Александр Константинов (Олег Айрашин) - Рай для грешников [litres самиздат]

– Согласен, да. Но что же делать? Держать и не пущать? Эликсир под замок?

– Выделять, но не всем.

– Так. И кто же будет главным делильщиком?

Аркадий взглянул сердито.

– Не дай бог, ваш новый… гм… департамент. Ваша организация нужна и полезна, но бессмертие… Здесь келейная делёжка недопустима. Раз эликсир оказался на российской территории, нам и следует разбираться.

– Нам? В смысле – народу? Референдум?

– Ну уж нет, пора отойти от шаблонов. Эпоха демократии катится на закат.

– А разве она была, Аркадий?

– Вы понимаете с полуслова. Должна появиться своя сверхцивилизация, бессмертные мудрецы. Мир уже не будет прежним.

– Меритократия? Но ведь как раз…

– Нет, нет, тайны мадридского двора здесь навредят. Нужна прозрачность и ясные правила. И я продумал детальный план.

– План?

– Да, и мы вместе могли бы… Понимаете, Александр Павлович, ваша сила не здесь, – он ткнул пальцем в куртку, точно над спрятанным пистолетом. – Вы – писатель.

– По-вашему, это способно решить?.. – я кивнул на стену, за которой неистовствовала толпа. – Вы переоцениваете мои возможности.

– Решить? Вряд ли. Но предотвратить, если действовать превентивно, с упреждением – да, – он усмехнулся и снова поднял голову. – В Коране сказано: в судный день чернила перевесят порох.

– Аркадий, вы всё наверх поглядываете. Снайперов опасаетесь?

– Нет, другого. И да, всё-таки они решились. Воо-он, смотрите.

Я проследил за его взглядом. Высоко-высоко в небе появилась чёрная точка. Она росла в размерах и уже напоминала крест. Он снижался неестественно быстро, словно киношный корабль космических пришельцев, падая плашмя и слегка вращаясь.

Чугунный вой нарастал и уже заполнил весь мир, больно вдавило барабанные перепонки, сердце зашлось.

Парнишка присел на корточки, прижав ладони к ушам.

Размах «Креста» усилился до размеров необъятных. Титанический птеродактиль, замерев на секунду, провалился в междурядье зданий. Затрещали верхушки деревьев, исчезло небо, лишь тусклый металл над головой. Какие же мы букашки…

Внезапно рёв стих, как и людской гомон. Давящая тишина оказалась страшней любого грохота. Или я оглох? А, нет.

– Явление «Креста» народу, – сказал Аркадий. – Простите за каламбур.

– Что это? – мой голос будто взорвал липкую тишину, послышались вопли, раздался женский визг.

– Агония. «Крест» – секретный полицейский резерв. А круче в столице ничего, ведь все преступники изолированы в Би Зед. Идиоты.

От нижней плоскости «Креста» к земле потянулись тонкие щупальца.

– А мы? Что будет с нами, Аркадий?

– Народное гуляние накрылось медным тазом.

Щупальца извиваются по-змеиному, словно выискивая кого-то. Паренёк поплёлся в сторону калитки. Аркадий вскочил и, оттолкнув мальчишку, прильнул к щели. Я тоже подошёл.

О господи… Живые плети обвивают людей – и жертвы возносятся к стальному днищу, исчезая в открытых люках.

Аркадий повернулся ко мне.

– Не бойтесь, там не пьют кровь человеческую.

– Понимаю, вампиры ждут в Большой Зоне. А нам-то что делать?

– Это «Крест», здесь каждый за себя. Можно выйти за ворота, попробовать затеряться в толпе. Только не вздумайте никому помогать, даже не прикасайтесь. Спасти не спасёте, а сами пропадёте

Аркадий снова приник к щели.

– А, чёрт, – он бросился к пацану.

– Скорей, скорее снимай эту хрень, – журналист вцепился в значок.

– Иди на хер, дядя. Я за демократию. А твой «Крест» – страшилка для лохов, я в интернете видал. Голография, видимость одна.

– Слушай сюда, гаврош хренов. Там программа, вот на этот грёбаный цветочек настроена, понимаешь?

