ДИКИЙ НОСОК - Расходный материал

«Надеюсь, с следующую субботу праздник начнется не слишком поздно. Часа в четыре нам было бы удобно. Раньше сядешь – раньше выйдешь, как говорится. И не покупай водку, дорогая. Лишние расходы. Мы лучше самогоночки привезем – продукт домашний, проверенный. А если не будет хватать стульев, предупреди заранее. Паша может завезти тебе недостающие в пятницу вечером. И обязательно приготовь тот салат с рыбой. Все забываю взять у тебя рецепт. Так что с подарком, Маша? Я думаю о чем-нибудь полезном. У Лизы есть зимние сапоги?» – закончила вопросом свой монолог свекровь, во время которого Маша не смогла вставить и слова.

«Зимние сапоги у Лизы есть, спасибо, Тамара Ивановна,» – начала Маша и, набрав воздуха в грудь продолжила. – «Но мы с Лизой не планировали ничего особенного.»

«Чушь,» – безапелляционно отмела свекровь. – «Нельзя лишать ребенка праздника.» От её менторского тона у Маши сводило скулы, будто от ведра кислых слив. Она выдохнула и вежливо, но непреклонно продолжила: «Я не лишаю ребенка праздника, Тамара Ивановна. Лиза пригласила подружек из детского сада. Как раз в субботу. Они поиграют, потанцуют, поедят сладостей. Для Лизы это будет гораздо интереснее и веселее, чем застолье со взрослыми.»

Свекровь фыркнула в трубку презрительно, словно лошадь, и привела последний аргумент: «Чепуха. Мария, ты лишаешь Лизу общения с отцом.»

«Вовсе нет, Тамара Ивановна, Паша может взять Лизу в воскресенье и отметить день рождения, а может прийти и поздравить в субботу, заодно поможет мне управиться с детьми. А потом мы с ним посидим на кухне, выпьем чаю и обсудим, в какую школу отдавать Лизу. Давно пора это сделать. Сейчас ведь сложно попасть в хорошую школу, нужно где-то там записываться, да ночами в очереди стоять,» – методично расправлялась с «хотелками» свекрови Маша, получая даже некоторое злорадное удовольствие от происходящего. Лучший способ избавиться от Тамары Ивановны – загрузить ее своими проблемами. Ни один из предложенных вариантов её, разумеется, не устроил.

«Ну это вряд ли. Мы на выходные в деревню поедем. До свидания, Мария,» – ядовито попрощалась свекровь, позабыв уже и о внучке, и о подарке.

«Как же, в деревню. В конце ноября,» – подумала Маша. Отбрыкаться от постылой пьянки вежливо не удалось. Если подумать, то разве могло быть иначе с Тамарой Ивановной? Раз Маша не делает того, чего она хочет, то быть им в контрах на веки вечные, как зайцу и волку.

***

День рождения проходил на «ура». Пробудившись утром первой, Лиза выглянула в окно и тут же разбудила маму восторженным ревом: «Снег! Снег выпал! Мам, вставай, посмотри.» Лиза бесцеремонно стаскивала Машу за ногу с дивана. Пришлось вставать и восторгаться. Было и правда красиво. При температуре воздуха около нуля снег медленно падал большими мокрыми хлопьями, быстро покрывая все горизонтальные поверхности: крыши гаражей, машины, лавочки, горку, ветви деревьев во дворе. Вот только на земле не задерживался, немедленно превращаясь в противную вязкую слякоть.

Полученный прямо с утра подарок от мамы – долгожданные коньки – новенькие, белоснежные, жесткие, тускло поблескивающие лезвиями, – первые в Лизиной жизни, привели её в восторженное состояние. Носясь по дому и путаясь у Маши под ногами, словно игривый щенок, она с замиранием сердца ожидала гостей с другими подарками.

По разрушительной силе с компанией детей (пять девочек и один мальчик – верный друг Макарушка) может сравниться только ураган «Катрина». Она не переставая галдела, кричала, смеялась, визжала на протяжении четырех часов. Маша было малодушно спряталась на кухне, но оставлять это татаро-монгольское нашествие без присмотра было ни в коем случае нельзя. Поначалу она пыталась направлять бьющую фонтаном энергию в какое-нибудь безвредное русло, вроде танцев, но потом махнула рукой. Это было равноценно попытке оседлать дикого мустанга.

В конце концов дети затеяли игру в прятки. Прятаться в маленькой однокомнатной квартире было решительно негде. Залетев на крохотную кухоньку, где нашла себе временный приют Маша, расшалившаяся Лиза лихорадочно закрутила головой: «Мам, спрячь меня. Скорее!»

«Лизун, ну где тут прятаться? Закройся в ванной комнате.»

«Ты что, мам,» – возмутилась именинница. – «Там Макар меня сразу найдет.» Насупившись, она оглядела кухню и просияла. Дочь бросилась к подоконнику, отдернула плотную штору прочь и начала карабкаться на него, намереваясь за нею и спрятаться. Плотные шторы для каждого окна были необходимостью, иначе Маша чувствовала себя дома, будто рыбка в аквариуме. Ведь нет ничего более интересного для праздно прогуливающихся пожилых соседок, чем заглядывать в окна и обсуждать чужую жизнь за неимением своей. Маша и ахнуть не успела, как Лиза неловким движением спихнула на пол стоявшую там картонную коробку. Та немедленно свалилась на пол, крышка отлетела вперед, керамическая урна выкатилась, ударилась о ножку стола, треснула и раскололась на несколько частей. Черное облако её содержимого взметнулось вверх и на глазах ошеломленной Маши стало оседать на стол, полы, подоконник, присыпав заодно испуганную катастрофой Лизу, немедленно начавшего чихать кота и, конечно, Машу.

«Лизун,» – беспомощно простонала она.

«Мам, я больше не буду,» – быстро сориентировалась дочь, не оставив Маше шанса себя повоспитывать.

Содрогаясь от отвращения и изо всех сил стараясь не думать о том, что эта серая пыль на лице – прах её матери Бояриновой Надежды Михайловны, Маша бросилась стряхивать ее со своих и Лизиных волос, умывать перепачканные лица.

Урна восстановлению не подлежала. Разыскав в недрах кухонного шкафчика пластиковый контейнер с плотной крышкой, Маша аккуратно пересыпала в него все, что оставалось среди осколков урны. А потом смела веником с пола все остальное и, поколебавшись, отправила туда же. Ну не в мусорное же ведро ссыпать прах родительницы? Как раз поместилось. Поразмыслив, Маша сунула контейнер обратно в шкафчик, аккурат между банкой меда и запасами гречки, от греха подальше. Целее будет.

Маша прополоскала рот водой один раз, второй, третий. А ей все продолжало казаться, что на зубах хрустит пепел. В конце концов она заела это неприятное ощущение печенькой.

Праздник пришлось свернуть после визите не к ночи будь помянутой Галины Степановны с жалобой на творящиеся в Машиной квартире Содом и Гоморру. К тому времени Маша и сама уже готова была отдать полцарства за пять минут тишины. Однако не чертыхнуться про себя на активистку не могла: «Вот зловредная бабка. Чтоб тебе пусто было. Век бы твоего скрипучего голоса не слышать.»

Прибрав царящий в квартире кавардак, Маша разложила диван, на котором они с Лизой спали, и повалилась на него без сил. Дочь тут же устроилась у нее подмышкой.