Евгений Гиренок - Метанойя [litres самиздат]

– Таким образом, в данное время я просто обречен остаться один на один со своими внутренними проблемами, так как ты убеждена, что я просто не дозрел до ответов на свои вопросы? Так, Эля?– я сам чувствовал, что начинаю заводиться, но ничего не мог поделать.

Эля спокойно посмотрела мне в глаза и спросила:

– Ты хочешь ещё картошки?

Мне показалось, что она слишком явно хочет переменить тему. И это зацепило мое самолюбие. Чуть резче, чем следовало бы, я ответил:

– Да ничего я не хочу. Спасибо.

Эля опустила пушистые ресницы и безразлично поинтересовалась:.

– В самом деле ничего? Даже наркотиков?

И я вдруг всем своим существом прочувствовал, насколько мне хочется кайфа. Все, что минуту назад казалось важным и жизненно необходимым, вдруг отступило перед сумасшедшим желанием раствориться в крутой волне прихода, испытать болезненное наслаждение, когда кожу пронзят тысячи тончайших игл, и замереть в воздушной легкости небытия, разом избавившись от всех мучительных вопросов и проблем. Эля понимающе наблюдала за мной и лишь грустно кивнула:

– Вот и у меня точно так же. И что нам толку говорить о вечных истинах?.. Мы уже конченные люди…-она помолчала.– Для нас лишь этот бесцветный раствор– свет всего света… Сходи, пожалуйста, включи какую-нибудь музыку, а я пока тут разберусь.

– А что поставить?

– А что хочешь. Только громко не делай, а то уж скоро полночь, соседи уже спят давно.

– У тебя есть «Анималз»?

– Да. Поищи там на столе. «House of the Rising Sun». Мне тоже нравиться эта тема.

Я прошел в комнату и, перебрав несколько компакт-дисков, нашел нужный и включил музыкальный центр. Жаль, что время позднее, да и в любом случае не стоит лишний раз привлекать внимание. А вообще мне очень хотелось сейчас оглушить себя музыкой, забыться, выбить из головы все мысли, превратиться в безмозглого идиота, восторженно трясущего головой. Я затылком чувствовал взгляд с фотографии и, пряча глаза, чтобы только не встретиться с ним, поспешил вернуться на кухню, где Эля как раз набирала в шприц прозрачный раствор. … There is a house in New York… И снова острие иглы с хрустом вонзилось в ускользающую вену, и волшебный эликсир живительным потоком ворвался в мою кровь… They call the Rising Sun… Беззвучный взрыв разноцветного фейерверка … Холодный линолеум на полу, разом придвинувшийся к лицу…Испуганные глаза Эли… Not to do that they have done… Липкая пелена странного тумана, кислотой разъевшая очертания предметов…

Страшная тяжесть, внезапно навалившаяся на меня, понемногу отпустила, прерывисто дыша, я протер ладонями лицо и с трудом пробормотал.

– Все в порядке, Эля, не парься. Похоже, немного лишку хватил…

Тошнота резко подкатила к горлу, и, вскочив, я едва успел на неверных от слабости ногах добежать до ванной и свалился возле унитаза. Тугой фонтан рвоты вылетел под давлением, как из пожарного брандспойта, и постепенно мне стало чуть получше. С трудом поднявшись, я взглянул в зеркало и увидел совершенно безумного субъекта со стеклянными глазами, который показался мне до того отвратительным, что я мгновенно сложился в новом приступе рвоты. Потом открыл кран, пустив теплую воду, и стал ждать, пока заполнится ванна. Дверь приоткрылась, и Эля, заглянув, спросила:

– Ну что, отпустило? Если собрался принимать ванну, то не закрывай дверь на защелку– не дай бог, опять отъедешь… Да, что-то сильно тебя выстегнуло… А мне почему-то вообще ни фига. Пойду, попробую чуть догнаться.

Я безразлично кивнул головой, тупо уставившись в одну точку. Тем временем вода набралась, и, раздевшись, я осторожно погрузился в нее, отдавая последние остатки энергии. Неясное сознание воспарило вверх, и на долю секунды я увидел собственное тело, бесформенной тряпкой плавающее в белом корыте… Но уже в следующий миг, поднимаясь все выше, мысль миновала преграду и потерялась на необъятных просторах Вселенной.

… Сотканный из блестящих солнечных нитей нетерпимо яркий воздух горячей стеной вставал передо мной, и струящиеся потоки сухого ветра тихонько шевелили волосы на голове. Желтая песчаная река безлюдного пляжа, искрясь и переливаясь золотой россыпью, впадала в бездонную синеву океана, зеркальной гладью отражавшего такую бескрайнюю небесную синь. В природе нет столь глубоких и насыщенных красок, но, сознавая всю ненатуральность пейзажа, я не мог не восхититься этой грандиозной искусственной красотой. Преисполнившись восторга, в каком-то сумасшедшем экстазе я нырнул, с головой зарываясь в желтой волне раскаленного песка…

Вода хлынула мне в нос и рот, перекрывая дыхание и, разом приходя в себя, я судорожно зашелся в приступе кашля, разрывающего легкие острой болью. Широко открыв рот и высунув язык, словно гигантская рыба, вытащенная на сушу, я повис на краю ванны, жадно глотая воздух, и мутным взглядом обвел пространство.

Эля сидела прямо на полу около унитаза, привалившись к стене, облицованной голубой кафельной плиткой и, похоже, находилась в состоянии полной потери сознания. Спутанные волосы закрывали лицо, а неестественность позы могла вызвать серьезные опасения за её жизнь, однако я не испытывал ровным счетом никаких эмоций. Механически, словно робот, я неторопливо вылез из воды, завернулся в большое махровое полотенце и, наклонившись над Элей, взял её тонкую безжизненную руку, проверяя пульс. С трудом уловив слабое биение сердца, я равнодушно подумал, что было бы неплохо перенести её в комнату, но, попытавшись приподнять, убедился, что мне это не под силу. Не особенно смутившись, я плеснул ей в лицо пригоршню холодной воды и принялся методично хлестать по щекам ладонями. Она зашевелилась и попыталась неуклюже защититься руками, чуть слышно прося оставить её в покое. Однако я не торопился прекращать экзекуцию. Наконец она достаточно пришла в себя, чтобы заплакать от боли.

– Какая ты скотина! За что ты меня бьешь?!

Мне не хотелось вступать с ней в дискуссию, я и сам еле держался, чтобы не рухнуть на пол,– сил не было никаких абсолютно. Да и вся эта картина разом показалась такой мерзкой и противной, что раздражение заклокотало около горла, и я довольно резко дернул Элю за руку.

– Давай, давай, поднимайся, а то на холодном полу ты быстро геморрой заработаешь. Вставай, я тебе помогу.

Она попыталась чуть приоткрыть глаза и пробормотала.

– Ну, бей меня, бей, знаю, я заслужила это… Ты хотел знать… Я тебе скажу– Бог есть… И дьявол есть… А я предаю Бога, каждый день Его предаю… Как Иуда Искариот… Потому что я тварь… Потому что кайф я полюбила больше, чем Иисуса… Избей меня, Джем, я просто конченная тварь…

Я не стал дослушивать её покаянную речь, а, собравшись с силами, рывком поднял её и потащил в комнату. Доковыляв до дивана, мы как подкошенные рухнули на него, и, уже отключаясь, сквозь ватную пелену, облепившую мозг, я услышал шепот Эли: