Ирина Андрианова-Голицына - Потерянные ключи [litres самиздат]

Закончив с оплатой счетов, я снова заглянул к ней:

– Мне сегодня на работу попозже. Может, сходим погулять?

Прозвучало немного игриво, но я ничего подобного не вкладывал. Мне хотелось разговорить ее, а для этого, решил я, нужно сменить декорации. В бытность ее Тасей мне несколько раз удавалось вытаскивать ее утром на пробежку, а потом на школьный стадион – турники, брусья и т.п. Тася, правда, страшно не любила вставать рано, и кое-как поднималась только к выходу на работу. Но, судя по переписке с Николаем, новая версия Таси физкультуру весьма уважала.

– Не хотите ли пойти на стадион? Это тут рядом.

Нервно поджала губы, замялась.

– Да, я знаю. Я там, вобщем-то, часто бываю. Но сегодня просто … не очень хорошо себя чувствую. Я специально позанималась в комнате, утром, пока вы не проснулись.

Не хочет выходить? Чего-то боится? Что я потом не пущу ее обратно? Выгоню, оставлю на улице? Логично. Инстинкт самосохранения у нее работает хорошо. Но, судя по переписке, она и до меня уже давно никуда не выходила. Где же она берет еду? Ах да, конечно, вспомнил! В ящике для сортировки отходов, в пакете с макулатурой я еще вчера заметил коробку с надписью «доставка пиццы». Она заказывает продукты на дом. Оплачивает, вероятно, наличными, ведь онлайн-оплатой она не владеет. С такими чудовищными переплатами шкатулки ей бы хватило ненадолго. Как же вовремя я появился! Кстати, надо сходить в магазин.

– А вчера вы там были? – похоже на допрос, ну да ладно.

– Д-да, вчера была…

– Вы только бегаете, или турниками пользуетесь?

– Да, пытаюсь подтягиваться… Только на самую верхнюю перекладину мне не допрыгнуть, я залезаю на нее по столбу. Или перебираюсь с соседней перекладины, которая пониже.

Значит, то, что было после метаморфозы, отложилось у нее хорошо. Встречи с Николаем на стадионе и все такое. Тем более, я не помню, чтобы Прежняя Тася залезала на большой турник. Значит, это уже свежее.

Уходя в магазин, я еще раз напомнил НТ (Новой Тасе), что есть смысл поискать работу по копирайту. Она согласно кивала, выражая готовность тут же сесть за комп и залезть в интернет. Я немного опасался, что по моему возвращению в сознании НТ что-то изменится – например, она передумает и не впустит меня. Но через полчаса, когда я вернулся, серьезных изменений не произошло. Я убрал в холодильник сыр, куриные лапки, творог со сметаной, молоко, помидоры, огурцы, лук. На подоконнике живописно разложил бананы, сливы в блюде – чтобы НТ не забыла их поесть, когда я уйду. Набор продуктов примерно соответствовал тому рациону, который был у нас с Тасей, когда закупками занимался я. Еще я купил варенья, шоколадных конфет и мороженого – хотелось порадовать НТ.

– Буду признателен, если вы что-нибудь приготовите к вечеру, – попытался я сказать как можно непринужденнее. – Вы ведь не против, если я поживу тут несколько дней? Тася, когда мы в последний раз с ней говорили, мне разрешила. (Если ей она «разрешила», то почему не могла разрешить и мне, подумал я.)

Услышав это, НТ напряглась. Наверное, соображает, когда я успел поговорить с Тасей. Давно или несколько дней назад? Расскажу ли я о ней Тасе? Выгонят ли ее, и если выгонят, то когда? Впрочем, пока что ее вроде не выгоняют, более того – ей принесли еды и заплатили за квартиру. Значит, этому толстячку можно доверять? Ну конечно, дорогая НТ, можно.

Она подняла глаза.

– Да, разумеется, вы могли и не спрашивать…

– Честно говоря, сейчас я живу у друга, но скоро собираюсь переехать на новую комнату – я уже договорился. Друга стеснять не хочется, а к тасиной квартире я привык – вот тут, например, сам стену красил… К тому же она сама предлагала.

Я как будто бы перед ней оправдывался. Наверное, чтобы она почувствовала себя уверенней.

– Что вы, что вы, не беспокойтесь, конечно же… Живите, сколько нужно!

На работе, отложив в сторону разобранный смартфон (у двух предыдущих было просто разбито стекло, работа на 15 минут, а с этим я застрял надолго), я позвонил Косте. Насколько смог, кратко передал ему события последних суток. Он молчал несколько секунд, после чего задал один-единственный вопрос – уверен ли я, что это не симуляция. Люблю Костю – он никогда не станет лишний раз задавать вопросы, которые, как он понимает, собеседник давно для себя снял. Я сказал «да», и покамест мы к этому больше не возвращались. Костя сразу предложил оповестить обо всем тасину маму. Она, в свою очередь, приедет и обратиться с Тасей к психиатрам. А может, и в полицию – по поводу Николая. Я помолчал. Он, конечно, был прав – именно это мне и следовало сразу сделать. Но…

– Понимаешь, я этого не хочу. Мне ее жаль. При том, что с ней произошло что-то ужасное, непонятное – это живой человек. Просто другой. Она превратилась в нового человека. Во многом недоделанного, верно. Но ведь его можно доделать! А психиатры, ты же представляешь, как они будут ее лечить. Они будут видеть в ней просто Тасю, с которой что-то произошло. И чтобы это исправить, они будут кормить ее разными опасными таблетками, от которых она превратиться в овощ. Поэтому действовать надо как-то совсем по-другому.

– И как? Как ты собираешься ее доделывать?

– Плана у меня пока нет, но я просто думаю жить с ней рядом, как раньше … с прежней, с Тасей. Может, что-то изменится само.

– Да, понимаю. Вобщем-то, и твои жилищные проблемы это решит.

Я точно знал, что в словах Кости нет сарказма, но они меня больно кольнули. А может, и правда, подсознательно я просто хотел остаться в ее квартире? И тогда, год назад, я хотел того же? Может, не будь у меня потребности в жилье, я бы сразу, не задумываясь, разыскал телефон ее матери и сдал бы ее на руки врачам?

– Жалко – это да, это понятно, – продолжал Костя. – Но вдруг этот деструктивный процесс, скажем так, в ней продолжает развиваться? Если этот парень, как ты полагаешь, мог ее чем-то намеренно отравить, то вдруг яд еще не закончил своего действия? И вот если сейчас ее еще можно спасти, то через неделю, например, будет нельзя. Например, она будет все дальше и дальше терять память. И сама собой превратиться в овощ, только уже необратимо.

– Все это логично, только видишь ли – она уже и так все потеряла. В ней нет почти ничего от Таси. Кроме … даже не тела, а, так сказать, положения в пространстве. И при этом – она существует, она мыслит. Она пусть ущербная, с массой недостающих кусков, но – личность. Она себя осознает, и в глубине души ужасается своей неопределенности. Мне даже сейчас страшно за нее. Вдруг ужас накатит на нее, и ей будет плохо, очень плохо? Если бы я был рядом, я бы мог помочь – отвлечь разговором, хотя бы.

– Хорошо, как знаешь. И хорошо, что ты чувствуешь желание о ней заботиться … по старой памяти. Но ты все-таки следи за ее состоянием. Я мало что знаю о токсических веществах, но догадываюсь, что они могут банально разрушать ткани мозга. А там уж неважно, чья личность находится в черепной коробке. Расплавится мозг – и не будет уже никакой личности.