Евгений Гиренок - Метанойя [litres самиздат]

Прикурив очередную сигарету, я несколько успокоился.

– Извини, хорошо? На самом деле просто очень страшно, Эля. Страшно по многим причинам, но страшнее всего то, что я не понимаю, что происходит. Такое впечатление, что все это какой-то страшный сон. Мне все труднее и труднее воспринимать реальность. Я словно бы не верю своим глазам и ушам.

Эля ласково обвила меня руками и зашептала на ухо:

– Знаешь, на самом деле очень у многих людей при определенных условиях нарушается нормальное единство сознания. Оно как бы дробится на отдельные обособленные сознания. И каждое из этих сознаний может обладать собственным восприятием, собственной памятью и даже собственными нравственными установками.

Я недоверчиво покосился на неё.

– Ты серьёзно? Но ведь это уже серьезное нарушение психики? Получается, что в тебе находятся одновременно два и более совершенно разных человека… Достаточно трудно даже просто осознать такую возможность… Пожалуй, тут я с тобой соглашусь.

Она снова села на диван.

– Осознать-то легко, только вот прочувствовать это действительно трудно. Ничего ненормального или необычного в этом нет. Говорят– «бороться с самим собой», «перебороть себя». Что это значит? Только то, что есть ты, и есть некто, противостоящий тебе. Кто он? Дядя со стороны? Да нет, то же ты. Но– другой… И эта борьба не прекращается. По-крайней мере до тех пор, пока противники не выдохнутся.

– Что-то такое я некогда читал: «Я– это ты, а ты– это я, и где бы ты ни был, там нахожусь и я, и я рассеян во всех вещах, и где бы ты ни был, ты можешь собирать меня, но, собирая меня, ты собираешь себя самого…» Тогда я не понял, что это значит… Борьба с самим собой… Но если сосредоточиваться на этой борьбе, где гарантия, что не сорвет крышу?

– Не сорвет. Просто нужно увидеть эту борьбу, но не влезать в нее, оставаясь вне её, своего рода наблюдателем. Но только не воображая себя им.

Я с шумом втянул носом воздух.

– Элька, по-моему, я уже перегрузился сверх всякой меры этими парадоксами. Такая информация слишком тяжела для осознания. Мне нужно некоторое время, чтобы переварить её, обдумать.

Она улыбнулась.

– А проще вообще не думать об этом, не забивать голову. Всему свое время, и когда нужно будет, ты поймешь все сразу и без усилий.

– Спасибо, успокоила. Хотя знаешь, Эля, мне, наверное, очень повезло, что я тебя встретил. Несмотря на то, что твои космос разительно отличается от моего. А может, именно поэтому. Не хотелось бы говорить банальностей, но в данную секунду у меня такое ощущение, словно я знаю тебя уже тысячу лет. Почему-то мне действительно очень легко с тобой. Мне кажется, это оттого, что нет нужды притворяться, цеплять какие-то маски, а можно просто быть самим собой. Хотя сейчас мне, наверное, очень бы пошла маска благородного рыцаря, встретившегося со своей возлюбленной.

Она рассмеялась.

– Рыцаря печального образа жизни? А некоторое количество врагов, валяющихся по обочинам твоего пути к возлюбленной,– это как непременные атрибуты позднего романтизма? Я восторгаюсь подобными взлетами фантазии! Ты, наверное, любитель по траве приколоться? Да ладно, не обижайся, я шучу…– она чуть помолчала.– Честно говоря, мне очень по кайфу с тобой и совершенно не хочется думать про обстоятельства нашего знакомства. Хотелось бы хоть немного действительно почувствовать себя возлюбленной рыцаря… Давай забудем вообще про все внешние и внутренние проблемы. На самом деле в мире сейчас только два человека– ты и я. Больше никого нет. Вообще никого. Это иллюзия, миф… Так есть ли смысл забивать себе голову тем, чего нет, что не существует? На мой взгляд, есть и более реальные вещи…

Она на сто процентов оказалась права и то, чем мы занимались следующие полтора часа, действительно было реальнее, чем разворачивающаяся где-то в другом мире операция по розыску какого-то идиота, лишь по несчастному стечение обстоятельств очень похожего на меня. И почему-то казалось, что нет большего счастья, чем просто быть вдвоем и не знать никого и ничего. А ещё казалось, что истина, такая бесконечная и многогранная, вдруг может уместиться всего в трех словах: Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ… Вкрадчиво шелестел дождь в темноте за окном, и не было места во Вселенной уютнее и спокойнее, чем эта маленькая старая квартира… Let me take you far away… Мир такой как я хотел… That was just a dream… just a dream.

Сознание моё лениво плавало где-то в сладковатом эфире и словно со стороны наблюдал, как Эля подняла голову от подушки и откинула с лица спутавшиеся растрепавшиеся волосы. Она нежно провела пальцами по моим губам и прошептала.

– Я видела во сне цветок. Сначала он был черным, мрачным, но красивым и очень таинственным. Пошел дождь, и цветок намок, и чернота стала сходить с него. И он стал алым, как кровь, как огонь… Но потом на него упал золотой солнечный луч, и цветок засверкал, заискрился и тоже стал золотым. И я поняла, что это твой цветок, Джем,– она чуть смущенно улыбнулась.– Быть может, я влюблена? Иначе почему мне снишься ты?

– А что значит такой сон?

– Чернота– это твой мир, мир в котором ты живешь. Алый цвет, цвет пламени и крови означает, что этот мир должен погибнуть в пламени и крови. А золото– это ты, убежавший из этого мира. Золото подвергается пытке огнем и становится ценным, так и ты в этом мире подвергаешься испытаниям.

Я обнял её и поцеловал.

– А почему ты этот сон на мой счет относишь? Может, цветок– это ты?

Она согласилась:

– Может, конечно. Любое толкование всегда условно. Но я думала о тебе, и почему-то у меня интуитивная уверенность, что я права… Ну ладно, пора уже вставать.

– Душа моя, если ты собралась за сигаретой, захвати, пожалуйста, и мне, хорошо?

Эля иронически заметила:

– Что, тебе уже не нужна маска благородного рыцаря, сладкий мой Джем? Или ты просто не догадался сам метнуться на кухню, а заодно поставить чайник и быстренько добыть из холодильника какой-нибудь еды?

Я лениво потянулся.

– Ну, не рыцарское это дело по холодильникам шастать, хотя чего не сделаешь для прекрасной дамы? Но вижу ещё проще выход– надо идти вместе. А то я не знаю, где там выключатель, чтобы свет зажечь, а в темноте я ничего не найду. Согласен донести тебя на руках.

Она фыркнула.

– Надорвешься. Но, пожалуй, ты прав: хочешь– не хочешь, а идти нужно вместе. Надо обязательно чего-нибудь перекусить, а то мы так и умрем от истощения. Дай мне, пожалуйста, мой халат– вот он, на кресле лежит.

Она оделась и вышла из комнаты. Мне уже надоело валяться, и я собрался было идти вслед за ней, но мой взгляд снова упал на большую черно-белую фотографию на стене. И снова меня поразили глаза изображенного на ней человека. Подойдя поближе, я пристально вгляделся, пытаясь понять, что же именно кажется необыкновенным. Отчего-то по душе пробежал странный холодок и спина враз покрылась мурашками. Я вдруг почувствовал, что просто не могу выдержать необычайно спокойный взор, исполненный внутренней силы. Словно что-то заставляло меня отвести глаза. Взволновавшись, я быстро прошел на кухню, где Эля уже занялась приготовлением нехитрого ужина.