Соня Грин - Город потерянных [litres самиздат]

***

Мы ждем тебя .

Там, в глубине несуществующего реального моря. Мы ждем.

Как только ваша лодка ступит на воду, мы свергнем ее.

Мы ждем.

Ждем тебя. Одну лишь тебя.

Ты нужна нам, и мы дождемся тебя.

Мы ждем.

– Аза! – кто-то тряс меня за плечо. – Аза!

Очевидно, у того, кто меня звал, был просто ужасный акцент, и это очень удивило меня, потому что в нашей компании из четырех человек никто не имел такого ужасного произношения английского. Но, когда я поняла, что плечо мое трясется само по себе , сон, который не хотел отпускать меня все это время, заставил подскочить меня на месте и чуть не наступить на керосиновую лампу.

Что за…

Передо мной была кромешная пустота.

– Аза! – снова окликнул меня кто-то.

Я стала вертеться на одном месте, как волчок, пытаясь понять, кто же меня зовет.

И тут, будто по команде, мой мозг выдал одно слово – « Эмили ».

– Эмили! – словно в подтверждение снова произнес чей-то голос. – Она! Она! Скоро!

Я хотела спросить, кто эта «она», но мой мозг разом забыл весь английский. Немного очухавшись, я поняла, что на улице стоит глубокая ночь, а Дэвид, Сонька и Кир мирно спят, укрывшись старыми одеялами.

– Она! – снова вторил мне голос. – Скоро!

Раздалась звенящая пустота, словно голоса, который меня вытащил из сна, и не было. Я попыталась внушить сердцу и легким, что все хорошо, но руки мои предательски тряслись, а на лбу выступил ледяной пот.

Так.

Стоп.

ЭМИЛИ?!

Ну хорошо, теперь у меня есть достаточно доказательств для того теперь уже факта, что потусторонний мир существует. Я тщетно пыталась привести мысли в порядок, осмысливая каждое слово загадочного призрака. Очевидно, слов был немного, и связать их в нормальную речь не представлялось возможным. Оставалась одна надежда.

Конечно, пока я расталкивала спящего парня, я понимала, что и Дэвид вряд ли что поймет из этой ее речи, но попытаться мне все-таки было нужно. Когда он, покачиваясь на ногах, встал во все свои семь с половиной футов, я передала ему свою дилемму.

– Не может быть, – он снял очки и протер глаза, зевая. – Тебе приснилось, Аза. Спи.

С этими словами он попытался положить меня на землю и укрыть своим одеялом, но я высвободилась из его объятий.

– Да послушай! – я потрясла его за плечи, чтобы окончательно отогнать от него сон. – Я тоже думала, что это не взаправду. Я уверена, что это была Эмили.

Он покачал головой:

– Тебе приснилось. Эмили давно умерла.

Он сделал вторую попытку прогрузиться в объятия Морфея, и мне ничего не оставалось сделать, как отвесить ему смачную пощечину по лицу.

– Ай! – он на удивление бодро отшатнулся от меня. – Больно же!

– Послушай меня! Она говорила про «нее», и что эта «она» – «скоро»… А что «скоро» – я так и не поняла, и…

Дэвид ущипнул себя за переносицу, перевел взгляд на небо.

– Но сейчас же уже убывающая луна! Новолуние уже было в этом месяце, и вряд ли это была Эмили. К тому же, как я понял, ни туман, ни неупокоенные души не могут уходить от города так далеко.

– Возможно, она хотела нас о чем-нибудь предупредить… – промямлила я. – Что, если «она» – это я?

Я хотела сказать что-то еще, но внезапный вскрик Соньки заставил присесть меня и Дэвида от страха и неожиданности. Мы, не раздумывая, наперегонки бросились к девушке, прокручивая в голове самые ужасные ходы событий. Таковые не сбылись, но Сонька выглядела так, будто ее пару минут назад со всей силы придавил фонарный столб, который буквально выдавил все ее внутренности через рот. А еще она плакала. Не в голос, настолько тихо, словно боль забирала все силы, которые можно было бы отвести на нормальный рев.

– Сонька! – я легонько побила ее по щекам. Дэвид подполз к своей сумке и, доставая оттуда заживляющую мазь, заставил ее глотнуть пару раз зеленую жидкость.

Сонькино тело согнулось в приступе рвоты, и нам стало ясно, что мазь в этот раз вряд ли ей поможет.

Дэвид принялся расталкивать Кира. Мои руки тряслись, пока я пыталась дать бедной Соньке воды. К сожалению, ей становилось только хуже; тело ее тряслось, руки посинели, глаза стали настолько остекленевшими, будто она не спала три ночи подряд, на лбу выступил пот.

– Клянусь богом! – Кир схватился за голову, – ее уже накрывал такой приступ, но не настолько сильный для того, чтобы у нее изо рта шла пена!

Наверное, каждый из нас уже понимал, что этот приступ для Соньки может стать последним, и уже морально готовился к этому. Кир схватил ее за плечи и приподнял над землей ее голову, чтобы Сонька не задохнулась в своих же рвотных массах. Нами завладел страх. Мы с Дэвидом метались рядом с сумкой, как пришибленные в агонии, даже не зная, чем помочь ослабить приступ.

– Почему ты не сказал нам об этом раньше?! – в бессилии взъярился Дэвид.

– А что бы это дало, черт возьми?! – рявкнул Кир.

Сонька совершила последнее дерганье, чуть не выскочив из сильных рук парня, и пластом осела у него на коленях, продолжая чуть видно подергиваться.

Эти пару минут были настолько длинными и решающими, что никто из нас не хотел что-либо говорить. Если Соньки бы не стало… Если бы она вдруг задохнулась от рвоты или потеряла сознание, больше в него не придя…

Я схватилась за голову и беззвучно заплакала. Дэвид шумно выдохнул и осел на колени, зарываясь пальцами в черные, как смоль, волосы. Кир плакал вместе со мной.

Мы знали, что это обозначает.

Просто никто не хотел произносить это вслух.

10

– В общем, вы должны понимать, что мы не успели обеззаразить рану до того, как она впустила бы в себя всю слипстоунскую инфекцию.

Дэвид произнес это тихо, неся на руках ослабшую Соньку, но мы с Киром прекрасно его поняли. У меня подкосились ноги. Кажется, я стала понимать, что чувствует пациент, когда ему оглашают смертельный пожизненный диагноз.

– Поэтому… – Он вздохнул. Восходящее солнце освещало оправу его очков, и в свете лучей они казались нежно-голубыми, придавая беспечности выражению его лица. – Вы также должны понимать, что она в любую секунду может стать частью Слипстоуна…

Все. С этого момента некогда спасший нам жизни Дэвид превратился в жестокого палача, который отрезал нам путь к надежде, что все будет хорошо.

– Эй, шаман, – тихо буркнул Кир. – Хочешь сказать, твои чудодейственные примочки нам больше не помогут?

Дэвид ничего не ответил.

Слезы лились у меня около получаса, и с каждой секундой их поток становился все мощнее и мощнее. Но теперь, когда я поняла, что мы не сможем сделать больше ничего , организм дал полную фору и решил, по-видимому, избавиться от всей жидкости, которая в нем находилась.