Ксения Еленец - Прикус смерти

– У вас плохие отношения? С родственником? – Иван явно уловил заминку.

– Не плохие. Просто холодные. Были. – Мир поставил интонацией жирную точку. Оба замолчали, думая каждый о своём.

После обеда заявились посетители. Двое полицейских вида хмурого и задолбанного. В звёздах Мирон не разбирался, но тот, что повыше и коренастее вёл себя увереннее и Мир мысленно окрестил его старшим.

– Капитан полиции Васильев Игнат Александрович, – представился старший, пробегая по палате скучающим взглядом, – мне нужно опросить вас по поводу случившегося. У вас есть с собой документы?

Мир полез в прикроватную тумбочку. Во всей этой кутерьме он чудом не потерял свой паспорт, а вот сосед документы посеял. Мирон со злорадством понаблюдал, как он пытается объяснить это полицейским и протянул свой паспорт Игнату Александровичу. Тот раскрыл документ, пробежался глазами и на его лице промелькнуло странное выражение.

– Вознесенский Герман ваш отец? – спросил полицейский нечитаемым тоном.

– Да, – пробормотал Мирон после короткой заминки. Он вдруг осознал, что делом Германа тоже занимается полиция и как странно, наверное, выглядит второе ДТП подряд с участием Вознесенского.

– Соболезную, – коротко бросил полицейский, доставая планшетку.

Им устроили настоящий перекрёстный допрос. Судя по вопросам, служители правопорядка ни на грамм не верили, что они вышли на дорогу случайно. Что, в принципе, было правдой, но оба не сговариваясь стояли на обратном.

– То есть, вы вместе с гражданином Лисицыным выпивали, затем решили перейти проезжую часть в неположенном месте и ввиду сильного алкогольного опьянения не смогли оценить состояние на дороге? – допытывался старший, прожигая в Мире дыры пустым холодным взглядом.

– Не, – Мирон ëжился, но продолжал стоять на своëм. – Мы встретились прям там, на мосту. А пили по отдельности. Решили продолжить веселье в баре на другой стороне дороги и вот…

– Вы понимаете, что своими безответственными действиями едва не подвели невиновного человека под статью? А если бы он не успел сбавить скорость?

Мирон покаянно опускал голову, кивал и ждал, пока пытка кончится.

С Иваном, кстати, полицейские не закусывались. Мир завистливо запыхтел, когда капитан Васильев, закончив черкать что-то в планшетке и сунув ему под нос исписанную мелким почерком бумажку для подписи, повернулся к соседу и любезно осведомился:

– Иван Сергеевич, как там поживают наши дикие собаки?

Лисицын окинул полицейского рассеянным взглядом.

– Без изменений, – ответил он после недолгой паузы. – Собак, кстати, мы исключили. Размер укусов неподходящий. До сих пор пытаемся понять, что за зверь их убивает…

– Я слышал, на днях появилась новая жертва?

– Да, меньше недели назад. Ваши коллеги уже принесли направления на экспертизу, но сами понимаете… Мы уже месяц бьëмся и бестолку. В холодильнике четыре трупа, вот и весь прогресс…

Сердце Мирона пропустило удар. В городе завелась тварь, которая убивает людей? Укусы? Размеры челюсти не похожи на собачьи?

В памяти словно по команде всплыл Герман, сующий ему прямо в лицо пакет с донорской кровью. «Ты должен пить кровь хотя бы раз в неделю, бестолковый щенок! В противном случае у тебя сорвëт тормоза, и ты нападëшь на первого встречного. Я не хочу убивать собственноручно обращённого лишь потому, что ему противно питаться кровью!».

Мирон, тогда, сдался. Но лишь потому, что и сам чувствовал, что на грани. Нападать на людей ему хотелось даже меньше, чем пить кровь из пластикового пакета.

Значит ли это, что в городе орудует вампир? Мирон не знал ответа на этот вопрос, но очень хотел бы, чтобы он был отрицательным.

– Мирон Германович, – Васильев окинул парня цепким взглядом. У Мирона внутри что-то натянулось и задрожало, готовое лопнуть, – насчёт смерти вашего отца… Я не знаю всех обстоятельств, но советую вам не покидать город, на случай, если к вам возникнут вопросы.

И ушёл, негромко хлопнув дверью, оставив Мира оглушенным и растерянным.

А через час накатила первая волна жажды …

Секундная стрелка на часах дрожала и перескакивала на следующую цифру с оглушительным треском. Но ещё более оглушительно стучало сердце соседа по палате. Тудум… Тудум…

Кровь ритмично шуршала по венам и Мир слышал её ток, чувствовал вкус.

Иван давно уснул и даже представить не мог, на каком тонком волоске болталась сейчас его жизнь.

Перед глазами повисла мутная розовая пелена. За стеной изредка проползала сонная медсестра, пищали приборы из чужих палат, за окном трепыхалась ветка дерева. Но обострившийся слух отказывался фокусироваться на чём-то, кроме ритма чужого пульса. Тудум-тудум… Тудум…

Десна над клыками нещадно засаднила. Заботливая вампирская природа готовила для него оружие, способное разодрать чужую глотку и добраться до тёплой, солоноватой, густой живительной влаги.

Первый раз, когда у него полезли клыки, Мирон запаниковал. Они были не такие миниатюрные и аккуратные, как в кино. Шесть здоровенных зубов (четыре сверху, два снизу) за считанные минуты вылезли поверх собственных, исказив лицо оскалом бешеной собаки. Мир тогда решил, что это навсегда. Думал даже, как эту дрянь выбить, не задев родные коренные, но крайние меры не понадобились. После того, как желудок наполнился кровью, клыки ушли обратно в десны, не оставив и следа.

Но сейчас они настойчиво лезли наружу. Болезненно и мучительно, из-за низкой регенерации, но неотвратимо. И запихать их назад могли лишь пара добрых глотков крови. Которая осталась в холодильнике, в квартире Германа. Которая билась в венах соседа по палате…

Желудок скрутило болезненным спазмом, и Мирон закашлялся, чувствуя вкус подступающей к горлу желчи. Последняя фаза была близка как никогда. Фаза отключения контроля. Нужно было срочно что-то предпринимать, иначе что-то древнее и голодное выкинет Мирона из собственного тела и устроит бойню в отдельно взятом отделении городской больницы.

Почти ничего не соображая, Мир сполз с кровати и, держась за стены, поплëлся к выходу.

Медсестра на посту смерила его настороженным взглядом, вышла из-за своей стойки и засеменила навстречу.

– Что случилось? Вам плохо?

Мирон, который собирался просить о немедленной выписке посмотрел в её встревоженные глаза и вдруг понял, как выглядит со стороны. Бледный, весь в испарине, дрожащий. Если он заикнётся сейчас о чём-то вроде выписки, его, скорее всего, примотают ремнями к койке и накачают успокоительным.

Он помотал головой и еле слышно просипел, что просто идёт в туалет. Постовая медсестра поджала губы, колебаясь, стоит ли отпускать такого болезного пациента одного, но всё же указала рукой в сторону искомого помещения.