливо поморщился. – Спрячь, потом попрактикуешься.

– Спасибо и на этом.

– Почём зря не пали, – Белый растоптал окурок, я последовал его примеру. – Стрельба – это провал операции.

– Слушай, мне бы фонарик ещё.

– Не положено. Да и ни к чему, ночь будет лунная. А вот это не помешает, – Ратников протянул плоскую фляжку.

– Спецсредство?

– Ага, коньяк называется. Извини, закуску не прихватил. Вопросы?

– Скажи-ка, доза эликсира – это сколько?

– Четыре-пять миллиграмм на килограмм веса. Для взрослого человека разовая порция около трёхсот миллиграмм. В расчёте на активный компонент. А ты почему спросил?

– Получается, в каждом контейнере десятки тысяч доз? Так, Анатолий Борисович?

Белый задумчиво почесал затылок:

– А сколько…

– Понял, можешь не объяснять. Контейнеров у них за месяц больше сотни получается.

– Ух ты! Судя по всему, ставят на века, – Белый улыбнулся. – Монополия на бессмертие. Похоже, угадал наш Вараксин со своей гипотезой.

Есть поговорка: неприятности нарастают, как снежный ком. В её справедливости мне пришлось убедиться очень скоро.

Ночь – любимое время разведчиков. То ли коньяк укрепил мой дух, то ли пистолет, но мертвецов я почти не боялся. Вот неровён час живые нагрянут.

Трава в лунном свете мертвенно-серая. И запах… Скорей, скорей. Как застукают, прямо тут и положат. И вороны эти чёртовы раскаркались.

Ну, который же, как тут в темноте распознаешь? Откинул материю с ближайшего бугорка – скелет. Мимо. А может, вон тот? Подошёл к бесформенному холму, трупный запах усилился. От зловония я невольно отшатнулся. Респиратор, скорее.

Как назло, на Луну наползала туча.

Тип лица не различить. Что там ещё? Ах да, усики. Похоже, Арсен. Руки странно вывернуты, будто пластилиновые.

Респиратор – штука хорошая, но в горле всё равно тошнотные спазмы. Эх, на глаза бы ещё фильтры…

Искать, искать. В карманах у него пусто. Ну где же этот чёртов пластырь? На груди? Ледяной какой… Здесь ничего. Ниже? А на боку? Есть!

Полная луна выскользнула из-под чёрного покрывала, яркая не в меру. Господи, да у него всё тело в синяках. Или это трупные пятна? Нет, гематомы припухшие и по всему телу, не только снизу. Вот уроды…