Тугой жгут захлестнул мальчишку – он вскрикнул. Тело оторвалось от земли, Аркадий вцепился, пытаясь удержать – но нет! Щупальцы тут же спеленали грудь и живот журналиста; застонав, он умоляюще взглянул мне в глаза. Ухватить его, оторвать? А если и меня?

Не успел. Спаренный трофей взвился единым махом – и пропал в круглой пасти.

Добычливый птеродактиль утянул пустые плети внутрь, огласил округу смертным рёвом и взмыл в небеса, стремительно съёживаясь до креста – крестика – точки.

Я остался в одиночестве. А за забором орут во все глотки:

– Мы вернём наших братьев!

– Мы победим!

Бог ты мой, ведь можно было отстрелить щупальце. Почему, почему я не сообразил раньше?

Это в математике дважды два четыре. А в жизни последствия предсказуемы не всегда. «Крест» не устрашил, а сплотил участников митинга.

– Мы победим! Мы победим! – слитный вопль толпы.

– Вернём наших братьев!

– Небесная тысяча – герои! Ге-ро-и! Ге-ро-и!

Господи, они же верят всему, словно дети. Пусть кровь, да. Пусть. Но ведь не зря, а ради Большого Завтра. Бессмертие для всех – за это стоит бороться. А победы без крови не бывает. Но кругом враги, путь к счастью надо расчистить.

И тут раздался пещерный рык, перекрывший даже рёв толпы.

– Заебу-у-у!

Все головы повернулись в одну сторону.

Гориллообразное чудище с голым торсом, в одних шортах тащит девчушку в очках, почти ребёнка. Живоглот взвалил её на плечо, ухватив пятернёй под коленку; за его спиной худенькое тельце обвисло.

Монстр грузно топает, передвигая ноги-столбы; на волосатой груди сверкает цепочка… Что там такое? Золотой лотос! Загорелая лапища шарит под юбкой у жертвы, шорты чуть не лопаются от переднего напора.

– Носорог, это же Носорог! Таки отвертелся от Зоны, молодец.

– Он же порвёт эту школьницу.

– Подумаешь, овцой меньше. Жизнь хомячка не стоит рашенцента.

– Заебу-у-у! – налитые кровью глазища рыскают по сторонам.

Носорог повернул к двери ближайшего дома, толпа расступилась.

Нет, нет, это немыслимо. Сейчас кошмар исчезнет, и всё станет, как прежде, как правильно, как надо.

Хищник с добычей ступил на крыльцо. Сейчас, вот сейчас дракон скроется за дверью – и как потом с этим жить?

Но как судить за то, что он ещё не сделал? И ведь я лишь наблюдатель. Нет, чёрта с два, на сей раз не увильнёшь.

Бу-бум. Бу-бум. Бу-бум, – колотится сердце.

«ЗА СВОБОДУ!»

Что это? А, плакат.

Бу-бум. Бу-бум.

Но ведь я не свободен. Крайний случай, крайний случай… Почему я не отстрелил щупальце?

Носорог, не выпуская добычи, поднял ножищу – пинок в дверь.

Проскользнуть за ним?

В темноте я чуть не упал, крутые ступени почему-то вели вниз. В свете догорающего костра проступили контуры огромной пещеры, похожей на тоннель; конец теряется в темноте. Осклизлые каменные стены угрожают обрушиться на меня. На земле – объедки и кости, кучки и лужицы нечистот. Тихо, мёртво, густой дым стелется по земле, воздух пропитан тошнотной вонью.

Мерцающий сумрак рассеялся, показались чернеющие в стенах ниши. Плотно втиснутые в них, спеленатые верёвками, вяло шевелятся неясные фигуры. В углублении слева кто-то заскулил едва слышно. Столбенея от страшной догадки, я приблизился. Кто же там, кто? Смутно знакомое лицо поплыло навстречу. Нет, нет. Всего лишь отражение в мутном зеркале. Ведь я свободен, а тот человек опутан, крепко опутан. Но кто же он? Не разглядеть. Похож на Пухлого, но почему с бородой? Скорее Аркадий, да, это он, ушлый журналист. Или всё-таки Пухлый?